Вера Камша - Сердце Зверя. Том 2. Шар судеб

– Девочка моя…

– Вон.

Время еще было. Выйти, закрыть за собой двери, пошутить с дамами, пройти мимо стражников, вскочить на Сону… А дальше? Куда дальше?! Не туда же, куда вернется Штанцлер и где еще не сгорели свечи перед святой Октавией… Коронованной шлюхой, вернувшейся в конце Круга Скал. Любви нет, как нет Надора, как нет сюзерена… Друзья? Иноходец сочтет решение Окделла слабостью, подумает, что он испугался Ворона или, того хуже, послушался самого Робера. Эпинэ всегда считал Штанцлера ублюдком и трусом, именно поэтому признаться в подлости бывшего кансилльера невозможно. Когда не остается ничего, кроме Чести, нельзя открывать душу, нельзя соглашаться, нельзя каяться, даже если четыреста раз ошибался. Лучше ничего не говорить, просто идти, глядя прямо перед собой, рассекая плечом толпу… Только идти…

– Дикон? Что ты здесь делаешь? – Катарина. Черный бархат в розовой комнате кажется зловещим. Бледное лицо, тени под глазами, изящная рука знакомо оттягивает воротник. Лживая тварь! Подменыш. Из тех, что приходят на закате, пьют чужие жизни и смеются. Она и пришла на закате Олларов. На закате Круга Скал. На закате Дома Скал… – Что ты тут делаешь?

– Ничего… Я все знаю, ваше величество… Я теперь все знаю… Я не позволю называть себя вором!

– Тебе опять посоветовали переехать? Не знаю кто, но он прав. Ты живешь в чужом доме, Дикон, это не украшает ни тебя, ни твой род. Тебе об этом уже говорили… И я, и Робер…

Смотрит как ни в чем не бывало. Словно это не она только что…

– Я не Дикон, я тебе больше не Дикон!.. Я знаю все … Знаю, как ты относишься ко мне… К отцу… К ноймарским волкам… Слышал! Святой Алан, ты все время лгала! Ты сама – ложь, ты не смеешь обвинять меня в краже, ты… Ты хуже Марианны, ты…

– А ты – мальчишка, подслушивающий под дверью. – Катарина убрала с кресла шаль и села. – Никогда не упрекай, не понимая. Это присуще только женщинам… Нелюбимым и неумным. Что произошло в Надорах? Сколько человек осталось без крова?

Тонкая рука дергает розовый шнур. Как же он забыл о звонке?! Сейчас сюда сбежится толпа…

– Как… как ты только можешь? Ты…

– Я – регент Талига, Ричард Окделл. Вы вернулись, значит, вы выполнили наше поручение. Докладывайте.

Она хочет его смутить. Не выйдет, ему есть что ей сказать. Он сделал все и больше и бросился назад. К ней… К этой…

– В Кабитэле не будет беженцев, – отчеканил Дик, – можешь не бояться. Они отправятся в Ноймар, я разрешил графу Литенкетте прислать вербовщиков.

– Сколько людей осталось без крова? – Можно подумать, она озабочена делами этих крестьян! – Сколько деревень разрушено? Каково состояние дорог и переправ?

– До Лукка все в порядке. Беженцев в городе не будет, этого довольно?

– Нет. Я благодарна графу Литенкетте за помощь. Он сделал то, что должны были сделать вы.

– Я не должен тебе ничего!

– Мне – нет, вы должны Талигу, Алве, герцогу Эпинэ, барону Карвалю, а теперь еще и графу Литенкетте. Можете идти.

– Тебе не удастся… Ты оскорбила не меня… Ты оскорбила отца и Скалы… Ты возьмешь свои слова назад, слышишь? И тогда я уйду… Навсегда.

– Вечером регентский совет. Вы не можете сказать, сколько беженцев примет Ноймаринен, но можете поделиться подслушанным. Кража завещания Эрнани Ракана нуждается в расследовании.

Снова это проклятое слово! «Кража»… Окделл – вор! Окделл!!!

– Ты можешь отправить меня хоть в Занху, я знаю тебе истинную цену… Я не унижусь перед тобой, ты больше надо мной не властна! Ни твои упреки, ни твои просьбы, они больше… ничто! Мне все равно, будешь ты плакать или смеяться… Я не видел, не желал замечать правды, а ты… Ты хотела, чтобы я увидел тебя с Вороном! Ты все подстроила!

– Тогда я хотела и чтобы ты подслушал мой разговор со Штанцлером. Ты еще младше, чем кажешься. Пойди и успокойся, а заодно расспроси эра Августа о том, чего не понял.

– Катари, я требую ответа. Или… Или я… – Эта дрянь не могла знать, что он стоит за дверью, тогда она тоже не знала, но это не оправданье! – Катари, я требую объяснений!

Сколько у него времени? Ровно столько, сколько нужно, чтобы добежать до двери, убедиться, что она заперта, и пойти в обход. Или звонок ведет в Парадную приемную? Тогда нет даже этого.

– Ты лгала… Ты звала, ты обещала, но ты не любила!

– Не любила и не обещала. Я сказала тебе об этом в Нохе, я это повторю. Ты живешь, словно… в яйце. Изнутри оно золотое, а что снаружи, ты не видишь. Твоя сказка позволяет тебе все, в ней нет ничего, кроме тебя, но ты цел, потому что тебя защищает скорлупа. Если б не Робер с Карвалем и не Алва, ты не был бы в Багерлее только потому, что лежал бы в могиле.

– Не учи меня, слышишь! Ты… Это ты неблагодарная, тебе нравилось спать с Вороном, а ты… Ты лгала и про него… Он еще узнает, узнает все…

– Он и так знает. Если ты в самом деле хочешь драться с Алвой… драться так, чтоб он не щадил, найди его и спроси. Колиньяр спросил. И Феншо…

– Мне не нужно спрашивать. Я все помню… Про сапоги… Стол в кабинете Штанцлера, твоя младшая дочь… Это было? Или ты откажешься? Может, ты и этого не говорила?!

– Узнай у Штанцлера. Ты ему веришь, ты привел его в дом Алвы, ты прибежал за ним сюда, пусть он тебе и отвечает… С кем бы ты ни говорил, что бы ты ни слышал, ты бежишь к Штанцлеру и доносишь. И хочешь доверия?

– Окделлы не доносят и не бегают. Ни за кем! И никогда… Я верил… Верил другу отца, но спасал тебя! Знал, что меня ждет, но я сделал это!..

– И что тебя ждало? Лошадь, деньги и свобода… Для яйца это в самом деле страшно, ему нужно лукошко.

– Меня ждал выбор между ядом и сталью. Алва приказал мне умереть, но мы забыли гальтарский обычай, даже Повелители. Это меня спасло, но это не повод обвинять меня! Это не повод…

– Создатель, какая чушь…

– Чушь! Для тебя, может, и чушь…

– Для всех, кто знает Алву. Смешно, ты был с ним рядом едва ли не больше всех и так ничего и не понял. Рокэ не держит чужих вещей и не желает помнить о подлости. Он вышвырнул отравителя и избавился от его вещей. Даже от лошади… Именно поэтому ты ничем не рискуешь, сидя в его доме. Он туда не вернется, тем более что ему придется жить во дворце.

Лучше б она его ударила, лучше б Робер не стрелял, пусть бы взбесившийся мориск… У нее на глазах…

– Не смей меня учить! Мне от тебя ничего не нужно. И ты не нужна… Люби, кого хочешь, отдавайся, кому хочешь… Ворон прав, в этом мире хватает роскошных яблок…

– Хватит!

Она бы ушла, и Дик ничего бы не смог сделать. Она бы ушла, если б не запертая дверь – золоченый засов сидел слишком плотно для нежных рук. Катарина обернулась, свет из окна окатил ее с ног до головы серебристой волной. Она стояла так же, как святая Октавия в домашнем храме… Девочка с широко распахнутыми глазами и светлой косой… Брюхатая шлюха… Чем бессовестней и наглее шлюха, тем больше она походит на святую.