Макс Фрай - Пять имен. Часть 1

Двойник Петра, который у нас мебель делает, оказался писателем. Причем, каким-то очень известным. Я не расслышала что и про что он там пишет, потому что Петр с двойником в самый угол кабака забились и пили там ром. Темный. Так что я ром разглядела, конечно, а все остальное почти не слышала.

Кстати говоря, у меня еще одна соседка есть, их тех, с которым можно кофе утром попить. Софья. Правда, мудрости у нее все нет и нет. Зато любовь постоянно случается, и все несчастная. Откуда она в нашем маленьком городке столько несчастных любвей нашла — понятия не имею. И почему ни одной счастливой не было — тоже не знаю. Зато двойником у нее была совершенно счастливая дама, вся в шелках и украшениях. Женщина-вамп, сразу видно. От такой даже наши вампиры разбегутся. И она, конечно же, принялась нашу Соню всяким жизненным предмудростям учить, но уж это мне совсем неинтересно слушать было. Соне, по-моему тоже. Ее, кажется, такая вот жизнь, с хроническими несчастными любовями, вполне устраивает.

А двойник старого Джона очень обрадовался, что у старого Джона свой кабак. Сказал, что он всю жизнь мечтал открыть какое-нибудь питейное заведение, но вот как-то не получилось. Семья большая, трое детей, и никак не рискнешь всем накопленным, чтобы мечту осуществить. Старый Джон ему посочувствовал в перерыве между двумя заказами, а потом они вместе работать стали, потому что посетителей огого сколько набежало.

К нашим тетушкам, сидящим постоянно на площади пришли три кошки — серая, черная и рыжая. И, кажется, они с тетушками нашли общий язык. Хотя молчали все, и кошки, и тетушки. Что на них, на тетушек, в смысле, совершенно непохоже. Я даже залюбовалась.

А пока я это на это все смотрела, и мой двойник появился наконец. Опоздал, что, впрочем, не удивительно совсем. Я тоже особой пунктуальностью не отличаюсь. Мы с двойником посмотрели друг на друга, потом на толпу всю эту, купили у старого Джона бутылочку токайского и пошли на берег реки. Уселись там и давай друг друга друг про друга расспрашивать. Двойник мой, в общем, тоже неплохо живет. Старается, по крайней мере. Только в тех местах, где у нее дом, все немного сложнее, чем у нас. Жить так, как хочется, по крайней мере, очень сложно. Она мне про это долго рассказывала. Ну а я ей, в свою очередь, рассказала про то, что я исчезаю. То есть, кроме ноги и руки вроде больше ничего пока не пропало, но все равно неприятно. И платьев длинных у меня не так много.

Тут мой двойник, точнее, двойница, встрепенулась и говорит — А вот я бы из своей жизни с удовольствием исчезла. Ведь я, если там исчезну, где-нибудь обязательно появлюсь. И там, может быть, будет лучше. Может быть, — говорит, — нас удастся как-нибудь состояниями поменяться.

А я знать не знаю, удастся или нет. Про такое мне никто ничего не объяснял. У меня только один рецепт от всего, сходить за мост, туда, где Неожиданное обитает. Ну и попросить его, может быть, ведь как-то молчуны с ним общаются.

Так что я двойнику ничего не сказала, просто в охапку схватила и повела за мост. Там мы в кафе посидели, а я в это время пыталась объъяснить Неожиданному, что и как. Что я практически на все согласна, даже на третий глаз во лбу и полную перепланировку квартиры, только бы пока никуда из этого города не исчезнуть. Ну, и надо же двойнику своему подарок сделать. Она ведь хорошая, только грустная очень. Куда лучше всяких там вампов, вроде той, что у Сонечки.

Я не знаю, услышало меня Неожиданное или нет. Может быть, все просто само собой случилось, может быть, это все за тем и затеивалось, ведь что и зачем колдуны делают, никто никогда не знает. Но так или иначе, все получилось. У меня ноги-руки на место вернулись, а двойник мой стал каким-то полупрозрачным и ужасно счастливым. Она меня еще благодарила долго, пока не пришло время всем возвращаться в привычную среду обитания. А я ей на прощание посоветовала не очень в себя верить. Тогда исчезнуть быстрее получится. Она как-то очень удивленно на меня посмотрела, но кивнула. Может, у них в городе в себя как-то по-другому верят, не знаю.

В общем, двойники все разошлись к полуночи, старый Джон закрыл заведение, потому что утомился сильно за день, горожане наши, шумя, вернулись по домам. Я тоже вернулась, надела свой любимый сарафан, короткий и без рукавов вообще и пошла на площадь, посидеть, порадоваться. А может и потанцевать, если луна будет полной. Луна у нас ведет себя как хочет, так что может и полной оказаться.

На площади, за столиком закрытого кафе сидела моя соседка и плакала. Я не стала спрашивать, что с ней такое, и так ведь все ясно.

Иногда, раз в неделю примерно, я хожу встречать утренние сумерки. Чаще всего, это просто красиво и спокойно, но, если повезет, если звезды расположатся удачно, если день обещает быть пасмурным и если туман, можно увидеть, как день вчерашний превращается в день сегодняшний.

Это, конечно, совсем не просто. Нужно знать где и когда оказаться, чтобы это увидеть. У нас рядом с городом есть пруд. Маленький совсем и почти заросший. О нем почти никто уже не помнит, поэтому пруд и зарос. От невнимания людского. А когда люди перестают обращать на что-то внимание, на это-то что-то тут же обращает внимание мир. Поэтому все происходит только на этом пруду, нигде больше. А на берегу есть огромный камень, на который нужно забраться и усесться, чтобы все как следует разглядеть. И приходить смотреть на все это нужно только одному, никак иначе. Еще бы хорошо не привлечь к себе внимание мира, потому что он может обидеться и начать совершать всякие чудеса в каком-нибудь другом месте. А его еще найти нужно будет. На это иногда сотня лет уходит. Это-то место я случайно нашла, просто пошла погулять как-то утром, чтобы побыть немного в этих самых сумерках и набрела на пруд. но так ведь очень редко везет.

Так вот, если все-все эти условия выполнить, и усесться на камне поудобнее, то минут за пятнадцать до восхода солнца вчерашний день превратится в сегодняшний. Ниточки, которые удерживают вчерашний мир, сгорают странным серым пламенем, красивее которого во всем свете не найдешь, даже если обойдешь его вокруг три раза и поплюешь через правое плечо. И вчера, которому не на чем больше держаться, тогда падает и потихоньку растворяется между совсем еще небом и совсем уже землей. Если обнаглеть, можно зачерпнуть его ладошкой, пока растворяется, и тогда у тебя на всю жизнь останется немного вчера. Но от этого радости обычно никакой. Вчера в неволе хиреет и тускнеет. Лучше все-таки хранить в памяти, а не в кулаке. Хотя я поначалу жадничала, из каждого увиденного вчера по чуть-чуть зачерпывала и раскладывала дома по скляночкам. Думала, оставлю себе на старость, начнется склероз, а вчерашние дни тут, как тут, надо только в скляночку смотреть подольше. Но потом я их всех повыпускала на том же пруду. Ведь если у меня склероз начнется, я наверняка не вспомню, что это за скляночки, и что там внутри.