Брайан Толуэлл - Конан и амулет небесного народа

А потом все кончилось. Сразу, в единый миг. Конан, Пелиас и Тхутмертари рухнули на землю у Врат. Слепящее многоцветное облако исчезло без следа.

– Ты перешел Границу, джан!!! – громыхал в мозгу Милиуса всемогущий глас, который на самом деле даже голосом-то и не был вовсе. – Ты перешел Границу, джан!

– В чем я провинился перед тобой, проклятый Страж?! Я всего лишь пытался предотвратить те ужасы, которые ниспоследуют вместе с возвращением этих людей в Мир! Она знает Тайну! Мир не заслуживает подобной участи! Я, а не ты – истинный хранитель Великого Равновесия!

– Что ты знаешь о Великом Равновесии, джан?! Нельзя предотвратить то, что должно произойти! Оно произойдет, как бы ты ни старался.

– Нет! Нет!! Нет!!!

– Оно произойдет, глупый ты джан. Твоя человеческая сущность продолжает играть с тобой злые шутки. Ты ничего не добился, только сделал Историю еще более увлекательной. Из-за твоих происков носитель туземного разума овладел Светочем Истины. Ты хотя бы понимаешь, чем это чревато?!

– Бесчувственная машина, как я тебя ненавижу! Почему ты не даешь нам жить так, как мы хотим?!

– За всех не говори. Ты представляешь лишь самого себя, да и то по странной прихоти Повелевающих Судьбой. Зачем только они сохранили тебя?! В их замыслы даже я не могу проникнуть.

– Вот и отцепись от меня, проклятый Страж! Ты слишком много себе позволяешь! Не в твоей власти развоплотить джана!

– А я и не пытаюсь. Но ты перешел Границу, и я назначу тебе кару. Твои любимые человеки иногда называют это домашним арестом. Ты понял меня?

– Никогда!!! Ты не сделаешь этого! Что же будет с Миром?!

– Не беспокойся за Мир, джан. Мир переживет свою судьбу; о его спасении позаботятся другие. Те, кому жить в нем предназначено природой. Его коренные обитатели. Ты же будешь только наблюдать. Лишь когда люди сами обратятся к тебе, ты сможешь им помочь.

– Нет! Никогда! Отпусти меня, проклятая машина!… А-а-а…

– Отправляйся домой, джан.

– Что это было? – Конан встряхнул густой черной гривой, как делал всегда, когда необходимо было прогнать прочь дурманящие ощущения и сбросить пелену наваждений. Случившееся с ним и его спутниками не походило на "обычный" кошмар, – а уж по части всяческих кошмаров он сам, да и Пелиас с Тхутмертари были доками.

– Не могу знать. Нечто такое, что стократ превосходит даже божественную мощь Светоча Истины, – с дрожью в голосе молвил маг.

– Как думаешь, принцесса, не Тот-Амон ли наслал на нас это… это… – Киммериец затруднялся подобрать подходящее определение для той субстанции, которая на них напала, – это облако? Или, может быть, сам Сет?

Волшебница тоже казалась притихшей и испуганной.

– Пусть мои слова покажутся тебе странными, Конан, но я скажу: в Хайбории нет богов, которые могли бы сотворить такое! И мне… – Тхутмертари замялась, – мне не хотелось бы встретиться с тем, кто вызвал это облако!

Пелиас согласно закивал. Указав Конану на черный перстень, он проговорил:

– Погляди, мой король, – Светоч Истины теряет силу!

И правда: огромная жемчужина, до нападения неведомого многоцветного облака сияющая девственной белизной, теперь приобрела серовато-землистый оттенок. По-видимому, схватка с неизвестной субстанцией оказалась непосильным испытанием для амулета Небесного Народа.

– Мы должны как можно скорее выбраться на белый свет, – продолжал Пелиас. – Только под солнцем, Оком Митры, Светоч Истины восстановит прежнюю мощь!

– Торопись, принцесса. – Конан подтолкнул Тхутмертари. – Давай отворяй свои Врата или, клянусь Кромом, следующей напасти мы уже не переживем.

Однако на сей раз их больше ничто не потревожило. Тхутмертари, собравшись с силами, правильно произнесла все необходимые заклинания, и Врата в Верхний Мир разверзлись. Огромные черные ворота, казавшиеся выкованными из вороненой стали, бесшумно раздвинулись. За ними колыхалось дымчатое марево. Все трое одновременно шагнули вперед – и на миг провалились в незримую бездну, в которой, казалось, не было даже воздуха. Но еще через мгновение они уже стояли не на багряной равнине Преисподнего Мира, а посреди громадного чертога, по всему периметру которого пылали яркие факелы. Еще в чертоге находились бронзовокожие бритоголовые люди в простых черных туниках; они плотным кольцом окружили вновь прибывшую троицу. Этих людей было по меньшей мере два десятка. Вперед вышел могучий гигант с ястребиными чертами лица и, поглаживая змеиный перстень, проговорил:

– Рад приветствовать вас в Великой Пирамиде Кеми, господа!… Взять их!

Последняя фраза Тот-Амона, как легко было догадаться, адресовалась стигийским жрецам, и те не заставили своего господина повторять приказ дважды.

Следующие события развивались настолько стремительно, что человеческий язык не в состоянии рассказать о них с должной динамикой: это нужно видеть.

Итак, Конан и его спутники, выйдя из Нижнего Мира через Врата, очутились не где-нибудь, а в катакомбах Великой Пирамиды Кеми. Там их уже поджидал Тот-Амон со своим воинством, сплошь состоящим из посвященных жрецов Сета и чародеев Черного Круга.

Угодив в очередную ловушку, варвар не утратил мужества. По команде Тот-Амона стигийцы бросились на вновь прибывших, но Конан напал первым. Точно разъяренный тигр, он, не видя ничего вокруг, кроме черных туник и бритых черепов стигийцев, устремился в атаку. Он вовсе не стремился доказать Тот-Амону, как ошибочно и самонадеянно со стороны того все время пытаться взять киммерийца живым. Нет, он просто сражался – и убивал.

И все же не ему, Конану, суждено было сыграть заглавную роль в этом страшном импровизированном спектакле, что разыгрывался в самом сердце тайной цитадели змеепоклонников. Прежде чем меч Конана коснулся шеи стигийского жреца, исступленный крик Тхутмертари перекрыл собой все остальные звуки. И был этот крик исполнен такой силы, от него веяло такой нечеловеческой волей и таким злобным торжеством, что начавшаяся было схватка вмиг затихла, и все разом обернулись к единственной в этом чертоге женщине. А слова ее и действия, последовавшие за ними, точно громом поразили Конана.

– Я поклялась доставить тебе Конана, Тот-Амон! – воскликнула золотоволосая красавица. – Я сдержала свое слово! Вот он, Конан-киммериец, живой! Возьми же его, Тот-Амон!!!

Конан помертвел от ужаса. Но не страх за свою жизнь был тому причиной. А осознание того, что прекрасная его спутница, которую он много раз спасал от верной смерти и которая точно так же спасала его, вдруг предала его. Причем предала с таким изощренным коварством и с таким отчаянным искусством, что если бы среди предателей всех стран и времен проводились турниры, то Конан безо всякого сомнения присудил бы Тхутмертари главные призы. Но это было всего лишь начало ее страшного бенефиса. Только прозвучали слова предательства, левая рука принцессы, неестественно изогнувшись, превратилась в маленькую ядовитую змею, рыжего аспида. С немыслимой быстротой зубы аспида впились в запястье старого чародея Пелиаса; волшебник завопил от боли и, покачнувшись, свалился на мраморный пол.