Брайан Толуэлл - Неподвластный богам

– Ты чернокнижник! – мрачно буркнул жрец Асуры, с опаской косясь на чародея.

– А я этого и не скрываю! – волшебник от души расхохотался, чувствуя себя на коне. – Зато теперь мы знаем дорогу к темнице Пожирателя Душ!

– Ладно, пошли, да быстрее! – сурово приказал Конан. – Тотоакр видел, как мы деремся, и наверняка сделал выводы. Порази меня Кром, если он не приведет сюда целую армию колдунов! Поспешим же!

Наскоро собрав пожитки, главными среди которых были волшебное Сердце Аримана и жестяной кувшин с заколдованным телом Зенобии, трое отважных путешественников бодро зашагали в сторону руин Птейона проклятого.

Вот дом, о котором говорил мертвый жрец Сета! – сказал Конан, когда он и его спутники приблизились к мрачному сооружению из черных каменных плит, больше похожему на жертвенник, чем на жилое здание. Действительно, единственным украшением «дома» был огромный семиконечный знак – знак Сета, – перечеркнутый копьем с головой змеи вместо наконечника.

В течение всего путешествия сквозь развалины Птейона киммериец держал наготове обнаженный меч.

Зоркие глаза и чуткие уши Хадрата следили за каждым шорохом. Даже многоопытный Пелиас молча передвигался по зловещему городу. И эти опасения были не напрасны: люди знали – из-за каждого угла птейонских развалин на них – без предупреждения – мог напасть голодный клыкастый демон или бестелесный призрак давно умершего мага, кои водились здесь в избытке…

Конан со всей силой навалился на каменную плиту, обозначавшую вход, и дверь отошла, обнажив черноту, в которую смельчакам предстояло вступить.

Пелиас извлек из плаща тонкую палочку, трижды щелкнул пальцами у одного из ее концов, и палочка зажглась ярким белым светом.

– Вот, возьми! – сказал волшебник, передавая палочку Конану. – Это заменит нам факел.

Король осторожно принял фонарь. Общаясь с Пелиасом, варвар постоянно открывал для себя что-то новое. На сей раз его поразило, как палочка, испуская столь яркий свет, совсем не жгла руку. Впрочем, киммериец никогда не отличался особым желанием во всем докапываться до сути. Вот и теперь: светит – и ладно!

Внутри помещение не было большим. Слой пыли, покрывающий все и вся в этом «доме», явственно свидетельствовал, что его не посещали веками, если не тысячелетиями. Да и само наличие пыли в наглухо запечатанном здании-склепе выдавало присутствие чего-то магического, зловещего.

– Аманар не ходил здесь, – отметил Пелиас. Новое наблюдение заставило людей задуматься: куда-то приведет их это путешествие? Но страха не было в их отважных сердцах, и они смело продвигались к своей цели там, где щемящий, безотчетный ужас погонит прочь и демона.

Дверь со змеем и ястребом появилась неожиданно, словно вынырнув из объятий Мрака. Дверь была так же стара, как и все в этом проклятом богами городе, но крепость ее не вызывала сомнений. Конан взялся было за дверную ручку, но тотчас отдернулся: ему показалось, будто дверь – или змея, изображенная на ней? – зашипела.

– Дверь заколдована! – догадался Хадрат.

Достав из сумки Сердце Аримана, Пелиас приблизил алый камень к рисунку на двери. В свете волшебного камня Конану показалось, что змея кивнула Сердцу.

– Теперь открой дверь, – сказал волшебник.

Конан дернул за ручку, но усилие его было излишним: стальная дверь открылась легко и быстро. За нею виднелся пробитый в скальных породах ход, круто уходящий вниз. На счастье людей, в полу коридора неизвестная рука выдолбила ступеньки. Осторожно, стараясь не нарушить шагами обманчивую тишину подземелья, смельчаки стали спускаться: сначала Конан, за ним Пелиас, Хадрат же замыкал шествие.

Шли они долго, и волшебный фонарь Пелиаса, закрепленный в пышной гриве Конана, освещал им дорогу. Казалось, спуску не будет конца. Даже киммериец, с его обостренными, как у дикого зверя, чувствами, не мог определить, в каких направлениях петлял подземный ход.

– Это дорога в ад, клянусь Асурой! – прошептал Хадрат, но чародей сделал ему знак: молчи!

…Страж пещеры напал внезапно. Это был трехголовый змей, не очень большой, – Конан видел ползучих тварей и покрупнее, – но и не слишком маленький, чтобы не внушать страх любому, кто осмелится потревожить темницу злейшего врага Сета. Без сомнения, змей был ядовит: мутная желтоватая жидкость стекала с острых клыков, что имелись на каждой из трех голов. Пелиас, шедший сзади по узкому коридору, и тем более Хадрат не могли помочь Конану. Киммериец понял, что быстрота – единственный его союзник. И еще – свет, ибо трехглавый демон, привыкший к тьме, был явно ослеплен волшебным светом, сиявшим из волос человека. Свет и Мрак – в прямом смысле – сошлись в этой битве.

В первом броске змей промахнулся, и ядовитые клыки лязгнули в пустоте. Но Конан не упустил свой шанс, и в тот же миг первая голова змея покатилась по каменной лестнице. Змей напал снова – Конан едва успел увернуться от его клыков. Отскочив, король ударил сзади – вторая голова демона глухо стукнулась о древний камень. Змей ударил человека хвостом, и тот, поскользнувшись, растянулся на крутых ступеньках. Третья голова неумолимо приближалась – то была смерть. И здесь на помощь неожиданно пришел Хадрат; странным звуком, похожим на свист смертельно раненной кобры, он на полсекунды отвлек внимание змея. Этого мгновения хватило Конану, чтобы, подтянув меч, из лежачего положения срубить змею последнюю голову. Путь к Пожирателю Душ был свободен.

Подземный коридор закончился, плавно перейдя в большую пещеру. Гигантские сосульки, свисавшие с потолка пещеры, освещали ее тусклым фосфоресцирующим светом. В глубине пещеры, в природной – природной ли? – нише возвышался алтарь; на его мраморном монолите лежал невиданных размеров золотой змей. Голова змея напоминала череп, вокруг его черепа обвивались щупальца – всего их было двенадцать, – и каждое из них в длину и толщину превосходило тело человека, даже такого крупного, как Конан. Хорошо видны были только череповидная голова и ужасные щупальца; тело его и хвост змея терялись во тьме за алтарем. Змей спал.

Увидев змея, отважные люди невольно содрогнулись. Даже Конан, единственный впрочем, была еще девушка – Велита, кто видел этого змея раньше, четверть века назад, и остался жив. И хотя змей спал, то был воплощенный Ужас, Смерть в своем самом отвратительном виде.

Взирая на страшного змея, люди не призывали своих богов, ибо знали: здесь, в этой пещере, их боги были бессильны. Здесь было царство золотого черепа, и ни один демон, не говоря ух о смертных, не отваживался спуститься в этот спящий ад. Они были первыми.