Ярослав Коваль - Магия госбезопасности

Изначально артефакт таил в себе сложнейшую магическую систему. Получив вещицу в подарок и умудрившись с ней разобраться (Кайндел, как хороший пользователь компьютера, смогла понять, что в этой структуре к чему, но даже просто повторить схемку не сумела бы ни за что), девушка дополнила ее изрядным объемом энергии. И теперь рассчитывала на этот подарок.

В зимнем саду царила тишина, никто не трогал створки двери, и, нервничая, курсантка провела пальцами по поясу, по карманам (мало ли, вдруг там окажется что-нибудь полезное в схватке), и в задумчивости вынула узкую, плотно заткнутую пробирку, на дне которой находился снежно-белый порошок. Рассеянно поболтала им в воздухе. Соблазн был огромен – узнать все и сразу, причем в подробностях. Но здравый смысл, как всегда, оказался сильнее – в момент видения она будет беспомощна. Да и рановато принимать новую порцию, это малополезно даже для нечеловеческой расы.

«К тому же пора бы привыкать действовать без этой подпорки, – подумала Кайндел. – Иначе скоро без порции наркотика я вообще ничего не смогу».

И торопливо спрятала пробирку в карман. А потом сняла с шеи артефакт и намотала кожаную тесемочку на руку. Контакт с артефактом уже был установлен. Поэтому, когда чья-то решительная рука толкнула одну из створок двери, ведущей в зимний сад, девушке понадобилась доля мгновения, чтобы привести заготовленное заклинание в действие.

И когда первый из иавернцев ступил на порог зимнего сада, рядом с курсанткой ОСН стоял облаченный в свою давешнюю парадную мантию сам правитель области, лорд Иедаван.

Это стало такой огромной неожиданностью для тех, кто пришел просто и без затей расправиться с чужачкой, сунувшейся не в свое дело, что аромат чужого беспокойства девушка уловила даже на таком расстоянии. Она отлично понимала, что даже самая лучшая иллюзия недолго сможет обманывать людей, намного лучше ее знающих, как должен вести себя иавернский мужчина, как именно ведет себя правитель. Но не на эту искусно изваянную эфирную фигуру она рассчитывала. Образ местного властителя должен был лишь подарить ей пару бесценных мгновений.

Она неспешно развернулась лицом к бойцам и развела ладони. Чтобы пустить в ход свою магию, да еще достаточно мощную, чтобы справиться сразу со всеми противниками, да еще чтобы не сравнять с землей часть замка, ей нужно было время. Поэтому, поколебавшись, она снова воспользовалась артефактом.

Подобные магические вещицы, содержащие в себе схемы самых высококачественных иллюзий, здесь в Иаверне вряд ли встречались на каждом шагу. Пообщавшись немного с мастером-иллюзорником, Кайндел поневоле прониклась уважением к его искусству. Хотя бы по тому, что в Петербурге она не знала ни одного другого чародея, занимающегося иллюзиями, можно было судить, насколько это редкий и ценный дар. Он смыкался с псионикой, эмпатией и умением внушать (по идее, вроде бы довольно-таки нехитрым умением), однако представлял собой явление на несколько порядков более сложное и могущественное.

Говоря проще, настоящий чародей-иллюзорник мог создать видимость явления, настолько подлинного на первый, а также и второй взгляд, что его нереальность практически невозможно было почувствовать. Если под ногами у человека разверзалась иллюзорная пропасть, он, уверенный, что падает в темноту, вполне реально мог умереть от разрыва сердца. А получив по голове иллюзорной дубиной, отдать Богу душу по причине самой настоящей черепно-мозговой травмы, потому что могущество человеческого мозга, вершащего судьбу своего хозяина, поистине необозримо.

Девушка раскинула руки в стороны, и в лицо иавернцам ударил горячий, пряный, пыльный ветер. Клумбы, деревца и стены замка метнулись прочь, и под ногами развернулась, будто ковер из валика, буро-мышастая пустыня с барханами и извилистыми полосами, нарисованными ветром. Над головой вознеслось белое, словно накаленное в горне железо, горячее небо. Солнце стояло в зените, но его никто не видел, потому что даже просто поднять глаза от песка было мучительно для глаз.

Бойцы оглядывались в замешательстве, и кто-то из них пустил в ход магию, атаковал Кайндел заклинанием с неясным действием, вслед за первым и остальные принялись бомбардировать ее магией. Но девушка вполне предусмотрительно изобразила себя не там, где стояла на самом деле. Она чувствовала, что возможности артефакта практически исчерпаны, но лишь с большим трудом сумела заставить себя сосредоточиться. Причиной некоторой растерянности стало то, что она, в отличие от иавернцев, видела одновременно и пустыню, и зимний сад, где один за другим вяли или истлевали цветы под действием заклинаний, которые должны были достаться на ее долю. Это сильно сбивало с толку.

Пустыня ухнула вниз, подобно лавине, наконец-то пришедшей в движение, и мало кто из иавернцев сумел удержаться на ногах. Следом за песком хлынула вода, соленая и холодная, но ее поток иссяк даже быстрее, чем образ пустыни. Вокруг к небу, сверкнувшему лишь на миг, вознеслись и сомкнули кроны могучие пятисотлетние деревья. Меж окутанных мхом стволов сгустился полумрак.

Зато одеяние Кайндел будто лунным светом окатило – складки заиграли неземным сиянием, ясный ореол, будто тиарой, увенчал короткие локоны, кисти рук истончились, весь облик наполнился нездешней прелестью… Конечно, всего этого девушка видеть не могла, но именно такой смысл вложила в иллюзию, на которую истратила остатки запасенной в артефакте магии. Именно для того она и надела свое единственное платье, чтобы теперь проще было придать себе облик богини или феи из сказок. Конечно, одеяние выглядело не слишком изысканно, потому что на момент пошива единственной доступной курсантке тканью был простенький лен, и это очень сильно огорчало девушку. Но это все же лучше, чем ничего.

Главным теперь было создать у иавернцев ощущение их полнейшего бессилия перед ней, внушить им уверенность в ее всевластии. Она не хотела убивать ни одного из них, и вовсе не потому, что была так уж добросердечна. Она находилась в чужой стране, рассчитывала на понимание и заступничество, так что следовало вести себя очень осторожно. Просто отбитое нападение увеличивало ее шансы быть выслушанной намного больше, чем груда трупов, даже притом, что местные напали первыми.

Похоже, все то, что иавернцы увидели до того, уже само по себе вызвало у них некоторую неуверенность. В тот момент, когда Кайндел придала себе облик, который показался ей самым удачным в этой ситуации, только один из бойцов прямо взглянул ей в лицо. Он смотрел бесстрастно, казался таким же невозмутимым, каким был и сам Иедаван, однако в его глазах девушка прочла не понимание того, что все вокруг обман, и не равнодушие к ее фокусам, а вопрос. Мужчина явно не понимал, кто она и на что в действительности способна, и потому медлил – то ли не решался ударить, то ли пытался понять, куда и как лучше бить.