Ярослав Коваль - Магия госбезопасности

Правитель смотрел, доброжелательно улыбаясь, но по его глазам девушка догадалась, что он едва ли понимает, о чем она говорит. Возможно, проблема заключалась в том, что он плохо знал чужой язык, и теперь пытался сперва понять, что именно было сказано, а потом подобрать аналоги своего родного языка и уже разбираться с ними.

– Они захлебнулись? – переспросил он.

– Да. Утонули в воде, которой не было.

– Как это возможно?

– Они поверили, что вода была. Сознание, которое было в этом уверено, в результате оказалось сильнее тела и убило его потому, что гибель показалась ему неизбежной… Я непонятно объясняю?

– Нет, все понятно. – Глаза Иедавана блеснули. – Я полагал иллюзии лишь неопасным изображением, годным на развлечения. А это, оказывается, оружие.

– Хорошая иллюзия – страшное оружие. Если под ногами у человека разверзается иллюзорная пропасть, он либо погибнет от разрыва сердца в процессе «падения», либо от черепно-мозговой травмы уже в самом конце. Или шею сломает.

– Черепно… Что?

– Ну головой ударится. То есть не ударится, но будет уверен, что ударился, и умрет от этой уверенности.

– Думаю, я понял, что ты хотела сказать. Но для уверенности продемонстрируй мне свою особую магию. Только не такую убийственную, – и уважительно улыбнулся.

– Я не могу, – с сожалением ответила девушка. – Я ведь не мастер-иллюзорник. У меня был хороший артефакт, сделанный мастером, но я его исчерпала. Наши мастера пока еще не научились делать магические артефакты подобного класса, да чтоб пользоваться постоянно.

– Понимаю. Впрочем, это и неважно. – Правитель пристально разглядывал курсантку. – Я хотел задать тебе пару вопросов. Насчет твоего умения. По поводу дела будет проведено дополнительное расследование, разумеется. Мне нужно знать правду. Может ли твое искусство помочь тебе добиться правды от людей, на которых ты указала как сказавших неправду? А также узнать от них то, что они не желают говорить?

– Не могу этого обещать, – с сомнением протянула девушка. – Беда в том, что иавернского языка я не знаю. Лишь хорошо зная язык и понимая во всех оттенках и подробностях речь и обмолвки человека, я могу выцедить из его слов то, что он не хотел говорить.

– А если тебе помогут чары моего мага?

Кайндел с интересом взглянула на собеседника.

– Чем именно мне могут помочь эти чары?

– Узнать язык. Выучить его…

– А ваш чародей сможет вложить мне в голову язык во всех подробностях?

– Он сказал, что может попытаться.

Иедаван внимательно смотрел на девушку, и та прекрасно поняла, о чем он думает. «Если она охотно согласится, значит, действительно способна на что-то. Если откажется – это доказательство того, что девчонке просто повезло».

– Как мне доказать вам? – миролюбиво спросила курсантка.

– Что именно?

– Что я ничего не придумываю. Что действительно владею некоторыми навыками мирного извлечения информации из людей, которые делиться ею не хотят. Но, поскольку все мои наработки и навыки ориентированы на психологию моих соотечественников, то осечка при работе с иавернцами вполне вероятна. Не по моей вине.

Правитель сдержанно улыбнулся.

– Я готов поверить. Хоть это мне и нелегко. То, о чем ты говоришь, очень непривычно. Но на помощь моего чародея ты согласна?

– Разумеется. Один только факт, что есть возможность освоить язык, не приложив никаких усилий, уже сам по себе – огромная удача. Если, конечно, у вашего чародея получится.

– А почему ты считаешь, что не получится?

– Он привычен работать с энергетикой людей. Не так ли?

– Верно.

– Со мной у него может не получиться.

Мужчина слегка наклонил голову.

Она, пожалуй, только теперь смогла рассмотреть его повнимательнее. Прежде лишь отмечала, что он невысок, особенно по меркам ее соотечественников, что чисто бреется, что волосы коротко подстрижены, и что одевается очень скромно, особенно на фоне собственных чиновников, ярких, словно попугаи (должно быть, чтобы их уж точно не приняли за обычных обывателей). Еще отметила, насколько он сдержан и невозмутим, и как трудно проникнуть сквозь его маску, если в этом возникает надобность.

Теперь же она увидела в нем и многое другое. Пытаясь распознать, насколько она искренна, мужчина сам открывался, и в глубине его души курсантка чувствовала смятение и беспокойство. Что-то очень неприятное и угрожающее происходило сейчас в Иаверне, и с этим «чем-то» был связан пресловутый судебный процесс. И его неожиданный поворот ставил очень много новых вопросов, причем это серьезно беспокоило правителя.

К тому же девушка поневоле отдала должное внутренней силе собеседника. Чувствовалось, что если его и волнует что-то, мало кто сможет это почувствовать. Да и она сама не взялась бы судить. Насколько опасно то, что происходит сейчас в замке или же может произойти, о чем Иедаван узнал внезапно, либо же вдруг понял. Кайндел вполне отдавала себе отчет в том, что при всех ее способностях она не сможет сейчас добиться от мужчины ответа на все ее вопросы. Поэтому до поры до времени решила их вообще не задавать. Тем более что для нее пока не имело значения, в чем именно заключается дело, которое предстоит разбирать. Важно лишь, что скрывают иавернцы, лгавшие на процессе.

– У моего чародея может не получиться, потому что ты принадлежишь к нечеловеческой расе?

Она удивилась – ей как-то не приходило в голову, что местный правитель может это знать. Или же придавать какое-то значение.

– Ну например.

– Я думаю, он попытается. Если ты не возражаешь.

– Я не возражаю.

– Хорошо. Я побеседую с твоим командиром и попробую получить его согласие. И еще – к тебе будет приставлена охрана. Я не хочу, чтоб кто-то еще раз попытался на тебя напасть.

– Я этого тоже не хочу, – согласилась она.

На переговорах между Одином, главой ОСН и Александром, главой сообщества техномагов, Кайндел по большей части просто сидела, держа на коленях папку, и смотрела в стену. При таком повороте головы краем глаза она накрывала и лицо техномага, и лицо собственного «начальства», а большее ей и не требовалось. Один вообще девушке не сказал ни слова. Роннан, непосредственно перед тем, как вручить ей папку с документами, уделил курсантке минутку своего внимания, но никаких конкретных заданий не дал. Только повторил два раза: «Смотри в оба!» У нее появилось ощущение, что старшие офицеры Организации опасаются чего-то конкретного, однако не желают говорить прямо – чего.

И в свете случившегося с одним из ее источников беспокойство, пожалуй, даже понятно.

Единственный раз девушка немного оживилась и повернула голову к Александру – когда он заговорил о некоей организации, недавно активизировавшейся в Петербурге. Речь шла, собственно, о поклонниках книг Лукьяненко, о двух Дозорах, Дневном и Ночном. Их существование, по идее, не было тайной для ОСН, однако даже после рассказа Кайндел о ее столкновении с представителями этих сообществ к ним относились скорее как к блажи пары десятков подростков – не более того.