А. Котенко - Отдел странных явлений: Лесоморский детектив

— Мы пригласили вас сюда, — начал вещать Кощеенко, — где тихо плещется вода…

Тут я согласно сценарию включил еще одну 'русскую народную' в понимании Ипполита песню 'Море зовет'. С громкостью я перестарался, и музыка заглушила окончание стишка Ундины-трансвестита. Он махнул в мою сторону, и я понял, что песню нужно поставить в разы тише. И только когда вопли о зовущем море и поющей волне несколько стихли, страшная Ундина сказала еще пару слов для рифмы и пригласила всех на праздник шумный и веселый. Старичок в тельняшке, что привез катамаран из деревни, прыгал рядом с директором и покрикивал в мегафон, что это 'праздник царя морского дна, преславнейшего Нептуна!

Маш-шу, специалист по древней истории, сдавшая месяц назад экзамены по соответствующей тематике, закрыла лицо руками и уткнулась носом в мое плечо. Да и если посмотреть на стоявшего на понтоне Ивана, он покусывал нижнюю губу, чтобы не рассмеяться от сложенных ни кем иным как Паршивичем, стихов.

— Не могу я смотреть на этот маразм, — сдавливая смех, шептала моя любимая.

А Ундина, то есть, Ундин, вещал на весь пляж нескладный стишок:

— Ему подвластны океаны, моря и реки, водоемы (особенно Химкинское водохранилище), — комментарий Кощеенко произнес чуть слышно, — он входит в дом ваш через краны, с его стихией все знакомы!

И тут за спиной у самозваной Ундины взмыл в воздух столб воды, что-то сбило артиста с ног, и он уронил мегафон. Обескураженный дедок отскочил в сторону, спиной к пляжу, что все зрители: скучающие мальчики из старших отрядов, медсестра и работницы столовых, — могли прочитать приклеенную на скотч записку 'Пятнадцатилетний капитан'. А пока обслуживающий персонал лагеря, открыв рот, читал надпись на спине, Ундина упала в реку, а на 'ее' месте возник высокий стройный парень в камуфляже. Он ловко подхватил мегафон. На его бледном лице проскользнула чуть заметная улыбка. О, нетеру, вы не оставили меня!

— Я, правда, не Нептун, а повелитель московского гор-вод-узла, Се…

Молодому человеку (это я только знал, что он бог) под ноги прыгнула мокрая черная кошка. Так кеметский повелитель вод отправился вслед за Ундиной, собирающей папоротники со дна речного. О, Баст! Ты всегда неотразима!

Кошка вдруг встала на задние лапки и в мгновение ока превратилась в изящную невысокую девушку с черной косой до пояса. Курильщики Вовочка и Петечка, взглянув на нее, даже дымом поперхнулись. Поправив красный купальник, прикрывающий минимум тела, она искоса посмотрела на остальных и тихо сказала в оставленный мегафон:

— Простите, уважаемые, деревенский водопроводчик Себекихин напился.

— Это Баст и Себек, — шепнул я любимой, — раз они явились столь неожиданно, быть беде.

Маш-шу встрепенулась, вглядываясь в черты лица выскочивших из воды личностей, словно она когда-то с ними встречалась, а теперь припоминала.

— Нет, все совсем не так, — сказала брюнетка, подойдя к моему столику, — этот Кощеенко своей хвалебной песнью по ошибке призвал нетеру. Мы испугались, что у вас проблемы.

Я не спускал с ее глаз, и меня мало волновало, будто со стороны это выглядело так, словно Юля Шаулина влюбилась в девушку. В первую очередь я видел в Баст богиню, спасшую меня от смерти. И во вторую. И в третью. И так далее.

— Кстати, спасибо, что пришли, — учтиво улыбнулся я, — мне нужно будет показать вам одну женщину. Ночью.

— Хорошо, Неб, — шикнула Баст, — но только сегодня. У нас много работы в Москве.

Пока мы разбирались с непрошенными гостями, вечно молодой пятнадцатилетний капитан не позволял празднику сорваться:

— И вот сегодня морской бал, преславный наш Нептун созвал…

— Только не зовите Нептуна на это недоразумение, — закрывая рот рукой, хохотала чуть ли не вслух Баст, — устроившись неподалеку от музыки под березой.

Да, представляю, как разгневается настоящий бог, если узнает о таком странном детском празднике, к тому же со стихами Паршивича.

Пока старик читал хвалебные речи древнеримскому божеству, Себек в обнимку с Кощеенко-ундиной вышли на берег. Покровитель фараонов набалтывал начальнику на ухо, что он, дескать, фотограф, которого заказали родители одной девочки из четвертого отряда, и что он хотел снять праздник с разных ракурсов. Кощеенко, казалось, повелся. А как же, у богов есть немалые способности уговаривать людей. Они и не заподозрят, что произошло нечто из ряда вон выдающееся.

— И в жаркий летний полдень мы спешим воздать ему хвалы! — сиплым голосом завершил речь старичок-капитан.

— Так, где там 'А я маленькая мерзость'? — листал я треки. — Ага, вот оно…

Под эту песню на пляж выскочила целая свора чертей из ближайшего пролеска, возглавляемая Иваном Дураковым и его помощником Костиком. В руках мальчики-проказнички держали кто картонные поганки и мухоморы, кто листья папоротника, а кто — баночки с гуашью. Те, кто были с красками, побежали к зрителям, пытаясь разукрасить их.

Когда чертовская братия исполнила весь танец, по тропинке, ведущей из лагеря, выскочил вожатый Коля из второго отряда. Напялили на него костюм здешнего национального героя Гарри Поттера: плащ вроде черной простыни, только не заштопанный, и мятую шляпу с широкими полями. Размахивая веником, насаженным на кривую березовую ветку с листиками, он начал читать свою речь:

— Я туча, туча, туча, я вовсе не медведь! — как можно более грозно вопил парень, пробегая мимо зрителей. — Громыхаю-грохочу, я над вами хохочу!

Что не медведь, и так понятно. Грохот у него раздавался только благодаря трем консервным банкам, привязанным к подолу плаща. Что до смеха — дело до него не доходило. Как понимаю — это главный злодей праздника, ряженый слуга Апопа. Кощеенко стоял спиной к реке и аплодировал таланту вожатого, когда тот старательно отыгрывал роль грозовой тучи, и всего лишь два раза подсмотрел в шпаргалку, пришитую к левому рукаву заботливой Марго. Кстати говоря, наша начальница предусмотрительно осталась в лагере, чтобы не участвовать в этом подозрительном действе. Напоследок слуга Апопа совсем не грозным голосом прочитал: 'Не полезете вы в воду, всем испорчу я погоду! Очевидно, что эта фраза повергла многих далеко не в ужас. Маш-шу сидела на траве, скрестив руки на животе, задыхалась от смеха. Судя по всему, даже ей не доводилось лицезреть столь веселого наигранного ритуала.

— Погоди, — шепнул я ей, — я тут шутку одну выдумал.

Улыбнувшись себе, я включил песню 'Девочка сэконд-хэнд', когда по той же тропинке в сторону грозной тучи вышла Дуня, деревенская девушка-напарница Коли, одетая в блестящий купальник и сверкающий на солнце серебром парик.

— Спасибо, очень своевременно, — хлопнула меня по бедру Маш-шу.