А. Котенко - Отдел странных явлений: Лесоморский детектив

— Симпатичная девочка, жаль, что сумасшедшая… И как таким права выдают, — буркнул инспектор себе под нос, а потом поплелся к своему жигуленку и откатил его на обочину.

Не желая продолжать представления, я сорвался с места и был таков. К сожалению, некогда читать его мысли, а то интересно было бы покопаться в голове этого индивида.

Наверняка он сообщил номер подозрительной Тойоты на следующий пост, желая, чтобы я так же пошутил и над его коллегами. Но, увы, меня ГИБДД не очень-то интересовала. У нас командировка, дел уйма. Да помогут нам боги. К тому же мой путь лежал вовсе не мимо следующего поста дорожной инспекции.

— Сворачиваем! — вдруг предложил мне Иван, показывая на узкую не покрытую асфальтом дорогу.

Но вопросы 'зачем это надо' он безапелляционно заявил, что там милиции меньше и до лагеря, судя по GPS-навигатору, получится намного быстрее. Колдобины проселочной дороги — это кошмар. И пастух, взиравший на нашу Тойоту с берега небольшой речушки, и девочка, торговавшая огурцами на обочине, и полная женщина с бутылью воды под синим навесом с надписью 'Нижнее Гадюкино' провожали нас с тоской во взгляде, словно мы единственные завернули на эту дорогу за последние несколько дней.

— …и сказала мама девочке, — голосом рассказчика ужасов шептал Иван. — Не вешай на окно черные шторы. Но девочка не послушалась и повесила. А занавески те были с носом, глазами, руками и ногами. И как только девочка спать легла, они слезли с окна и задушили ее.

— Нет ничего повеселее? — зевнул я. — А то уже два часа мелешь: сняла девочка гольфики, а там вместо ножек косточки. Или это: когда мама вернулась домой, то нашла труп девочки, а во рту у ребенка — колёсико от гробика. Это не мифология, а Сетовы байки какие-то.

— Что поделаешь, таков жуткий детский фольклор, в котором нам предстоит разбираться ближайшие три недели, — скептически заявил Иван, — значит, в черном-черном городе есть черная-черная улица…

— У них остальные краски закончились?

— Считается, что так страшнее, — пожал плечами друг. — Если все черное… И приедут в жуткий лагерь два аццких вожатых на черной-черной Тойоте… да начнут непослушных крокодилам скармливать, хе.

К вечеру мы, наконец-то, добрались до лагеря. К этому времени я успел выучить все байки из жуткого фольклора, что с большим энтузиазмом рассказывал мне Иван. Глупость несусветная, а не мифология. Смысла — никакого. Правда, Дураков упоминал, что эти россказни появились в народном творчестве лет семьдесят назад, в связи с кровавыми событиями в жизни страны. Те времена давно прошли, но жуткие сказки остались, только народ позабыл об их корнях.

Вообще, в параллельных пространствах, судя по рассказам госпожи Марго, существуют все людские фантазии. Одно не понятно, почему мир страшилок, придуманный дедами теперешних детей, вдруг решил ворваться в реальность. Это нам с Иваном и предстояло выяснить. И, по возможности, найти тела пропавших вожатых.

Смеркалось. Густые кроны берез окрасились в черный цвет, когда мы подъехали к высоким деревянным воротам. Сверху они были украшены фанерными шлемами и копьями из русских сказок, а на покосившемся столбе красовался круглый дорожный знак, белый с красным ободком. На нем кто-то ради шутки написал тонкими черными буквами 'Осторожно! Дети!

Выйдя из машины, я вдохнул полной грудью. Какой чистый воздух! И, главное, не вонючий, как в Москве. Не пойму, как люди могут жить в столь грязном городе и говорить, будто им это нравится.

Тихо шелестели листья высоких подмосковных деревьев. Нет, они ни капли не походили на растительность в садах Уасета. Наиболее распространены здесь березы — такие белоствольные деревья с не очень крупными листьями. В честь них, кстати, и назвали лагерь. А еще изредка в лесах встречались ели и сосны — колючие и менее высокие. Были еще всяческие знакомые мне по московским улицам клены, дубы и разнообразные кустарники. Но в окрестностях 'Березки' таких деревьев не росло.

Над неохраняемыми воротами покачивался тусклый фонарь, освещая лужу, в которой сидела и истошно квакала крупная жаба. Иван толкнул одну из створок, и она с жутким скрежетом отворилась. Ну кто там крепость-то охраняет, тем более с детьми? Да эти ворота любой неприятель пинком выбьет. А сторожа местного, пожилого крестьянина, который ростом мне до плеча, легко повяжут и выгонят куда подальше.

— Здравствуйте, гости дорогие, — поприветствовал тем временем нас дед. — Зачем пожаловали?

Он опирался на черный жезл, закругленный сверху, и очень сильно горбился. Если этот человек и есть стражник, то работает на своем посту уже не один десяток лет. Пока я с любопытством изучал длинную кудрявую бороду старика, его головной убор, из которого торчали две ромашки, и засаленное темное пальто, Иван успел доложить стражнику, что прибыли мы на работу и зовут нас 'Ваня и Юля', мы московские студенты с хорошими рекомендациями.

— А я Трофимыч, — протянул дед руку моему другу, — сторож ихний. Уж не знаю, что уголовный розыск тут разнюхивает, но зуб даю, ни один негодяй мимо меня не проходил!

И дед улыбнулся единственным кривым зубом, а потом покосился на стоявшую рядом с его крошечным домиком ржавую лопату. Да если бы я в Кемете приказал вот так снарядить охрану, в государстве бы каждый день по фараону убивали.

— Проходите в штаб, — дед указал в сторону тускло поблескивающего в глубине леса окошка.

— Это и есть дворец начальника? — догадался я.

— Ну… — протянул Трофимыч, — дворец — это слишком громко сказано, но коттедж…

Не знаю, что это за слово такое. Но когда мы устроили машину на стоянку и подошли к домику, не намного превосходящему размерами конуру деда Трофимыча, я погрустнел. Это ж из столицы мы попали в какую-то деревню!

Не успели мы постучаться в келью, как к нам вышел немолодой человек, далеко за пятьдесят. Он носил черные джинсы, серые кроссовки и длинную клетчатую рубашку навыпуск. Не знаю, как Ване, но мне абсолютно не получилось разглядеть лицо этого индивида: и темновато было, и из-под большого козырька головного убора, именуемого кепкой, высовывались лишь длинный нос и козлиная бородка.

— Ипполит Кощеенко к вашим услугам, — протянул он руку Ивану.

— Иван Дураков, — представился тот, — вожатый третьего отряда, а это Юля Шаулина, моя подруга и помощница, мы магистранты из Московского государственного тех…

— Не важно, — отмахнулся Ипполит, — какая разница, где вы учитесь, главное, чтоб люди были хорошие. Проходите, не задерживайтесь на пороге. И так припозднились.

Ну да, на машине добирались, а не в чреве зеленого змея Электричко (так, вроде бы, назвал его Иван, наверное, этот змей — родственник синего монстра Метро), как остальные вожатые. Некоторые еще любили кататься на небольших желтых газелях по имени Маршрутко.