Дэвид Фарланд - Властители рун

Он ухватил убийцу за запястье, стараясь не дать ему возможности нанести новый удар.

И тут сержант услышал зычные крики.

— Туда! Сдастся мне, это там!… А может там? Голоса доносились слева, со стороны Дешевой улицы, не столь узкой, как Кошачий проулок. Той самой улице, на которой сэр Гиллам не так давно выстроил четырехэтажный дом. И принадлежали эти голоса тем самым стражникам, встречи с которыми Дрейс еще недавно стремился избежать. Стражникам, которых Гиллам подкупил, дабы они, вместо того, чтобы ходить дозором по улицам, торчали под фонарным столбом и караулили ворота его особняка.

— Сюда! — истошно закричал Дрейс. — В Кошачий проулок!

Теперь ему оставалось лишь продержать убийцу несколько мгновений: только бы этот малый не исхитрился пырнуть его ножом и сбежать.

Отчаянным рывком южанин высвободил левую руку и снова нанес Дрейсу сокрушительный удар в грудь. Ребра затрещали еще сильнее, по сержант оставил это без внимания. Когда человек борется за свою жизнь, боль уже не имеет значения.

Убийца напрягся, извернулся и высвободил руку с ножом. На Дрейса накатила волна страха. Изо всех сил он ударил врага ребром стопы по голени, и скорее ощутил, чем услышал, как хрустнула кость. Убийца рванулся вперед. Нож сверкнул в его руке, но Дрейс уклонился и удар не постиг цели — лезвие лишь полоснуло сержанта по боку, оставив неглубокий порез.

Дрейс ухватил противника за локоть и наполовину развернул его. Убийца запнулся: со сломанной ногой ему трудно было удерживать равновесие. Дрейс пнул его еще раз и с силой оттолкнул назад, озираясь по сторонам в поисках чего-нибудь, что могло бы сойти за оружие. Хотя бы камня из кладки, непрочно засевшего в растворе. За спиной сержанта находилась таверна под названием Маслобойка. Фасад ее оплетал плющ, а над передним окном, рядом с изображением Короля Земли висела маслобойка — самая настоящая. Дрейс потянулся к ней, намереваясь ухватить железный штырь и использовать его как дубинку.

Толкнув убийцу, сержант рассчитывал, что его низкорослый противник упадет, но тот устоял на ногах, уцепившись за край сержантской туники, и тут же сделал выпад.

Дрейс поднял руку, пытаясь перехватить нож, но враг крутанулся, резко изменив направление удара, и нанес его снизу вверх. Клинок глубоко вонзился в живот сержанта, под грудную клетку. Дрейс ощутил страшную боль, мгновенно распространившуюся на все его тело, включая плечи и руки. Боль, столь ужасающую, что сержанту казалось, будто ее разделяет с ним весь мир.

Целую вечность Дрейс стоял неподвижно, вперившись в землю. Пот заливал широко открытые глаза. Проклятый убийца вспорол ему брюхо словно рыбине. И на этом не успокоился — вырвав нож из живота он нацелил его в сердце Дрейса, а левой рукой ухватил сержанта за карман, что-то нашаривая.

Там, в кармане, лежала книга. Убийца нащупал ее сквозь ткань туники и улыбнулся.

— Так вот за чем ты охотился, — удивился Дрейс. — За книгой!

Прошлым вечером, когда городская стража выдворяла иноземцев из торгового квартала, к сержанту подошел купец из Туулистана, чей шатер стоял неподалеку от леса. На руфехавани этот малый говорил прескверно и выглядел так, словно его одолевали дурные предчувствия.

— Подарок. — сказал он. — Моя дарить королю. Твоя отдать? Отдать королю?

Все это сопровождалось множеством церемонных поклонов. Ответив на все поклоны, Дрейс согласился и рассеянно взглянул на книжку. Тонкий томик в сафьяновом переплете представлял собой Хроники Кваата, эмира Туулистана. Сержант сунул книжку в карман, решив, что передаст ее на рассвете.

Сейчас Дрейсу было так больно, что он не мог даже кричать. Мир кружился перед его глазами, однако сержант вырвался из рук убийцы, повернулся и попытался бежать. .

Увы, ноги, слабые, как у новорожденного котенка, уже не повиновались ему. Он споткнулся. Убийца схватил Дрейса за волосы и рывком поднял вверх его подбородок, выставив беззащитное горло.

— Черт тебя побери, — отстранение думал Дрейс. — Ты ведь меня уже убил. Чего тебе еще нужно?

Собрав остатки сил, он выхватил из кармана книгу и швырнул се в сторону Масляного ряда.

Там, на дальней стороне улицы, рядом с грудой пустых бочонков, рос пышный розовый куст, образовывавший нечто вроде живой зеленой беседки. Дрейс хорошо знал это место, хотя сейчас едва различал желтые пятна цветов среди темных листьев. Книга полетела туда.

Убийца выругался на своем языке, отшвырнул Дрейса в сторону и, прихрамывая, заковылял за книгой.

Дрейс с трудом поднялся на колени: в ушах его стоял монотонный гул. Затуманенным взором он уловил движение на краю улицы — убийца шарил среди роз. Затем слева появились три тени. Вспыхнули выхваченные мечи, блики звездного света заиграли на стальных шлемах. Сержант ничком повалился на брусчатку.

Где-то высоко-высоко, пробиваясь сквозь серебристый свет звезд, с гоготом летела на юг стая диких гусей. Дрейсу их крики казались отдаленным лаем своры собак.

В то утро, спустя всего несколько часов после нападения на Дрейса, находившийся примерно в сотне миль к югу от замка Сильварреста принц Габорн Вал Ордин столкнулся с проблемой несколько иного рода. В отличие от сержанта ему не грозила гибель, однако всех уроков, полученных в Доме Разумения оказалось недостаточно, чтобы подготовить восемнадцатилетнего принца к случившейся на большой ярмарке в Баннисфере встрече с таинственной молодой женщиной.

Погрузившись в раздумья, он стоял возле торговой палатки на южном рынке и рассматривал сосуды для охлаждения вина. У торговца имелось немало изысканных чаш для приготовления пунша, но предметом его особой гордости служили три больших сосуда для льда с маленькими кувшинами, вставлявшимися внутрь. Изделия были столь великолепны, что казалось, будто они сработаны, самими легендарными даскин.

Однако даскин не жили на земле уже тысячу лет, а сосуды, конечно же, не могли быть такими древними. Каждая чаша стояла на четырех когтистых лапах опустошителя и была украшена изображением своры гончих собак. На кувшине для вина красовалось изображение молодого лорда с копьем наперевес, устремлявшегося в бой с магом-опустошителем.

Когда кувшин вставлялся в чашу, образы дополняли друг друга: молодой лорд бился с чудовищем, а вокруг противников кружила собачья свора.

Габорн не мог определить, с помощью какого метода были выполнены детали орнамента, но от тончайшей работы серебряных дел мастера захватывало дух.

Принц настолько увлекся созерцанием этих шедевров ювелирного мастерства, что не заметил приблизившуюся к нему женщину до тех пор, пока не уловил аромат лепестков розы. На каком-то подсознательном уровне он решил, что се платье хранилось в сундуке, наполненном розовыми лепестками. Но даже при этом Габорн оставался столь поглощенным лицезрением великолепных сосудов, что подумал, будто эта незнакомка, так же как и он, приехала из чужих краев, и так же заворожена волшебной красотой чаш и кувшинов. Юноша и не глянул в ее сторону, покуда она неожиданно не взяла его за руку.