Дэвид Фарланд - Братство волка

— Их можно погрузить на телеги? — спросила Иом.

— Я говорил с лекарями. Всех, кого можно было погрузить на телеги, уже отправили. Некоторые лекари согласны остаться, чтобы ухаживать за больными.

Иом закусила губу. Это было ужасно. Больным людям не сделать за день и пяти миль, а пройти надо все пятьдесят.

— Что ж, пусть остаются, — сказала она. — Может быть, им удастся спрятаться.

Она задумалась, не отослать ли лекарей, поскольку жаль было бы потерять сведущих людей, но ведь и больным, а тем более умирающим, нельзя отказывать в помощи.

Пока она думала, как распорядиться, из толпы появился Биннесман, наконец-то вернувшийся в город. На спине он нес мешок с листьями золотого лавра.

Было еще только утро, но Биннесман уже выглядел измученным.

— Позвольте им остаться, ваше величество, — крикнул он, — только не в верхних комнатах. Пусть спустятся в самые глубокие подвалы, под землю. А я запечатаю двери рунами и принесу кое-какие защитные травы.

При виде Биннесмана Иом испытала невыразимое облегчение. Чародей подошел ближе, и она поняла причину. Она и раньше ощущала жившую в нем силу земли, ту всегда волновавшую ее силу, которая навевает мысли о зарождении и росте и вызывает в душе жажду творчества. А в это утро Биннесмана словно окружали мощные защитные чары, и рядом с ним Иом вдруг почувствовала себя в безопасности, как Всадник, за которым долго гнались враги и который очутился наконец в стенах крепости.

И это действительно так, поняла она. В его присутствии ей ничто не грозило.

— У вас очень усталый вид. Не могу ли я чем-нибудь вам помочь?

— Да, — сказал Биннесман, — я буду спокойнее, если вы, ваше величество, покинете город, как и все остальные. Иом окинула взглядом поля.

— Не все его еще покинули, и я не могу уехать, пока все не окажутся в безопасности.

Биннесман неодобрительно хмыкнул.

— Вы говорите, как ваш муж.

В голосе его, однако, не слышалось неодобрения. Он посмотрел на королеву и на Мирриму.

— Кое-что вы можете сделать, только я не решаюсь попросить.

— Я сделаю все что угодно, — сказала Иом.

— Найдется у вас хороший опал, который вы могли бы мне отдать? — спросил Биннесман. По тону его было ясно, что опала этого Иом больше не увидит.

— У меня есть ожерелье и серьги моей матери.

— С помощью соответствующих чар эти камни станут могучей защитой от созданий тьмы, — сказал Биннесман.

— Они ваши, если я только сумею вынуть их из оправы.

— Оставьте так, — сказал Биннесман. — Без оправы они могут разбиться, а чем камень чище и больше, тем надежнее защита.

— Хорошо, — сказала Иом. Только сейчас она вспомнила, что забыла перенести в укрытие драгоценности матери. Этот ящик был по-прежнему спрятан в се рабочем столе.

— Я буду на постоялом дворе, — сказал Биннесман. — Времени осталось мало.

Иом и Миррима вернулись в Королевскую Башню и поднялись наверх. Сэр Доннор и Хроно не осмелились войти в спальню и ждали снаружи.

В ящике с драгоценностями хранилась корона матери Иом — простой, но изящной работы, из серебра с бриллиантами. А еще там было множество серег, брошей, браслетов и ожерелий.

Иом отыскала нужное ожерелье. Серебряное, с двадцатью тщательно подобранными белыми опалами. Прекрасный крупный камень украшал центральную подвеску.

Мать рассказывала, что отец Иом приобрел эти камни, когда отправился в Индопал просить ее руки.

Иом любила слушать эту историю. Отец проехал полмира, чтобы найти ее мать. И хотя Габорн и для нее сделал не меньше, путешествие в дальние края казалось ей очень романтичным.

Романтизм отношений с Габорном несколько охлаждало то обстоятельство, что отцы их были добрыми друзьями и всегда желали этого союза. Пусть даже они и встретились впервые всего десять дней назад, это все равно, что Габорн жил бы в соседнем доме и однажды посватался.

Просматривая драгоценности, Иом нашла и другие опалы. Сундук этот не одно поколение служил королевам дома Сильварреста, и в нем хранились украшения, которые ее мать никогда не надевала. Как, например, эту медную брошь в виде трех рыбок с огненными опалами вместо глаз. И старинную подвеску-слезу с ярко-зеленым опалом.

Она выбрала эти украшения из-за величины камней и отдала Мирриме, потому что у той на жилете были карманы.

— Будем надеяться, что они подойдут.

Остальные драгоценности Иом убрала обратно в сундук и задвинула его под кровать.

Потом выглянула в окно.

Улицы города были тихи и безлюдны. Впервые за жизнь Иом ни один дымок не поднимался из печных труб к небу. Вдали на полях виднелись раскинутые палатки. Сейчас возле них уже суетились, спешно собираясь, люди, которым угрожали королевским приказом рыцари.

Внезапно зрелище это показалось ей знакомым.

— Мне это снилось, — сказала Иом.

— Что именно? — спросила Миррима.

— На прошлой неделе по дороге в Лонгмот я видела во сне что-то очень похожее на то, что сейчас происходит. Мне снилось, что Радж Ахтен наступает на нас, а все жители города, чтобы спастись, превратились в пух чертополоха и рассеялись по ветру, — Иом вспомнила, как сильный ветер разнес этот пух в разные стороны. — Только в том сне мы уходили последними с Габорном. Остальные уже разлетелись. И… во сне я знала, что мы никогда не вернемся. Никогда.

Ее испугала эта мысль. Мысль о том, что она может не вернуться в замок, где родилась и выросла.

Земля, по преданию, говорила с людьми при помощи знамений и снов, и те, кто умел слушать, становились лордами и королями. В жилах Иом текла кровь таких королей.

— Это был всего лишь сон, — сказала Миррима. — Будь это послание, Габорн находился бы сейчас рядом.

— Он — со мной, — ответила Иом. — Я ношу его дитя.

Она посмотрела на Мирриму. Та была родом из простой семьи, а простолюдины придавали знамениям большое значение.

— О, миледи, — прошептала Миррима. — Мои поздравления!

И смущенно обняла королеву.

— Это скоро случится и с вами, — заверила ее Иом. — Созидательные силы Короля Земли не могут не действовать на тех, кто находится рядом с ним.

— Надеюсь, — сказала Миррима.

Иом снова вытащила из-под кровати сундук и достала корону и самые ценные украшения. «На всякий случай», — сказала она себе. Сложила в наволочку и свернула так, чтобы узел уместился в седельный вьюк.

Не успела она покончить с этим, как во дворе под окном раздался отчаянный крик:

— Эй! Эгей! Есть здесь кто-нибудь?

Миррима открыла окно. Иом перегнулась через подоконник.

Во дворе стояла девочка лет двенадцати, в коричневом платье, на вид — служанка, которая, увидев Иом, закричала:

— Помогите! Ваше величество, мне нужен какой-нибудь стражник. Леди Опиншер заперлась у себя и не хочет выходить!