Морис Делез - Слуги паука 1. Ночь Паука

— Факел! Скорее! — Конан продолжал тянуть за скобу уже закрытой двери. Зита застыла в недоумении, но Мелия сообразила, что ему нужно, и быстро сунула в скобу рукоять массивного бронзового факела, так что дверь оказалась словно бы запертой на щеколду.

Когда Конан поднялся, руки его дрожали, в висках стучало, но он не мог позволить себе расслабиться даже теперь. Сперва нужно надежно заклинить дверь, и тогда время для отдыха будет, а он прекрасно помнил, что сделала тварь с мечом, вставленным так, как теперь торчал в дверной скобе факел.

Обломки его до сих пор валялись на полу. Правда, тогда пружина двери не была взведена, а сталь клинка оказалась хрупка и не выполнила своего назначения. Теперь такого произойти не должно.

Он вставил еще пару прогоревших факелов, забив их, словно гвозди — пусть-ка теперь, коли есть желание, попробует вырваться! — и устало оперся спиной о стену.

За стеной слышалась возня. Тварь скребла стену когтями, словно пытаясь проковырять в ней лаз, и злобно шипела от бессилия. Мелия подбежала к Конану и, с опаской косясь на дверь, из-за которой доносились вселяющие дрожь звуки, попыталась помочь ему подняться. Зита уже оказалась с другой стороны, но Конан решительно отверг их помощь — не в привычках его было опираться на хрупкие девичьи плечи.

— Где Фабиан?

Девушки переглянулись — они и думать забыли о своем втором спутнике.

— Вы что, забыли, о чем я говорил — ходить только по двое!

Он бросился наверх, но внезапно обернулся и улыбнулся им спокойно и уверенно, словно ничего не произошло.

— Идемте, у нас есть чем заняться!

Незримый был не на шутку встревожен — все пошло совсем не так, как ему хотелось. Начать с того, что не удалось овладеть третьим — слишком силен оказался его страх — и придется еще немного подождать, пока сестры — Злоба, Похоть и Ненависть — не пересилят своего брата, а для этого нужно время.

Хуже другое — пока он возился с будущим третьим, его вторая часть терпела поражение, и он был не в силах помочь — вмешиваться в ход такого боя, когда каждый удар мог оказаться решающим, было бы равносильно самоубийству. Он ждал передышки, и она наступила, но к тому времени было уже поздно что-либо менять, дверь оказалась почти закрытой. Дело оказалось гораздо хуже, чем он мог предположить. Его меньшую часть стремились замуровать в подвале, и Незримый чувствовал, что допускать этого нельзя.

Тварь бросилась вперед и навалилась на дверь с нечеловеческой силой. Ее когти впились в каменные плиты пола, кроша их, словно то была не гранитная твердь, а дешевая гипсовая подделка. На какое-то время ей удалось сдержать натиск человека, но потом сил не хватило, и дверь вновь начала закрываться, перекрывая путь к свободе.

В бессильной ярости монстр скреб когтями по камню, злобно шипя, потом затих, прислушиваясь, как тяжелые удары сотрясают дверь. Ясно было — его заперли. Он замер, прислушиваясь.

— Где Фабиан? Вы что, забыли, о чем я говорил — ходить только по двое!

Как странно, что в этот момент он подумал о том же, но что-то заставило его насторожиться.

— Идемте, у нас есть чем заняться! Сейчас мы поймаем это дерьмовое облако, или пусть меня забодает Нергал!

Незримый взъярился, позабыв о всякой осторожности. И хотя сознавал, как опасно принимать решения в пылу эмоций, поспешил влить в меньшую половину часть своей мощи, рискуя сжечь ее раньше времени, — так велика была жажда мгновенной расплаты.

Конан шагнул к лестнице, когда на дверь обрушился первый удар. Стены содрогнулись от тяжкого потрясения. Пыль и мелкие камни падали откуда-то сверху.

— Он пытается вырваться, — прошептала Зита. Мелия молчала.

— Вижу.

Конан выхватил меч и развернулся лицом к противнику, но никого не было, и дверь оставалась на прежнем месте.

— Похоже, сил на этот раз не хватает.

— Не спеши, Конан. — Зита положила ему на плечо руку, которая заметно дрожала.

Словно следуя ее предупреждению, послышались отвратительные, скребущие звуки. Что-то осыпалось на пол У самой двери, а скрежет становился все громче и нестерпимей, словно огромная крыса выедала череп изнутри.

Рука Зиты дрожала все сильнее. Конан отстранил ее.

— Отойдите-ка подальше. Сдается мне — та драка не была последней.

Девушки замерли у нижней ступени и, обнявшись, с угасающей надеждой глядели на мощную фигуру варвара, который один только мог теперь защитить их, все меньше веря, что это ему по силам — он был всего лишь человеком, а то, что рвалось наружу, являлось порождением мрака и напитано его злой силой.

Когда стена начала рушиться, осыпаясь каменной крошкой, а в образовавшемся отверстии показалась когтистая лапа и принялась рвать каменную плоть здания, исполненный ужаса крик Зиты заставил Конана вздрогнуть, но он не обернулся и потому не видел, как обмякло ее тело, как Мелия осторожно опустила ее на пол, достала из ножен меч и встала рядом с киммерийцем, готовая если не помочь ему, то, по крайней мере, умереть вместе с ним. Он слегка покосился на девушку, но ничего не сказал.

Отверстие увеличилось настолько, что тварь сочла дальнейшую работу ненужной и полезла вперед. Ей пришлось сложиться почти вдвое, чтобы протиснуться в дыру, но когда сталь клинка свистнула в волосе от ее тела, она мгновенно отпрянула и принялась крушить стену, обеспечивая себе большую свободу действий. Чудовищные удары обрушивались один за другим, массивные каменные блоки начали расшатываться.

Онемевшей от ужаса Мелии начало казаться, что достаточно малейшего толчка, чтобы все здание рухнуло им на голову, но тут что-то мелькнуло перед ее лицом, и удары прекратились. Конан решительно бросился в пролом.

Сердце Мелии отчаянно колотилось, готовое в любой момент выскочить из груди, но она взяла факел и пошла вслед за Конаном, хоть и понимала, что помощи от нее немного. Она осторожно заглянула в проем и в первый момент почти ничего не смогла рассмотреть, лишь мятущиеся тени в густом облаке пыли, — но непрекращающийся звон стали говорил о том, что бой продолжается. Через мгновение, когда то ли пыль осела, то ли глаза девушки приспособились, она увидела фантастическую картину боя.

Теперь она ясно различала огромную фигуру Конана, державшего факел в левой руке. Пыль, заполнившая все пространство коридора, попадая в огонь, ярко вспыхивала мириадами разноцветных искр, придавая происходящему мрачному действу странный, призрачный, какой-то нереальный вид. Словно все виделось в дурном сне, созданном фантазией неумелого колдуна-недоучки, задумавшего окрасить трагедию в праздничные тона, тут же отказавшегося от своего намерения, решив создать взамен ощущение мрачной безысходности, да так и остановившегося на полпути.