Мария Поль - Стремящаяся Ввысь

Страх. Ужас. Боль. Боль. Боль. Разочарование. Страх. Ненависть. Боль. Страх.

— Это ритуальная пещера. — Я резко оторвала руку от стены, но чужие ощущения продолжали меня преследовать. — Сюда приводят людей, которые должны скоро умереть, тут они проходят очищение. Деревня считает, что тут живут духи, питающиеся чувствами. Они убивают жизнь, питаются ею. Здесь умерли сотни людей от страха, голода, ран. Огромное количество сидело тут перед смертью. Женщины, мужчины старики, дети — все, кто хоть немного отличался от них.

Я не стала говорить, что мелкий серый песок под нашими ногами — это стершиеся от времени в пыль кости. Не стала говорить о многочисленных ритуалах, уносящих жизни; о распивании крови матери из черепа не родившегося ребенка; отрезание рук и ног ради жертвенных жезлов и оружия; вырезание жил и нервов из еще живого человека, каннибализме.

— Да, вот тебе и милое племя аборигенов, — хмыкнул Ворон.

Вдруг то, что изначально я приняла за кучу старого тряпья зашевелилось и испугано вздохнуло.

Ребенок.

Эти чудовища бросили его умирать. Я метнулась к нему, но бедное забитое существо испуганно прижалось к стене и зашипело, как маленький зверек.

— Айри, не трогай его! — приказал работодатель, но я лишь презрительно фыркнула и снова сосредоточилась на ребенке.

Драконихи, как существа потенциально бессмертные живут нескончаемо долго, но детей иметь могут лишь в очень небольшом количестве. Именно поэтому дети, свои или чужие, неважно, для них сокровище. Мать сложит голову за жизнь ребенка.

Помню, как в Центр привезли забитого, измученного мальчика. Учитель только посмотрел на него, сразу бросил Зимнему Дню: "Вызывай драконицу". И ребенок, который ни меня, ни Учителя и близко к себе не подпускал совершенно не испугался огромной драконихи…

Я села на корточки рядом с мальчиком, мягко улыбнулась, наклонила голову и запела. Ребенок испуганно смотрел на меня из старых вещей, потом поднял голову и заслушался, а вскоре и сам перелез ко мне на колени. Я выводила простую мелодию проводя руками над телом и подлечивая ссадины и ушибы. Я знала, что слышал этот забитый зверек в моей песне — он слышал колыбельную матери, смех братьев и сестер, шелест дождя и потрескивание огня. Песня текла, обволакивая, успокаивая, доверчиво тянулась и ласково баюкала…

— Айри? — красно-черный дракон был, казалось, совсем близко, но в то же время безгранично далеко.

— Пламенеющий Уголь! Но… как?

— Милая, давно пора бы прекратить такие вопросы! — рокочущий голос дракона наполнился колокольчиками смеха. — Как ты?

— Работаю. — Улыбнулась я. — Защищаю. Сражалась с армией нечисти, спасла народ, была на грани смерти… так по мелочи. — Я уже смеялась. Что бы я делала с армией нечисти без своих спутников? Как бы я спасла народ без его же помощи? Я просто текла по течению реки жизни и не сопротивлялась. — Как ты? Как центр? Как Учитель? Зимний День?..

— Тихо, тихо, милая. У нас все как обычно. Все работают и скучают по тебе.

— Я тоже скучаю…

— А у тебя есть время скучать? — озорно рассмеялся Пламенеющий Уголь и вскинул крылья в приветственном жесте, — тебе пора, Айри.

Я рванулась на звук голоса, но присутствие дракона растворялось, как летний туман. "Береги себя" услышала я отголосок и вернулась в пещеру.

Горло нещадно саднило, во рту чувствовался соленый привкус крови. От перенапряжения связок лопнули сосуды. Ребенок ласково гладил меня по руке. Ребята были там же, где стояли, лишь ошарашено смотрели на меня.

— Я и не знала, что ты умеешь петь. — Тихо сказала Ирбис.

— Это не песня, — вместо голоса удалось воспроизвести лишь тихое хрипение. — Это искореженная Песнь Драконов.

— Врешь! — выдохнул Ворон. — Драконы — злобные. Алчные и тупые создания. То что ты только что исполнила, дракон сделать не мог!

— Ворон, я не знаю кто ты и почему ты ненавидишь драконов. Мне это не интересно. Ты ничего о них не знаешь. Басни. Да легенды, сложенные твоим народом и изменявшиеся много тысяч лет не знания. Что ты можешь знать о величии драконов, об их уме, силе, знаниях? Ты же их даже в глаза не видел! Как ты можешь судить? А про вранье тебе лучше помолчать. Ты по этому делу сам мастер, работодатель! — последнее слово я выплюнула вместе с кровью.

— Ты что имеешь в виду? — Золотокожий завелся.

— Аккуратнее надо быть! У тебя на шее висит амулет перехода! — Шакал соглашающе усмехнулся. Он заметил тоже заметил. — Мы с Шакалом нужны на непредвиденный случай. Скормить какой-нибудь твари, с которой мы справиться не сможем. Что, на это нечего сказать?

— Я заплатил вам за нашу с Ирбис защиту. — Холодно ответил золотокожий.

— Конечно заплатил. Только деньги мертвым не нужны.

Мы с Вороном злобно смотрели друг на друга. Только легкое прикосновение привело меня в чувство. Ребенок испуганно трясся, но все равно жался ко мне, как к единственному спасению. Я снова склонилась над ним, тихо напевая через боль в горле. Страх ушел, оставив лишь легкое недоумение. Я добавила чуть магии в мелодию, убаюкивая. Через какое-то время мальчик заснул.

— Кто такие драконы? — тихо спросила Ирбис.

— Драконы? — я помолчала немного, думая. — А хнэт их знает. Прожив с ними столько лет я до сих пор не могу их понять. Они мудрые, древние, хитрые, загадочные независимые, магические. А с другой стороны, я ни разу не видела, как они этим пользовались! Они совершенно не похожи друг на друга даже внешностью. И меня всегда поражала Песнь Драконов. Это непохоже ни на что на свете. Песнь… когда поет один дракон, то не важно, где он находится, слышат все. Песнь может становиться видимой, лечить, может убить, помогает разговаривать на разных языках, обладает невероятной магической силой… У драконов есть традиция. Раз в год триста самых лучших певцов собираются вместе и поют. Это очень красиво… Триста мелодий сплетаются друг с другом в одну нить, тянущуюся в воздухе ко всем драконам.

Я помолчала немного, пытаясь описать неописуемое, а потом снова запела. Голос, писклявый и ломкий, начал вбирать полутона и неподвластные мне обертоны, медленно перерастая в Песнь…

Трава шла легкими волнами, показывая свою серебристую изнанку. Ветер шевелил платье и волосы. Далеко вверху, то исчезая, то приближаясь, летали драконы. По лицу бежали слезы от звуков доносимой ветром песни. Она слушала, слушала уже четвертый час, вбирая в себя неземную красоту.

Глаза заметили, как маленькая точка понеслась вниз с угрожающей скоростью. Красно-черный дракон опустился рядом с девчонкой.

— Не хочешь спеть со мной? — с лету спросил он.

— Ты что?! С ума сошел?! Ударился головкой при посадке?

— Да ладно тебе, ты же любишь петь. Да и праздник, как-никак.