Райдо Витич - Обитель Варн

голодная, замерзшая…

Рука мужчины притянула ее к себе:

— Спи, — прижал Лесс спиной к своему здоровому боку.

Девушка хотела напомнить, что именно это и пыталась сделать, но не стала. Просто

закрыла глаза и отключилась.

Первое, что она увидела, проснувшись — руку со скрюченными, застывшими пальцами

и инеем на длинных ногтях.

Девушку подбросило: Бэф умер! Замерз ночью! Лесс приложила ладонь к его сонной

артерии, склонилась к самым губам, прислушиваясь, приглядываясь: ноль! Ни

дыхания, ни пульса, ни реакции!

Принялась тормошить мужчину, растирать лицо, шею. Бэф поморщился, отворачиваясь,

но глаза не открыл. Лиса облегченно вздохнула и огляделась: по камням стелилась

поземка, падал мелкий снег, температура воздуха значительно понизилась.

— Ладно, супермен, ждать пока нас заметет, не будем. Разотру тебя спиртом и

вперед. Так что умереть и не мечтай. Не дам, — заявила скорей себе, чем спящему

графу, и встала.

К обеду начался снегопад. Огромные хлопья снега летели и летели, попадали за

ворот, таяли на лице и волосах, липли к рубахе. Но хуже всего, что снег заметал

Бэфросиаста. Приходилось то и дело останавливаться, стряхивать снег с его волос,

растирать лицо, массировать руку и ноги. С замиранием сердца прислушиваться к

дыханию, вглядываться в лицо, слушать пульс. А еще уговаривать себя сделать шаг,

поспешить и, возможно, успеть к точке, где ее будут ждать уже завтра. Если она

успеет, Бэфросиаст точно будет жить.

Лиса в очередной раз растерла лицо мужчины, достала из кармана куртки пакет с

сухарями, и опустилась на валун, рядом с инертным телом. Задумчиво посмотрела в

небо, прикидывая, как долго будет тянуться снежная карусель.

Сунула в рот сухарь, набрав в пригоршню снега, принялась есть, оценивая

дальнейшие варианты своих действий: останавливаться глупо, хотя шансов успеть к

вертушке в назначенный срок никаких. Учитывая скорость пути, даже с одним

единственным привалом на ночь, и без пурги, и по прямой, идти еще двое суток.

Так стоит ли напрягаться, мокнуть, мерзнуть? Она уже выбилась из сил, и Бэф

нужно срочно растормошить, напоить горячим чаем, накормить. Ледяной уже. Так она

ему не поможет.

Но опять же, если прошагать еще пару километров, то можно спрятаться в скалах,

найти хорошее пристанище для остановки. Ниже больше растительности, возможно,

травы больше, значит костер жарче.

Решено она идет дальше, пока не найдет оптимально подходящий приют.

Лиса дожевала второй сухарь, свернула пакет, чтоб остальные не промокли, сунула

его в нагрудный карман и решительно поднялась. Потом пожалуется своему отражению

в зеркале какого-нибудь люкс-номера на превратности пройденного маршрута. На то,

как ей, бедненькой, было плохо: холодно, голодно и тяжело. И выпьет за то

бутылку Кинзмараули, закусит килограммом отбивных из молочного поросенка…

Потом, сейчас некогда.

Лучше места для стоянки нельзя было придумать: две скалы почти вплотную друг к

дружке, углом. Рядом вертикальная плита, упирающаяся в отвесную платформу скалы,

образующую навес. И сугробы почти по верхушку.

Мини — люкс горного отеля. Комнатка для VIP- персон. Мха вокруг богато.

Наверняка и трава под снегом имеется.

Лиса завезла раненого под навес, стараясь не повредить естественную стену из

снега и тем самым не расширить проход для холода и стылого ветра.

Дальше дело техники: набрать мха, развести костер, нагреть воды.

Еще б рубашку просушить, да не высушить. Проще снять и поставить в угол, авось,

растает при всеобщем потеплении. Туда же бы и брюки, носки, ботинки. Да, что

мечтать? Мокни, мокни, лисий хвост…

Все-таки она сняла рубаху, когда разгорелся костер, кинула на камни, чтоб хоть

немного прогрелась ткань, и пошла на улицу растираться снегом — болеть ей нельзя,

значит, нужно согреться.

Когда она вернулась, граф уже не спал. Сидел, прислонившись к камню, и пытался

распутать повязки, стягивающие вторую руку. Увидев полуобнаженную девушку, он

замер с веревкой в зубах. Лесс окинула его придирчивым взглядом, нашла мужчину,

не похожим на умирающего, и, повернувшись к нему спиной, начала натягивать

рубаху:

— Чем вам помешала повязка?

— Трудно назвать повязкой нагромождение узлов и пластыря.

— Извините, аптечку взять забыла. А еще чистые простыни, белье, камин, кресла.

Свечи и канделябры, — заметила сухо. Кинула в стакан с закипевшей водой кусочек

сахара и понесла его графу. — Пейте.

— Зачем? — уставился исподлобья.

— Сахар вкуснее веревок.

— Возможно. Но мне не нравится быть связанным.

— Вчера вы не возражали.

— Вчера прошло.

— Сегодня тоже закончится. Наступит завтра, в котором вам придется выбираться

самостоятельно. Если перестанете меня слушать.

— Шантаж?

— Ультиматум.

Бэф думал полминуты. Перестал распутывать повязку и взял стакан:

— А вы?

— Стакан один. Чем быстрей вы освободите его, тем быстрей я смогу вскипятить

воду себе.

Мужчина принялся пить, а Лиса достала два сухаря.

— Возьмите к чаю, — протянула.

— Спасибо, сыт.

— Упрямитесь? — прищурилась недовольно. Насильно вложила в руку сухари, забрав

пустой стакан, и ушла к костру. Бэф покрутил в руке хлебные кубики и принялся их

грызть с самым несчастным видом.

— Представьте, что это форель. В конце концов, в этом мире все иллюзия. Но с

ней легче проглатывать несъедобное. Хотите еще чаю?

Бэф отрицательно качнул головой и, прислонившись затылком к стене, уставился на

девушку, изучающе щурясь. Вид у него был угрюмый и недовольный.

` Да и пусть', - подумала Алиса. У нее тоже настроение отвратительное. Самое

время сцепиться и поссориться, вымещая друг на друге усталость от `вчера' и

страх за `завтра', преодоленные трудности и мысли о тех, что еще предстоит

преодолеть, а дальше по списку — неудобство, холод, голод, боль. Вот только

нервозность графа будет понятна и простительна, а ее стервозность неуместна.

Должен же хоть один держать себя в руках? Естественно, этот человек — она.

Наиболее уравновешенная, привыкшая к трудностям и осознающая, что причин для

паники нет.

Вода в стакане вскипела в полной тишине. Лесс не спеша принялась пить кипяток,

грея руки о железо, придерживая стакан коленями. Смотрела на огонь, млея пусть

от небольшого, но тепла, душевного удовлетворения. Вода закончилась слишком

быстро. Лиса поставила новую порцию снега на огонь, и пока он таял, терла плечи,

сонно хлопая ресницами. Спать нельзя. Пока нельзя. Тело еще не согрелось и

клонит в сон не от тепла — от холода. Значит, заснуть равно умереть.