Грэм Тэйлор - Звезда Полынь

— Ты ешь нашу еду? — отчетливо проговорил ее отец. — Вот хлеб с мясом. Еще я принес тебе воды. Мне показалось, что таким, как ты, вряд ли понравится эль.

Ему никто не ответил. Аджетта тихо вздохнула, пытаясь услышать хоть что-нибудь, что бы помогло ей понять, кто живет в мансарде. Раздался звон цепей, которые тащили по деревянному полу.

— Вы не могли бы снять с меня это? — произнес кто-то слабым голосом, которого Аджетта еще не слышала. Голос был тихим, ломким и чистым. — У меня нет ни силы, ни желания убегать.

Повисла долгая пауза, потом отец ответил:

— Мистер Гуг сказал, чтобы я был очень осторожным. «Никогда не снимай с него цепей, иначе он улетит», — сказал он.

— И куда же я полечу? На окнах решетки, дверь заперта. Думаете, я проползу под дверью или исчезну через крысиную нору? — сказал узник.

— Ты — странное создание, и теперь ты принадлежишь мне. Я заплатил за тебя кругленькую сумму, и ты можешь оказаться очень полезным. Несколько минут назад один ученый сказал, что ему как раз нужен кто-то вроде тебя. Но даже он очень бы удивился, узнав, кто ты на самом деле.

Кадмус прошел по деревянным половицам. Аджетта слышала каждое его движение. Он поставил поднос на стол.

— Оставлю его здесь, поешь, если захочешь. Тебе не помешало бы набрать пару фунтов. Ты такой тощий, у тебя явно проблемы со здоровьем. Честно говоря, я купил тебя из-за твоих зубов: они будут здорово смотреться во рту у какого-нибудь джентльмена, когда их туда пересадят. — Кадмус засмеялся.

— Что меня ожидает? Я останусь здесь навсегда? — спросил узник.

— Ты останешься здесь, пока я не решу, на что ты мне можешь сгодиться. Ты — прекрасное, исполненное странной силы существо. Если я представлю тебя миру, то могу заработать себе состояние и стать известным человеком. Все дело в том, что ты действительно…

В этот момент в холле послышались крики и входная дверь распахнулась. Бандит отчаянно залаял, публика бросила завтрак и устремилась из столовой на улицу. Кадмус Ламиан выскочил из мансарды, а Аджетта проскользнула в свою комнату. По Флит-стрит медленно ехала повозка, в ней сидел приговоренный к смерти человек, его везли к виселице в Тайбурне. Из-под металлических ободов огромных колес летела грязь. Взгляд осужденного был прикован к верхнему окну постоялого двора. Там, под самой крышей, он заметил лицо, прижатое к грязному оконному стеклу мансарды. В этот миг осужденному стало тяжело вдвойне. Он заметил глубокую тоску на лице того, кто смотрел в окно, тоску более сильную, чем его собственная, и каким-то странным образом он понял, что его ждет гораздо лучшая участь, чем участь человека из мансарды.

На площади Блумсбери одиноко стоял какой-то человек в черном сюртуке. Он прислонился плечом к старому вязу, сухая октябрьская листва падала на землю, как дождь из золотых монет. Пытаясь защититься от холодного ветра, который гнал листву по траве, незнакомец поднял воротник и кашлянул. Между вязами паслось несколько толстых овец, они старались держаться подальше от незнакомца, который курил длинную глиняную трубку. Огонек трубки бросал красный отсвет на его лицо.

Часы Святого Георга на высокой мраморной башне, возвышавшейся над городом, пробили четверть. По Лондону прошел слух, что в полночь землетрясение повторится. Мальчики-продавцы газет кричали об этом, бегая по улицам с пачками «Ландон Кроникл». Они пророчили новую катастрофу и призывали жителей города не паниковать. У таверны «Большой бык» собралась толпа: люди Ждали, что скоро земля снова затрясется, снова зашатаются дома, как это было накануне, и небо снова станет непроглядно черным. Над Темзой посреди лилового неба повисла яркая молодая луна. Проститутки Хольборна бродили по улицам, взмахивая длинными юбками и белыми шалями, и приставали к каждому джентльмену в надежде на заработок.

Блейк и Бонэм весь вечер проговорили у открытого окна в обсерватории на четвертом этаже. Они пообедали жареными голубями и скумбрией, отрывая мясо от костей и отбрасывая в сторону хрустящую кожицу. Теперь они ждали, когда небо прояснится. Сильный ветер разогнал облака, и небо очистилось.

Блейк долго возился со своим длинным медным телескопом, стараясь приспособить линзы так, чтобы можно было разглядеть комету. Первый раз в жизни он боялся, что обманул себя, что ошибся, и никакой звезды Полынь не было, что он принял за звезду пятнышко на линзе или отраженный свет какой-то другой звезды. Когда до полуночи осталось совсем немного, он начал лихорадочно осматривать горизонт в поисках кометы.

Бонэм терпеливо ждал, ему хотелось, чтобы его друг успокоился. Он смотрел, как Блейк настраивает окуляр и кольца, а через несколько минут снова начинает возиться с телескопом.

— Она скоро появится, Сабиан. Глаза не подвели тебя. Верь себе: как только пробьет полночь, звезда снова покажется, и ты ее увидишь, — сказал он, стараясь говорить убедительно.

— Да, мы подождем, — ответил Блейк, отходя от телескопа и открывая шкаф в глубине комнаты. — Мне нужно кое-что показать тебе, сейчас самое время.

Блейк вынул большой сверток в шелковой ткани и вернулся в центр комнаты. Там он положил сверток на стол. Пока он снимал шелк, Бонэма охватывало все большее волнение.

— Вот эта книга, Исаак. Она была написана так давно, что теперь никто не знает, чей разум создал ее, — проговорил Блейк. — Не думал, что она когда-нибудь появится в моем доме, но так случилось, и мне надо благодарить звезды за то, что они послали ее мне.

Бонэм в изумлении уставился на книгу в толстом кожаном переплете с пергаментными страницами, исписанными древним почерком. Блейк быстро листал фолиант, пока наконец не дошел до последней страницы шестой главы шестой книги. Его палец метнулся к витиеватой записи на полях.

— Вот, смотри. Это правда! — Он начал читать вслух: — «Полынь… сияющая звезда упадет с небес… и многие погибнут от ее горечи». Она летит к нам, Исаак, мы первые ее увидим, и мы никак не можем ее остановить. — Его глаза пылали от волнения, граничащего с помешательством. — Надо рассказать о ней миру, но я боюсь, что, если мы об этом расскажем, людей охватит страх, и наступит такой хаос, какого мы еще никогда не видели. А если все это окажется неправдой, то я прослыву самым большим глупцом, который когда-либо жил на земле.

— Как ни крути, одни неприятности, — быстро сказал Бонэм, с восторгом глядя на «Неморенсис». — Все равно тебе надо об этом кому-то сказать, а кому еще, как не Королевскому обществу? Ты знаешь, в какое именно место ударит комета, если она все-таки столкнется с Землей? — Бонэм пролистывал книгу, стараясь разгадать странные буквы и вычисления, которыми была испещрена каждая страница.