Грэм Тэйлор - Звезда Полынь

— Нет, у него сегодня все-таки был один посетитель, — продолжила Аджетта. — Исаак Бонэм. После землетрясения на него напали взбесившиеся собаки. Едва спасся. Я слышала их разговор. Они говорили о звезде и о какой-то книге. Вечно болтают всякую ерунду. — Аджетта положила монетки в деревянную коробку, которая стояла на каминной полке. — Они сказали, что в этой книге полно тайн, что в ней написано, когда звезда врежется в Землю. Кажется, они называли эту звезду кометой.

— Бонэм, говоришь? Член Королевского общества. Богатый человек, богаче Блейка. — Кадмус задумался о том, какую пользу могут им принести два богатых человека, оказавшихся в одном доме. — Блейк считает, что он важная персона. Хочет разгадать загадки Вселенной, — проговорил он, доставая из печи противень с хлебом. — Обязательно запоминай все, о чем он говорит. Кое-кто готов заплатить кругленькую сумму за то, чтобы узнать, что творится в том доме. — Он отвернулся от стола и усмехнулся: — Запомни, Аджетта: счастье улыбается тем, кто умеет ждать, а мы прождали уже достаточно. А теперь помоги мне, надо накормить постояльцев, их будет еще больше, ведь то землетрясение может оказаться не последним.

Аджетта оглядела кухню. У нее не было другого дома. Эта комната была всем ее миром с самого рождения. За свои четырнадцать лет она изучила каждый запах, каждое пятно на стенах, каждую паутину, свисавшую с потолка.

Она отлично помнила тот день, когда еще совсем ребенком обожгла руку о дверь печки. С той поры эта печь казалась ей черным чудовищем, которое притаилось в углу. Она поддерживала в ней огонь лучиной и плавуном, который вылавливала в Темзе, когда во время отлива искала в иле что-нибудь ценное вместе со своими друзьями. По вечерам Аджетта сидела возле бочки с горшками и водой, покрытой слоем жира. Ей казалась, что бочка похожа на увязший в иле корабль, который она однажды видела в Ротерхите. Неровные доски бочки выступали из воды, как обшивка того корабля, когда начинался прилив и его заполняла вода. Сидя в углу, Аджетта ждала, когда из норки выберутся крысы в поисках ужина. Тогда Бандит погонится за ними по грязному каменному полу, схватит их зубами и начнет бить о стену, как тряпичных кукол. Крысы подохнут, и он станет тыкаться в них носом, надеясь, что они оживут и можно будет снова играть в бесконечные догонялки.

Грубый голос отца оторвал Аджетту от воспоминаний:

— Ты видела книгу, о которой говорил Блейк? Она может оказаться очень ценной. Может, нам позаимствовать ее у Блейка?

— Он поймет, что это сделала я. И потом, я не знаю, где он ее прячет, — волнуясь, сказала Аджетта.

— Если все подстроить, и, когда мальчик-трубочист будет… — размышлял Кадмус вслух.

— Нет, надо продолжать делать то, что мы делаем, и забыть о книге, — отрезала Аджетта.

— Вышла из себя, девочка? Не хочешь больше помогать своему отцу? — Кадмус шагнул к ней с тесаком в руке.

Тут в дверь громко постучали. Кадмус Ламиан с силой воткнул тесак в стол. Дверь открылась, и на кухню медленно вошел Дагда Сарапук. Аджетта заметила, что его некогда красивая одежда стала еще более потрепанной, чем раньше. Длинный сюртук был в темных пятнах, а на локтях и воротнике пробивалась подкладка. Он был худее и выше отца, его дряблое, морщинистое лицо сильно загорело от нездешнего солнца и обветрилось.

— Мистер Ламиан, — сказал он тихо, почти прошептал. — Не могли бы вы сделать мне милость и поговорить со мной наедине?

Ламиан бросил на Аджетту взгляд, и она поняла, что ей надо побыстрее уйти из кухни. Аджетта повернулась и пошла к двери:

— Я присмотрю за постояльцами, отец. Может, им захочется, чтобы их повеселили.

Сарапук даже не пошевелился, чтобы дать ей пройти. Аджетта протиснулась мимо него, а он улыбнулся, заметив, что ей неловко.

— Какая красивая девушка! И так молода, — тихо сказал он, когда она ушла, зная, что Аджетта наверняка услышит его слова.

— Чем могу быть полезен, мистер Сарапук? — спросил Кадмус, предложив другу сесть за стол. Они сели вместе. Кадмус заметил, что белки Сарапука отливают красным в свете яркого пламени в камине, а в редкой седой бородке застряли крошки от галет.

— Я хочу рассказать о своем магазине, — прошептал Сарапук. — Я купил небольшой дом в Ситинг-лейн, недалеко от Гарт-стрит. Внизу магазин, а сверху жилые комнаты, так что к концу недели думаю туда переселиться. — Он ненадолго замолчал. — Но, конечно, от вашей чудесной еды я не собираюсь отказываться. Вы согласны мне ее приносить по вечерам в семь? — Он снова замолчал и обернулся на дверь, внимательно прислушиваясь. — Не могла бы мне ее приносить Аджетта? Мне почти не с кем поговорить, а она такая обаятельная, она внесет приятное разнообразие в жизнь старика.

— Все возможно… за определенную плату, конечно, — ответил Кадмус, улыбаясь. — А что вы собираетесь продавать в своем магазине? — спросил он, пытаясь узнать, не может ли он на этом как-то заработать.

— Я ничего не буду продавать, Кадмус, я буду лечить. Стану аптекарем и займусь лекарствами, зубами и простукиванием черепа. Меня очень интересует анатомия, но, к сожалению, в этом деле нечасто найдешь добровольцев.

— Для этого вам, должно быть, пришлось многому научиться, мистер Сарапук. Это все слишком сложно и высоко, не для таких, как я. — Кадмус попытался выказать интерес к новому делу Сарапука.

— Мы все иногда болеем — телом, разумом или духом. Когда придет время, я открою небольшую больницу — если, конечно, найду тех, кто будет достаточно заинтересован в том, чтобы сделать на этом деньги. — Сарапук посмотрел Кадмусу прямо в глаза. — За свою жизнь я совершил много ошибок, но на этот раз все будет по-другому. Всего сто фунтов, внесенных в мое дело, окупятся в несколько раз, однако людей, которые могли бы пойти на это, найти так же трудно, как трупы. — Сарапук стучал пальцем по столу, как будто отбивая какой-то странный ритм.

— Я знаю одного человека, который мог бы вам помочь, мистер Сарапук, — ответил Кадмус, проникаясь все большим интересом к затее друга. — Значит, сто фунтов… А где гарантия, что они окупятся?

— Я могу ответить только одно: умелый человек всегда найдет массу возможностей их окупить. — Сарапук поднял одну бровь и улыбнулся.

— Ради чего вы этим занялись, мистер Сарапук? Собираетесь заботиться о людях, открыть больницу. Во имя высоких идеалов? — Кадмус повернулся и наклонился к нему: — Вот я, например, пекусь о своей жене и ребенке. Я сразу чую хорошую сделку, и, пока моя семья сыта и довольна, я счастлив. А что заставляет вас делать это?

Сарапук снова огляделся. Он проверил, закрыта ли дверь, и прислушался. Кухня была залита красным светом от пламени в камине, на стенах ярко горели свечи. Сквозь крохотное окошко в дальней стене не проникало ни одного лучика с улицы. Непонятно было, день сейчас или ночь. Здесь не существовало времени. Толстые стены кухни вынесли мятежи, матросские бунты и чуму. А Великий пожар лишь закоптил их. Прежде чем отвечать, Сарапук ненадолго задумался, глубоко вдыхая горячий воздух.