Наталия Аникина - Кошка, которая умела плакать

По обе стороны дороги, вымощенной чёрным камнем, с непонятными непосвящённым, высеченными в нём светящимися знаками, располагались особняки членов дома и тех, кто нашёл своё место под властной рукой патриарха Селорна. Дома, почти невидимые за огненно-золотой пеленой кленовых листьев, в большинстве своём были обиталищами больших семей, где множество поколений живут под одной крышей. Такие особняки казались частью нетронутой природы Великого леса, воплощением тоски по родине и нежелания расставаться с прошлым. Но попадались и другие дома: небольшие, очень резко отличающиеся от остальных необычной, совершенно не алайской архитектурой, их хозяева не были алаями, но пользовались именем дома ан Ал Эменаит, так как являлись верными помощниками членов этого семейства.

Пролетев над странно пустой улицей, Алу оказалась перед величественным чёрным строением, сияющим сотнями магических огней. Высокая ограда из украшенного изысканной резьбой камня не позволяла разглядеть всего великолепия расположенного за ней замка. Пока Аниаллу летела над улицей Старых Клёнов, огромное строение словно вырастало из земли, являясь девушке во всем своём грозном величии. Сейчас же, подлетев к нему вплотную и заставив свой глимлай держаться как можно ниже от земли, Аниаллу не могла разглядеть ничего, кроме окружающей дом стены и прорезавших её врат.

Высокие створки были сплетены из чёрных ветвей. В просветы между ними вырывалось нежное сияние. С примыкающих к воротам башенок, заканчивающихся на разном уровне площадками, на девушку внимательно и строго взирали глаза совершенно неподвижных пантер.

Аниаллу знала, что это вовсе не изваяния, а обернувшиеся пантерами стражники-алаи. Кошки Аласаис редко несли стражу в своей двуногой форме — алаи не смогли бы, выпрямившись и замерев в неудобной позе, отстоять долгие часы своего дежурства, как это делали, например, люди. Нести службу в виде огромных чёрных кошек, которые в любой позе выглядели неизменно величественными и грозными, было куда приятнее. Впрочем, патриарх Селорн, владыка дома ан Ал Эменаит, мог позволить себе охранников и в их двуногой форме — отдай он такой приказ, его обязательно бы выполнили: Селорна, бывшего властителя залов из Великого леса, слушались беспрекословно все принадлежащие к его дому существа.

Никто не бросился отворять ворота перед Аниаллу — как и все алаи, хозяева этого особняка предпочитали полагаться на магию. Наложенные на них заклятья определили Алу как одного из обитателей замка, и ворота не замедлили гостеприимно распахнуться, впуская девушку во Внешний двор.

Широкое пространство его покрывал изумрудный мох, чуть светящийся во мраке ночи. Справа и слева двор ограничивали трёхэтажные галереи, за которыми виднелись крыши других строений, витражные купола и ветви растущих на террасах деревьев.

Обычно шумный Внешний двор был совершенно пуст. По моховому ковру разливался серебряный свет Глаз. Стояла такая тишина, какой никогда ещё Аниаллу здесь не слышала. Это насторожило алайку. Она остановилась и закрыла глаза, прислушиваясь к своим ощущениям, оценивая эмоциональный фон пространства вокруг себя. К счастью, ни ужаса, ни чрезмерного волнения не было в сердцах живущих здесь эалов. Алу открыла глаза и ещё раз окинула взглядом двор.

Галереи с легкими арками, тянущиеся по обе его стороны, казались верхом архитектурного искусства, но на деле были не более чем хозяйственными постройками и помещениями для слуг и низших членов семейства. Они терялись рядом с возвышающимся впереди дворцом — домом глав ан Ал Эменаит, вместилищем тайн, невероятной магии и богатств этой семьи. Он представлял из себя хитросплетение нескольких колоссальных деревьев с высокими воздушными корнями, ажурных галерей, каменных и деревянных построек, казалось, вырастающих из необъятных стволов. Несмотря на обилие резьбы, лестниц, балконов и парапетов, статуй и витражных окон разнообразной и причудливой формы, весь этот древесный мир выглядел гармонично-строгим и даже грозным.

Аниаллу не раз уже случалось наблюдать за реакцией впервые оказавшихся передним существ. Все они замирали: одни — в восхищении, другие — в страхе перед подавляющими их великолепием и размерами замка.

Аниаллу пересекла пустой Внешний двор и влетела под каменный свод опоясывающей его галереи. Строгие взгляды застывших в нишах статуй напомнили ей о том, что летать во владениях дома ан Ал Эменаит не стоит — патриарх Селорн не поощрял этого среди членов своей семьи. Доска послушно опустилась, и Аниаллу ступила на пушистый ковер, устилавший пол галереи, не забыв хорошенько пнуть глимлай пяткой. От этого ветви, из которых он был сплетён, разом пришли в движение. Доска превратилась словно в быстро уменьшающийся клубок золотистых змей, уползающих в какое-то неведомое отверстие. Не прошло и пары секунд, как глимлай обернулся коротким жезлом, мягко опустившимся на толстый ворс ковра.

Аниаллу нагнулась, чтобы поднять его, а распрямившись, увидела, что к ней приближается алай. Он был не особенно высок, но при этом казалось, что его сумрачная фигура заполняет собой всё пространство галереи, неумолимо надвигаясь на Алу, подобно грозовой туче. Как и у всех обитателей Великого леса, кожа патриарха Селорна была идеально-чёрного цвета без какого-либо оттенка. Глядя на него, хотелось юркнуть куда-нибудь в неприметную узкую щёлочку и затаиться там, зажмурившись и стараясь не дышать. Но никаких щёлочек поблизости не оказалось, и Аниаллу оставалось только, замерев, смотреть на эала, гневно прищурившего ярко-изумрудные глаза.

— Я разочарован, — прорычал алай, остановившись в нескольких шагах от Аниаллу, — как ты посмела, недостойная дочь, так опорочить имя своей семьи?! Понимаешь ли ты, что могла тем самым навлечь гнев богини на так благородно принявший тебя дом?

— Прости меня, отец. Я искренне сожалею, что разочаровала тебя и готова понести за это наказание, — Аниаллу опустилась на одно колено и склонила голову. Её пальцы были сцеплены в замок за спиной в знак её искреннего сожаления и стыда за содеянное.

В коридоре повисло тяжкое молчание. Аниаллу и Селорн замерли подобно изваяниям в нишах, прорезающих стену справа от них. Это была бы уникальная статуя кающейся тал сиа'лай и гневно взирающего на неё разъярённого эала, но она вряд ли когда-нибудь украсила бы эту галерею. Селорн не выдержал первым — сурово сжатые губы расплылись в улыбке, а хищное выражение лица смягчилось.

— Я вижу, Ан'си'шиал был не таким уж плохим учителем, как мне казалось, — заявил он, подняв голову Аниаллу за подбородок и заставив девушку посмотреть себе в глаза.