Дмитрий Морозов - Гномий Клинок

— Что… Что случилось?

— Не двигайся. — К нему торопливо подошел высокий, величественного вида старик с острым взглядом тёмных глаз. Похоже, это он был главным в камере. Но почему?

— Я… тебя вижу.

— Энергии у нас теперь много и зажечь феербол — не проблема — Старик махнул рукой в сторону потолка, где плавал миниатюрный шарик, создавая потоки света. — Это мелочи. Слушай внимательно. После того, как ты вышел из тела, остановилось сердце. Не замедлило ход, а остановилось — совсем. Ты начал умирать. Мы делали что могли, но всё было бесполезно. Когда пошла энергия и стало ясно, что твой дух жив… Я приказал вскрыть твою грудную клетку и делать прямой массаж. Иначе тебе было бы некуда возвращаться. Ты вернулся. Энергия у нас есть. Теперь дело за малым — восстановить твоё тело. Это сложно для новичка, однако — у нас впереди как минимум вся ночь, будет время научиться. — Лукавый прищур глаз. — А теперь — слушай так, словно от этого зависит твоя жизнь — тем более, что так оно и есть!

Свежий шрам зудел, вызывая непреодолимое желание почесаться. Элан сидел, непрерывно позёвывая — из-за большой потери крови его клонило в сон. Маги, сосредоточенные как никогда, упрямо пытались пробудить его способности.

— Ты должен почувствовать магию предела! Попытайся ещё! Без пищи ты будешь слабеть с каждым днём, а значит, что шансы выбраться отсюда лишь уменьшаются. Мы сделали, что могли — но кермалит по прежнему надёжно блокирует любые наши попытки. Лишь маг предела способен что-либо сделать! — Старший из магов, сиятельный льер Ир`краг был непреклонен.

— Я хочу спать!

— Это последствие потери крови. Ты уже проспал двенадцать часов. Твой организм отдохнул — просто сказывается недостаток пищи. Сосредоточься!

— Да я не против! Но как?

Ир`краг развёл руками.

— Никто из нас не работал с магией предела. Все наши техники — это в лучшем случае получение энергии из окружающего пространства. Где находится предел, отделяющий земное от божественного, и как с ним работать — за гранью понимания обычных смертных. Однако ты должен помнить — твой дух уже работал с пределом. Ответ на все твои вопросы скрыт в тебе самом.

— Повторяю, вряд ли я на что-то способен до объединения с драконом. Меч говорил…

— Забудь слова какой-то ржавой железки! Ты — сила сама по себе; вон сколько всего уже натворил!

— Учитель, давайте попробуем пробиться. Энергии в избытке, подождём, пока откроют дверь — и вперёд. — самый пылкий из магов, Эль`заг, в нетерпении вышел вперёд.

— Молодой ты ещё. Энергии в нём много! Зато тело твоё без пищи и сотни шагов не пройдёт. Если хочешь героически умереть, подожди, пока не найдём способ вывести отсюда хранителя — а потом действуй. Умник!

Элан поднял руку — и спор затих, не начавшись. Все повернулись к нему. Маги вообще относились к хранителю с некоторым трепетом и сомнением, словно не веря в происходящее — скорее всего, они просто опасались, что это всё — бред, вызванный недоеданием и хранитель сейчас исчезнет.

— Давайте прервём урок и просто поговорим. Почему вы не верили в триединого?

Ир`краг развёл руками.

— Последний раз хранитель был у нас давно… очень давно. Те легенды, что повествуют о его деяниях, его силе и мощи, больше похожи на сказки, чем реальные события. А уж о битве богов и их уходе из нашего мира неизвестно почти ничего. Как-то я наткнулся в очень старой хронике об упоминании вскользь: мол, были великие битвы, и воздух замерзал и тёк, как вода, и испарялись целые горные цепи, и мир стоял на краю гибели. Обратил тогда свой взор на воинов творец всего сущего и повелел богам и их противникам уйти из этого мира. Не посмели ослушаться бойцы, ушли туда, откуда нет возврата, и лишь посланник их приходит иногда проверить бывшую вотчину богов — всё ли на ней ладно, и творит тогда суд по собственному разумению, каждый раз заново определяя границы добра и зла.

— Примерно так мне рассказывал и мой меч, только не так высокопарно. Так почему вы не поверили?

Старый маг рассмеялся.

— Ещё в тех свитках рассказывали о гигантской изумрудной лягушке с восемью ногами, о демонах великанах, что по ночам воруют детей и о прочих легендах, которые если и были, то давным-давно канули во время. Сейчас никто не верит в силы, способные уничтожить целый город — а потом создать нечто во сто крат лучшее одним движением руки. Нет на нашей земле таких сил. То есть уничтожить, конечно, можно, ломать не строить… А вот создать что-то огромное и прекрасное, не затратив бездну сил и времени… Нет, не осталось в нашем мире богов. А раз их нет сейчас — почему мы должны верить в сказки, что они были когда-то?

— Хорошо. А почему верите сейчас?

— Твои знания — они из другого мира. Значит, в этом ты не солгал. Это первое. Твой дух — он гораздо сильнее твоего тела. Более того, наиболее эффективно ты действуешь именно в те моменты, когда твой дух выходит из плоти. Это второе. И третье — Ир`краг улыбнулся и развёл руками. — Ты слаб и неподготовлен, не имеешь представления о том, что обязан знать любой маг, который хочет добиться хоть каких-то результатов — однако то, что ты умудряешься проделывать, не под силу никому из нас.

Грея ловко, насвистывая какую-то песенку, спускалась по утрамбованной стене. Два копья — лёгкие и прочные, подобранные сообразно её теперешнему росту и весу, лежали на чуть напружиненных руках. Немного смущали сотни глаз, разглядывающие её со стен кратера — но лишь немного, не мешая и не отвлекая внимание. Когда-то восторженные толпы даже носили её на руках — а другие, столь же экзальтированные, проклинали всем пантеоном живших тогда богов. Восторги и проклятия были драконессе вдоль чешуи; она делала свое дело — спокойно и собранно, как всегда. Правда, за прошедшие века она немного отвыкла от изучающих и изумлённых глаз — но её кожа была достаточно прочной; и в прямом, и в переносном смысле. Древний ящер не сводил с неё узких красных глаз. Он явно был голоден, однако к торжеству в его реве добавлялось смущение — ещё никогда его жертвы не шли к нему так — легко и открыто, не пытаясь удержаться на склоне или криком вымолить пощаду у зрителей на трибунах. Да и зрители смущали: не разряженная в торжественные одежды толпа, вопящая и улюлюкающая, а жалкие оборванцы, молча наблюдающие за предстоящим обедом…

Решив не рисковать, ящер ударил, едва Грея оказалась в пределах досягаемости; но не головой, как можно было предположить — молниеносно, как все рептилии, умеющие за доли секунды переходить от полной неподвижности к мгновенным действиям, ящер развернулся и ударил хвостом. Мощный, бронированный, до этого мгновения прятавшийся под телом, и потому практически невидимый, хвост пронёсся словно гигантская покрытая бронёй и шипами коса, широким полукругом собирающая жатву смерти.