Дмитрий Морозов - Гномий Клинок

— Моё время, но не меня? А если они прикажут этому корню, нежно обвившемуся вокруг моей шеи, затянуться потуже?

Меч опять хихикнул.

— Хитрая штука. Если ты попытаешься произнести заклинание или позвать на помощь, эта удавка мигом перекроет тебе кислород. Однако ты — адепт предела, придумай что-нибудь, однако держи свою заготовку при себе, пока не увидишь присланный за тобой отряд.

— Ничего не придумывается!

— Тогда тебя так и выкинут за пределы леса, всего спеленатого — что достаточно тяжело для тебя и унизительно для меня. Хоп! Они уже близко, думай быстрее!

Листья деревьев раздвинулись и на поляне возник небольшой отряд. Не хрустнул ни один сучок, не закачалась ни одна ветка, лесные птахи ни на секунду не прервали своих трелей — казалось, высокие и тонкие фигуры, закутанные в зелёные плащи с капюшонами, являются частью леса — и были тут всегда. Увидев пленника, они направились к нему… Кряк! Не выдержали корни толщиной в руку, Элан освободил руку, наклонил голову — кристальный пепел радостно запел, играя всеми своими гранями. Пара аккуратных взмахов — и хранитель буквально взлетел из ловушки, торопясь перехватить аллорнов, пока те вновь не растворились в тишине леса. Он сделал несколько торопливых прыжков — и застыл. Фигуры в зелёном стояли перед ним на коленях, опустив оружие и обнажив головы. И уши их были острыми…

— Нет, эльфы! И ты, зараза, даже не предупредил!

— Мог бы и сам догадаться! Если уж влез в шкуру гнома…

— Да не похож я на гнома! А тут — один в один, как в книгах пишут и в сказках рассказывают. — Элан покосился на лёгкие фигуры, неслышно скользящие по сторонам в почтительном молчании — что бы не нарушать покой хранителя.

— Всё верно, ты гном лишь наполовину. Слишком много роста, костей, мяса — короче, великоват ты для гнома. Зато мне под стать, а для хранителя, по моему, это самое главное.

Меч самодовольно замолчал, а Элан, поколебавшись, обратился к старшему из провожатых:

— А как вы меня узнали?

Тот, не прерывая движения, пожал плечами и ответил певучим, нежным голосом, от которого щемило сердце:

— Мы никак не могли тебя узнать, повелитель, потому что ты никогда не встречался с народов аллорнов. А вот кристальный пепел не раз видели глаза перворожденных, хотя чаще это было на поле битвы…

Элан не сразу понял смысл сказанного, но потом резко остановился, заставив эльфов замереть в тревоге, оглядывая окрестности — в чём причина задержки?

— Вы… Вы выступали против хранителей?

— Мы — перворожденные! — Пожилой эльф гордо поднял голову, — Знаешь ли ты, что это значит, человек?

— Что вы — одна из первых рас, появившаяся в нашем мире, то есть в мирах…

— Мы не просто появились первыми. Нас создал лично творец — и мы видели, как был сотворён этот мир!

— Ага, а ещё — как он был придуман… — Ехидности у меча было хоть отбавляй. Эльф, к которому, по всей видимости, и предназначалась реплика, помолчал, потом нехотя поправился:

— Мы видели окончание сотворения мира…

— Это ближе к истине. Будь с ними поосторожней — своими речами о величии предков они достанут любого!

— Мы видели, как создавался ты, осколок! — Эльф возмущённо прижал уши к голове, сразу приобретя хищный облик.

— И видели — почему! Однако ничего не сделали. Хотя нет — делали, и столько всего! То же власти захотелось?

Почему-то пожилой эльф сразу успокоился и грустно улыбнулся:

— Аллорнам власть не нужна. Нам нужен был мир. Да, мы хотели, что бы нас уважали — но не стремились стать пастырями народов. Создавая вселенских надзирателей, Творец совершил ошибку.

— Вы имеете в виду триединого? Тогда почему вы не попытались меня уничтожить?

— Бывают времена, когда большее зло затмевает собой меньшее. — Пожилой эльф задумался и ничего не говорил, пока не показались кроны Эльдаксила — последнего города народа аллорнов.

Огромные, величественные деревья взметались ввысь на сотни метров, сполна вознаграждая Элана за прежнее разочарование. Пышные кроны раскидывались вокруг, похожие на залитую солнцем зелёную радугу — непостижимым образом листья густых крон не задерживали солнечный свет, оставляя его достаточно, что бы дать жизнь и своим собратьям внизу. Эта гармония роста, зелени и света, была совершенно другой, непохожий ни на один виденный землянином лес — словно деревья вдруг обрели какой-то сострадательный разум и принялись заботиться друг о друге и окружающем мире. И при этом стали неплохими скульпторами, формируя из ветвей и листьев коридоры, залы и величественные лестницы. Элан и сам не заметил, в какой момент он начал подниматься вверх, уходя от земли — просто бросив один случайный взгляд в окно, он увидел переплетение ветвей — и зелёную молодую поросль внизу, за ними.

— Вы боитесь высоты, повелитель? — Поддержав хранителя за руку, невзначай поинтересовался один из провожатых.

Элан хотел поблагодарить за заботу, однако меч ощутимо хмыкнул, заёрзав в спине — и человек ощутил скрытую издёвку сочувственных слов.

— Имей в виду, эльфы до 200 лет вообще не допускают своих детей до разговоров с чужаками, занимаясь совершенствованием их личности. Их учат, развивая тело и дух — причём упор на второе. Самое главное оружие любого из перворожденных — внутренняя гармония, позволяющая не только наиболее полно и мощно реагировать самому, но и изучать несовершенство окружающих. Любая слабость твоего противника, вовремя замеченная и использованная, даёт больший эффект, чем самое мощное заклинание, чем самый превосходный клинок. Их учат этому сотни лет — так что будь готов к тому, что любая твоя эмоция, любая твоя мысль не останется незамеченной ими. Аллорны всегда были наиболее опасными противниками — и могут оказаться самыми ценными союзниками. Если, конечно, удастся заставить их нарушить добровольное одиночество и покинуть свои леса…

Ветви коридора неожиданно разошлись в стороны, и изумлённый хранитель увидел величественный зал, огромный, полный неземной красоты и какого-то внутреннего сияния. Пол, сложенный из плотного слоя листьев, изогнутых в причудливой мозаике, был идеально ровным и гладким. Стены, в которых виднелись стволы деревьев, обступивших эту причудливую поляну на высоте полёта стрелы от земли, были отполированы осторожными прикосновениями — и создавали впечатление причудливых картин в обрамлении самых юных и трепетных листьев, светившихся тем нежным светом молодой листвы, который по весне заставляет быстрее биться сердце. Эльфы не использовали для украшения своих жилищ ничего, кроме листьев и веток — но какие самые необычные картины рождали сочетания оттенков зелёного и коричневого, как плавно цвета изменяли свои оттенки! Всё это было не мёртвым и статичным, а живым — и пролетающий ветерок мог, потрепав панно на стене, открыть потрясённому взору другую, новую картину, скрытую под прежней, но оттого не менее прекрасную. И кругом были эльфы — в удобных, свободных одеяниях нежно-зелёного цвета, они стояли по всему залу, почти незаметные в своей неподвижности — и все их взоры были устремлены на человека.