Дэвид Кек - Пора предательства

— Эй!

Дьюранд узнал исходящий от Бейндрола запах затхлой сырости и тростника. Колонна пересекла границу Гирета и остановилась. Крепкий всадник гарцевал между дорогой и рекой, бесшумно отдуваясь.

— Его светлость стоит перед Фалерским мостом и ожидает Абраваналя Гиретского. Его светлость стоит перед Фалерским мостом и ожидает Абраваналя Гиретского. Его светлость стоит перед…

Этот запыхавшийся рыцарь оказался не кем иным, как Одноглазым Берхардом. Он резко — пока конь не сбросил его в воду — остановился рядом с телегой, на которой сидел Дьюранд.

— Дьюранд? — В бороде старого воина сверкнули зубы. — Думаю, хватит. Остальные передадут весть дальше. Будь я проклят, коли полезу в озеро, чтобы им это сообщать.

— Вот. Слушай. — В воздухе был слышен стук молотков, ветер приносил еще сыроватые опилки. — Быстро же они отстраиваются.

Дьюранд вспомнил знамения Конрана.

— Конран не очень-то уверен, что мы победили.

— Да я и сам не уверен, что мне нравится, как выглядит нынче небо. А уж я на своем веку кое-чего повидал. — Он подвел коня почти вплотную к скамье, на которой сидел Дьюранд, и потер завязанный глаз. — Я тебе про эту распроклятую штуковину еще не рассказывал, как я ее заполучил?

— И что теперь сделает Абраваналь? — пробормотал Дьюранд.

— Абраваналь? Я-то жду старого Северина. Все до одного рыцари из его свиты вынуждены были замазать свои цвета черным. Представляю себе зрелище. Герцог в дерюге! В грязи по пояс. Даже без плаща — совсем нечем укрыться от ветра и дождя. Должен сказать, он сам на себя не похож — хотя, конечно, я-то его не так уж хорошо и знаю, не мне судить. Как бы там ни было, мы выслеживали шайку воров — вниз по Обейрну. Сукины дети скрывались в Фейском лесу, прикидывались ужасом тех мест. Всегда ведь можно списать пропавший в пути караван на дело рук Утраченных или там Изгнанных — и кто скажет, что это не так? Такая вот светлая мысль была у этих мошенников, Дьюранд сощурился. Где-то впереди, за каретами, перед Фалерским мостом располагался Тентерфилд. Дьюранд представил себе, как старый герцог Гиретский идет через город, утопающий в саже и свежих опилках. И единственной наследницей его теперь осталась шестилетняя крошка.

— Мы выследили отряд этих болванов, уверенных, будто никто не заметит, что шаловливые лесные пикси ломятся через чащу на восьми боевых скакунах, а каждую ночь спят у костра. И вдруг все следы мерзавцев взяли да исчезли.

Нам бы, конечно, сразу понять, что соваться туда не стоит. Но мы поперлись. И натыкаемся вдруг на ту старушенцию.

У некоторых из нас были арбалеты. То есть серьезные такие арбалеты. — Он притронулся к свежему шраму на макушке. — Побольше, чем лук, что меня в этот раз зацепил. А старая карга возьми да выйди из леса прям перед нами. Ну, я, видать, случайно спуск и зацепил. А все так быстро. Бац — и стрела уже летит, да прямо в голову карги. Я так и вылупился. Я с арбалетом не мастак, да и вообще ведь не целился. Она куда угодно могла полететь. Но карга завалилась на спину, а стрела улетела еще на добрых пол-лиги, куда-то в чащу.

— Берхард… — Дьюранд поднял руку. Звуки топоров и молотков вокруг древнего Акконеля внезапно умолкли. Лишь кто-то один упорно продолжал трудиться. Громкий стук отчетливо и ясно разносился в наступившей тишине.

Но Берхард не умолкал.

— Нуда. Наверняка, Абраваналь вот-вот приедет. Ну а там в лесу-то — лежит себе старуха поперек тропы. И тишина. И я думаю: ведь, небось, чья-то бабка. Нагибаюсь посмотреть — ну а как лишь царапнул, помоги мне Господь. Но она лежит, точно куль с зерном, а там, где должен быть глаз — здоровенная такая кровавая дыра. Мне прямо поплохело. Еще эти седые волосы вокруг кровавой дыры.

— Берхард…

— Уже почти заканчиваю, старина. И вот, понимаешь, старая ведьма как-то так дернулась. Я только и подумал: «Уф! Теперь только прикончить. Ну и денек выдался». И тут, словно из ниоткуда, быстрее гадюки, она меня цап рукой. И, чтобы ты думал, вырвала у меня глаз. Тот самый, что я у нее прострелил. Я только и почувствовал, как ее сухие пальцы копошатся во мне, как будто я из глины вылеплен. Никакой боли. Только пальцы эти ворочаются, да звук, будто песок скребут.

Берхард подался к своему невольному слушателю. На много лиг вокруг все молчали — слышался лишь голос Берхарда да журчание реки.

— И она еще мне говорит: «Я, дескать, забрала то, что мне должны». А я и пальцем пошевелить не мог. И товарищи мои до того ошеломлены были, что с места не стронулись. Да, наверно, оно и к лучшему.

Кстати, думаю, с теми разбойничками то же самое и произошло. Сам рассуди: я ей глаз высадил. А представь, кабы я на нее с мечом напал! И думать не хочу, что было бы, прострели я ей сердце.

Хотя — забавная штука. Я до сих пор, бывает, иногда что-нибудь вижу тем глазом. Все больше деревья да ветки. Темные тропки через лес. Подчас — погреб, полный каких-то кувшинов да черепов. Подчас еще что-нибудь. Но я не жалуюсь. Я был перед ней в долгу. А счеты улаживать — дело непростое.

Откуда-то снизу по течению, за повозками и их скорбным грузом обнаженных мертвых тел, глухо прозвучали фанфары.

— Ага. Это, верное, старый Абраваналь едет, бедолага. Возможно, конечно, вперед каких гонцов и выслали, намекнуть. И Дорвен бедняжка. Она еще с несколькими женщинами обмывала мальчика. Он точно спит. — Берхард шмыгнул носом и покосился на телеги. — Еще спасибо Небесам, что так холодно.

Вот как возвращался домой господин Дьюранда. Господина, на службе у которого Дьюранд скакал, и греб, и шагал, и убивал — и предавал. Ждать Дьюранд не стал.

— Эй, ты куда? — возопил Берхард, когда Дьюранд соскочил со скамьи. Старый рыцарь неуклюже пустился вслед за ним на коне.

На Фалерском мосту уже гремели копыта. Вокруг Дьюранда люди сдирали шапки, скидывали капюшоны — и он пробирался вперед, пока наконец не оказался в первом ряду торжественно-мрачной толпы. Абраваналь и Северин стояли лицом к лицу.

Абраваналь восседал на светлом коне, согбенный и хрупкий под тяжестью всех своих регалий. В его свиту входили Кирен из Арбурхолла и — Дьюранд вздрогнул — отец Дьюранда верхом на крепком боевом скакуне.

Северин Монервейский неверной походкой шагнул вперед, к мосту, и склонился в низком поклоне.

— Абраваналь, — начал он срывающимся голосом, — герцог Гиретский, я, ваш кузен, герцог Монервейский, приветствую вас.

В безжизненных голубых глазах Абраваналя ничто не дрогнуло.

— Ваша светлость, я… я явился из Ферангора, расположенного во владениях вашего врага. Ваше войско сражалось в великой битве. Между Рашсом и Берслетом, где Радомор Узурпатор выступил против вашего войска с силами и уловками как земными, так и порожденными колдовством. Если бы не… если бы не мужество ваших людей. Он не смог одержать над ними верх. Победа за вами.