Клайв Леннард - Источник судеб

Хозяйка дома восседала на одном из помостов в высоком кресле под фиолетовым балдахином. Когда киммериец появился в зале, она поднесла к губам жестяную воронку, и ее голос, усиленный этим приспособлением, гулко разлетелся по залу.

— Прошу любить и жаловать: Бастан из Бритунии! Поприветствуем бесстрашного бойца, бросившего вызов непобедимому Цукаве!

Кто-то зааплодировал, раздались насмешливые выкрики, свист и улюлюканье.

— А теперь поприветствуем непобедимого Цукаву!

На этот раз гости восторженно завопили, многие вскочили на ноги, из рук дам полетели букетики цветов.

Гобелен в противоположном конце зала поднялся, и из темного проема выступил… Поначалу Конану показалось, что к нему движется огромный желтоватый валун. Потом он решил, что это сгустившееся облако причудливой формы. И только когда Цукава приблизился, киммериец смог понять, что ему предстоит биться с амазонским бегемотом, по какой-то причудливой игре природы обладающим человеческими ногами, руками и глубоко утонувшей в складках жира головой с низким лбом, узкими глазками и маленьким улыбающимся ротиком. Если этих признаков было достаточно, чтобы назвать существо человеком, Зана его не обманула.

Ростом Цукава на две головы превосходил киммерийца, а чтобы охватить его в том месте, где у многих находится талия, понадобилось бы, как выразился Мамба, три по пять длинноруких служанок. Набедренная повязка, охватывающая чресла толстяка, могла бы запросто служить скатертью стола, за которым еще недавно пировала донна дель Донго со своими гостями.

Один из судей сделал приглашающий жест, и противники подошли к очерченному кругу. Цукава поклонился: складки его тела напоминали огромные мешки с зерном или океанские волны во время жестокой бури. Когда склонилась его голова, виден стал пучок жидких волос, собранных на затылке.

Конан тоже поклонился, прикидывая, сколь мощные мускулы могут скрываться под многочисленными жировыми складками. Даже если их там и вовсе не было, вытолкнуть Цукаву за круг представлялось не проще, чем вендийского слона.

— Итак, — возгласила Зана, — бритунец, именующий себя Бастаном, и камбуец, известный публике под именем Цукава, намерены вступить в поединок и померяться силами согласно заведенным правилам. Напоминаю: запрещаются удары в голову и причинное место противника, хватание за волосы и набедренный пояс, а также непристойные жесты и устные оскорбления. Победителем признается тот, кто заставит соперника коснуться пятками пола за пределами круга. Начинайте!

Камбуец ступил за черту, Конан последовал его примеру. Он решил действовать быстро: сильно оттолкнувшись, прыгнул в сторону противника и ударил его пяткой в солнечное сплетение. С таким же успехом он мог бы ударить в спину кита. Цукава даже не покачнулся, а Конан, отброшенный неожиданно упругой преградой, отлетел назад и повалился на спину, услышав разочарованное «у-у-у!» зрителей. Повернув голову, он обнаружил, что по пояс выпал за белую черту. Над ним стояли судьи.

Один из них наклонился к уху варвара и шепнул: «Продержись хотя бы два шара, получишь награду…»

Конан понятия не имел, что такое «два шара», и его вовсе не прельщало остаться на службе у заносчивой кофитки, какая бы награда не светила в этом случае. Он яростно рыкнул и вскочил на ноги. Цукава улыбался и помахивал короткой рукой охватом с пивную бочку: приветствовал своих поклонников. Камбуец, полностью уверенный в победе, словно и не замечал противника.

Конан решил действовать осмотрительней. Из своей неудачной атаки он заключил, что Цукава вовсе не столь мягкотел, как кажется с виду: под складками жира таилась плоть, упругая, словно ствол дерева пша. Однако, чего нельзя было заподозрить в этом бойце, так это проворства.

Вскоре Конан смог убедиться в своей догадке. Он сделал несколько стремительных прыжков по площадке, то приближаясь к противнику, то отдаляясь от него. Несколько раз он несильно толкнул Цукаву в плечо, бедро и живот. Камбуец, действительно, был неповоротлив и не успевал оборачиваться лицом к сопернику. Конан быстро оказался у него за спиной и изо всех сил ударил пяткой под коленку гиганта. Нога Цукавы подломилась, и он упал на колено, получив новый удар, на этот раз в спину. Очевидно коленопреклоненная поза была непривычна камбуйцу, он качнулся вперед и, чтобы удержаться, уперся об пол руками, отчего окончательно стал похож на бегемота.

Конан мигом оказался на спине толстяка, оседлав его с ловкостью амазонского охотника. Он уже поднял кулак, готовясь треснуть противника по затылку, как чернокожие глушат дубинами добычу, но тут судьи задудели в свои дудки, а Зана прокричала в рупор: «Запрещено бить по голове!»

Воспользовавшись замешательством, Цукава поднялся на ноги, и киммериец не удержался на его скользкой, намазанной маслом спине. Он съехал с нее, словно с ледяной горки, подобной тем, что устраивают в Асгарде или Гипербореи в дни зимних праздников. И тут же получил коварный толчок, которого не ожидал: камбуец резко выгнулся, и его обтянутые белой материей ягодицы ударили варвара под дых с силой осадного тарана. Конан почувствовал, как перехватило дыхание, постарался удержаться на ногах, но вымазанные маслом подошвы заскользили по плитам пола, и он упал на бок, крепко ударившись виском о красный мрамор.

На несколько мгновений он лишился чувств, а когда пришел в себя, увидел нависшую над ним тушу Цукавы. Тот поднял ногу, словно собираясь раздавить противника, и Конан заметил, что на подошве камбуйца растут жесткие черные волосы. Уперевшись пяткой в бедро киммерийца, гигант начал выталкивать его скользящее словно по льду тело за пределы круга. Публика подбадривала вялыми криками: очевидно, зингарцы ничего другого, кроме победы камбуйца, и не ожидали.

Конан отчаянно пытался удержаться, но пальцы его превратились в скользких змей, а сам он — в беспомощную ящерицу, покрытую отвратительной слизью. Так ему, во всяком случае, казалось. За пределами круга уже оказались плечи и грудь, потом живот, бедра, колени…

И тут ударил гонг.

Цукава сразу же убрал ногу и в раскачку пошел к центру круга, подняв в приветствии руки. К его ногам упало несколько букетиков.

— Первый шар! — возгласил один из судей. — Соперники удаляются для отдыха!

Только оказавшись в комнате с кожаным топчаном, Конан понял, что истекло время первой части схватки, и удар гонга спас его от неминуемого поражения.

— Сколько всего этих… «шаров»? — спросил он у Мамбы, обмахивающего его куском полотна.

— Не знаю, господина, — отвечал раб, — самое большое, что Мамба видел — пять шаров, шесть — уже Цукава победил.

Снова прозвучал гонг, и Конан, поминая Нергала и все закоулки Серых Равнин, вернулся в круг. Цукава опять раскланялся, все так же улыбаясь.