Джек Вэнс - Глаза чужого мира

Кугель откинулся назад, и его черные брови поднялись несколько насмешливой дугой.

— Да неужели.

И голос его показался старцу недостаточно серьезным.

— Не может быть никаких сомнений в истинности фактов. Ортодоксальная религия ведет свое происхождение от этой аксиомы, которая берется за основание, и обе системы взаимно усиливаются, следовательно, каждая из них подтверждается вдвойне.

Кугель нахмурился.

— Но можно ли утверждать, что крылатые существа последовательны и аккуратны в выборе жертвы?

Старец с досадой побарабанил пальцами по столу.

— Сия доктрина неопровержима, ибо те, кого забирают крылатые существа, никогда не выживают, даже если с виду пышут здоровьем. Я признаю, что падение на скалы способствует смерти, но это милосердие Елисеа, считающего скорую смерть более приемлемой, чем продолжение болезни, которая может оказаться мучительной. Эта система целиком и полностью направлена во благо. Крылатые существа призывают к себе только умирающих и проводят их сквозь утес в благословенную землю Биссом. Время от времени какойнибудь еретик начинает доказывать обратное, и в таком случае… Но ты наверняка разделяешь ортодоксальное мнение?

— Всем сердцем, — заверил Кугель. — Правильность догматов вашей веры очевидна.

И сделал большой глоток вина. В тот момент, когда он ставил кубок на стол, в воздухе послышался тихий шепот музыки, бесконечно нежное, бесконечно печальное созвучие. Все, кто сидел в беседке, умолкли, хотя Кугель не был уверен, что он действительно слышал музыку.

Старец чуть ссутулился, подался вперед и отхлебнул из своего кубка. Только после этого взглянул вверх.

— Крылатые существа пролетают над нами. Кугель задумчиво потянул себя за подбородок.

— А как защититься от крылатых существ?

Вопрос выглядел неуместным. Старец свирепо взглянул на своего собеседника.

— Если человек должен умереть, появляются крылатые существа. Если нет, то ему нечего опасаться.

Кугель несколько раз кивнул.

— Ты рассеял мое недоумение. Завтра — поскольку по всем признакам и ты, и я находимся в отличном здравии — давай поднимемся на холм и прогуляемся рядом с утесом.

— Нет, — сказал старец, — атмосфера на такой высоте пагубна для здоровья. Мы, скорее всего, надышимся ядовитых испарений.

— Я все прекрасно понял, — кивнул Кугель. — Может, оставим эту зловещую тему? Ведь мы пока живы и до некоторой степени укрыты лозами, обвивающими беседку. Давай есть и пить и наблюдать за весельем. Молодежь очень ловко пляшет.

Старец осушил свой кубок и поднялся на ноги.

— Ты можешь делать, что тебе захочется. Что же касается меня, мне пора совершать ритуальное уничижение, поскольку данный акт является неотъемлемой частью нашей веры.

— Я вскоре тоже совершу нечто подобное, — заверил Кугель. — Желаю тебе получить удовольствие от обряда.

Старец покинул беседку, и Кугель остался в одиночестве. Вскоре несколько молодых людей, ведомые любопытством, подошли к нему, и Кугель еще раз объяснил свое присутствие, хотя на этот раз сделал меньшее ударение на варварской грубости своей родины, потому что к группе присоединилось несколько девушек и Кугель разгорелся при виде экзотического цвета их кожи, волос и живости поведения. Было подано много вина, и Кугель поддался на уговоры и попробовал станцевать местный танец, отличающийся множеством прыжков, и успех сопутствовал ему.

Его удачливость привела к близкому контакту с одной особенно соблазнительной девушкой, которая заявила, что ее зовут Зиамль Враз. Когда танец окончился, она обняла Кугеля за талию, отвела назад к столику и уселась к нему на колени. Эта фамильярность не вызвала явного неодобрения среди остальных членов группы, и Кугель осмелел еще больше.

— Я еще не договорился о ночлеге. Возможно, мне стоит сделать это, прежде чем придет ночь.

Девушка подала знак хозяину.

— Ты оставил комнату для остролицего чужеземца?

— Естественно!

Он отвел Кугеля в приятную комнатку на первом этаже, где были мягкое ложе, комод, коврик и лампа. На одной стене висел гобелен, вытканный в пурпурных и черных тонах. На другой — изображение необычайно уродливого ребенка, который, казалось, был заточен или какимто образом помещен в прозрачный шар. Комната Кугелю понравилась, он объявил об этом хозяину и вернулся в беседку, где гуляющие начали понемногу расходиться. Девушка по имени Зиамль Враз все еще оставалась там и приветствовала Кугеля с теплотой, которая избавила его от последних остатков осторожности. Выпив еще кубок вина, он наклонился к ее уху.

— Возможно, я слишком тороплив, возможно, я слишком поощряю свое тщеславие, возможно, я вступаю в противоречие с общепринятыми в этой деревне правилами приличия, но есть ли какиенибудь причины, по которым мы не можем удалиться в мою комнату и там поразвлечься?

— Абсолютно никаких, — сверкнула глазами девушка. — Я не замужем и могу вести себя, как хочу, потому что таков наш обычай.

— Замечательно, — сказал Кугель. — Хочешь ли ты пойти впереди меня или потихоньку последуешь сзади?

— Мы пойдем вместе. Нет никакой необходимости таиться!

Они вместе прошли в комнату и предались плотским утехам, после которых совершенно выдохшийся Кугель провалился в объятия сна, поскольку день выдался чересчур утомительным.

Посреди ночи Кугель проснулся и обнаружил, что Зиамль Враз нет в комнате, — факт, который по причине сонного состояния не вызвал у него особого огорчения, и он снова вернулся ко сну.

Его разбудил стук гневно распахнутой двери. Кугель сел на ложе и увидел, что солнце еще не встало и что делегация, возглавляемая вчерашним старцем, разглядывала его с ужасом и отвращением.

Старец указал на него во мраке длинным трепещущим пальцем.

— Мне казалось, что я обнаружил еретические идеи. Теперь это известно точно! Обратите внимание: он спит, не покрывая голову, без благочестивого бальзама на подбородке. Девушка Зиамль Враз сообщила, что ни разу за время их уединения этот негодяй не воззвал к Елисеа!

— Вне всякого сомнения, еретичество! — заявили остальные члены делегации.

— Чего еще можно ожидать от чужестранца? — презрительно вопросил старец. — Посмотрите! Даже сейчас он отказывается сделать священный знак.

— Я не знаю никакого священного знака! — запротестовал Кугель. — Я ничего не знаю о ваших обрядах! Это простое неведение!

— Я не могу поверить, — сказал старец. — Не далее как прошлой ночью я обрисовал тебе природу ортодоксальной доктрины.

— Ситуация плачевна, — сказал ктото из членов делегации голосом, полным зловещей меланхолии. — Ересь существует только изза разложения доли правильности.