Стивен Эриксон - Память льда

Командор Вискиджек и его часть Войска пересекли реку более пятнадцати звонов назад. За ними это сделали три клана Баргастов Хамбралла Тавра. Грантл знал, что Итковиан хочет поскорее повидать обоих, особенно Вискиджека; но, когда они только еще завидели реку, отряды малазан и Баргастов уже были на другой стороне и скрылись из вида.

Каладан Бруд расположил свои войска на ночевку возле берега реки, подняв их за три звона до рассвета. Они сразу же начали переправу. Грантл удивлялся явной разнице в скорости двух армий.

Они остановили коней посреди группы ривийских пастухов. Сбоку от них стоял высокий, неуклюжий человек, явно не ривиец, и смотрел, как первые быки со стуком копыт и свистом бичей входят на борт баржи.

Грантл спешился и подошел к одинокому незнакомцу. — Волонтеры Мотта?

— Верховный маршал Хлев, — ответил тот с кривой, зубастой улыбкой. — Я рад, что вы здесь. Не могу совсем понять этих малышей. Как уж я не старался, да уж. Догадался, они говорят на другом языке.

Грантл украдкой взглянул на непроницаемого Итковиана, потом снова на Верховного маршала. — Так точно. Ты давно здесь стоишь?

— С ночи. Масса народа переехала. Масса. Я смотрел, как они стягивали баржи вместе. Очень быстрые они. Эти малазане понимают в дереве. Молодцы. Вы знали, Вискиджек учился на каменщика, прежде чем стал солдатом?

— Нет, я не знал. А причем здесь работа с деревом, Верховный маршал?

— Ни при чем. Просто на ум пришло.

— Ты ждешь остатка своей компании? — спросил Грантл.

— Не совсем, хотя думаю, они рано или поздно подойдут. Они же идут за бхедринами, чтобы собирать лепешки. У этих мальчишки тоже так делают. Знаешь ли, мы уж не раз за него подрались. На кулачках, обычно, и не до смерти. Смотри-ка, они складывают кизяки в кучу и сторожат. Если подойду поближе, ножи вытаскивают.

— Ну, я советую не подходить ближе, Верховный маршал.

Хлев снова улыбнулся. — А где тогда веселье, а? я ж просто жду непонятно чего.

К ним подошел спешившийся Итковиан.

Грантл обратился к проходящему мимо пастуху: — Кто тут у вас главный?

Жилистый старик поднял голову, подошел к троице. — Вели ему уйти! — фыркнул он, указывая кончиком бича на маршала Хлева.

— Прости, — дернул плечом Грантл, — боюсь, я ему не могу приказывать. Я здесь отвечаю за свой легион и Серых Мечей. Мы хотим перебраться прежде остатка ваших стад…

— Нет. Не могу. Нет. Вам нужно ждать. Ждать. Бхедрины не любят деления. Они нервничают. Несчастны. Мы должны их успокоить перед переходом. Разве не видишь? Нет, вам надо ждать.

— А сколько все это займет, как думаешь?

Ривиец пожал плечами: — Когда кончим, тогда и кончим.

По сходням застучали копыта второй партии быков. Пастух побежал встречать их.

Грантл услыхал смачный шлепок, и ривийцы с криками побежали назад. Дарудж обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть Верховного маршала Хлева, взбежавшего по сходне и тяжело застучавшего сапогами по палубе баржи. В подоле его длинной рубахи покоилась громадная куча навоза.

Одинокий ривийский пастух, по всей видимости охранявший груду кизяков, валялся без сознания возле ограбленного сокровища. На челюсти виднелся красный отпечаток костлявого кулака.

Грантл усмехнулся, увидев, как старший пастух бешено прыгает рядом.

Итковиан пододвинулся ближе к нему. — Сир, вы видели?

— Увы, только окончание сказки.

— Этот удар пришел из ниоткуда — я даже не видел, как тот подходит. Бедный ривиец упал, как куль с… с…

— С дерьмом?

Долгий миг спустя Итковиан улыбнулся. Грантл уже думал, что такого никогда не случится.

С моря накатила принесенная бурными ветрами дождевая туча. Каждая капля била по стальным шлемам, щитам и кожаным плащам с силой, достаточной, чтобы превратиться в водяную пыль. Разоренные деревни с обеих сторон исчезли за серой стеной, торговый тракт сузился до грязной тропы под колесами, копытами и ногами.

Вода струилась сквозь прорези забрала, опущенного, чтобы хотя бы частично защитить глаза. Вискиджек старался уяснить положение вокруг. Вестник вызвал его из авангарда, крича плохо различимые слова о сломанной оси, остановившейся цепи фургонов, раненых лошадях. В данный момент все, что он мог различить — кучу покрытых грязью солдат, мечущихся, вяжущих веревки, кричащих друг на друга (рев ливня заглушал все) посреди дороги, превратившейся в мутный поток. По меньшей мере три фуры завязли в потоке по оси. Мычащие волы были уже вытащены на обочину.

Он остался в седле, молча наблюдая. Не было смысла клясть непостоянный нрав природы, как и поломку перегруженных повозок, и даже неизбежную задержку. Его моряки делали все, что можно было сделать, несмотря на весь видимый хаос. Но все же он гадал, какие боги вступили в заговор против него — ибо с момента переправы ни один день безумного марша не обходился без несчастья, и все эти несчастья мешали исполнению их планов.

До Коралла остается по меньшей мере два дня. Вискиджек не получал вестей от Быстрого Бена с Маурика. Тогда магу, Парану и Сжигателям оставалось еще полночи до предместий Коралла. Он был уверен, что сейчас они уже достигли города, а Даджек и его отряды приближаются к месту сражения. Если оно состоится, то очень скоро.

Вискиджек развернул мерина, понуждая усталую скотину поспешить в авангард. Быстро приближалась ночь, и им надо было остановиться, хотя бы на несколько звонов. Он проведет несколько восхитительных звонов с Корлат… Суровость марша держала их вдали друг от друга, и пока он и Корлат верили, что с ее Лордом, Аномандером Рейком, еще не покончено, она выдерживала роль командира Тисте Анди, холодной, отстаренной, думающей только о распоряжении своими братьями и сестрами.

По ее приказу они исследовали Куральд Галайн, свой Садок Тьмы, используя его силу, чтобы изгнать заразу Увечного Бога. Вискиджек видел, с каждым коротким выходом Орфанталя и других Тисте Анди, какую цену им приходится платить. Но Корлат желала, чтобы сила Куральд Галайна была наготове — без порока и изъяна — к моменту начала битвы под Кораллом.

Он чувствовал, как они изменилась. Суровая решимость ожесточила ее характер. Может быть, ее дух закалила вероятная гибель Рейка. А может, это была необходимость пролагать их общий путь в будущее, невзирая на тяжкие проблемы внешнего мира. Прошлое не отпускало ни ее, ни его.

Вискиджек в глубине сердца не верил, что Аномандер Рейк мертв. Даже что он потерялся. Из полдюжины полночных бесед с Лордом Лунного Отродья Вискиджек вынес понимание натуры этого Тисте Анди: если не говорить о союзах и долгой дружбе с Каладаном Брудом, Рейк был человеком настроения — и почти патологической независимости. Он равнодушен к беспокойству окружающих, не намерен утешать и ободрять их. Если он решил быть при нападении на Коралл, он просто там будет.