Стивен Эриксон - Память льда

— Ох! — Она топнула ногой. — Ты похож на Рейка! — Единственный глаз Тука широко открылся. Он усмехнулся: — Вдохни глубоко, девочка.

— Он именно так и говорил! О, о, как это бесит! Все повторяется! Что такое с вами обоими?

Он засмеялся — не грубо, а с природной теплотой. — Идемте, Леди. Я утомлю вас подробным рассказом о моей юности, чтобы занять время. Я рожден на корабле, вы знаете, и это было за несколько дней до того, как Тук Старший шагнул вперед, признавая отцовство. Моя мать была сестрой капитана Катероны Краст, а у той характер…

До самого Бастиона страна лежала в запустении. Фермы — почерневшие, дымящиеся развалины; сам грунт по сторонам дороги был вывернут, будто кто-то терзал земную плоть. Около квадратных стен небольшого города пейзаж пятнали остатки больших костров, словно круглые курганы в белом прахе. Никто не шевелился в округе.

Дым клубился и над многоярусными неуклюжими зданиями Бастиона. Над клубами серого дыма реяли белыми флагами чайки. Только их слабые крики достигали слуха Леди Зависти и Тука, когда отряд приближался к крепости. Вонь костров заглушила запах озера, расположенного по другую сторону города. Воздух был горяч и нес песок.

Ворота распахнуты. Приблизившись, Тук уловил мгновенное движение в арке — словно там проскользнула высокая и мрачная фигура. Его нервы заплясали. — Что тут стряслось? — громко спросил он.

— Очень неприятное, — согласилась Леди Зависть.

Они вошли под своды ворот. Воздух вдруг сладко и тошно запах горелым мясом. Тук свистнул сквозь зубы.

Баалджагг и Гарат, вернувшиеся к уменьшенному виду, рванули вперед, низко склонив головы.

— Полагаю, ответ на твой вопрос будет мрачным, — сказала Леди.

Тук кивнул. — Они жрут собственных покойников. Не думаю, что заходить в город — хорошая идея.

— Ты нелюбопытен?

— Любопытен, но жизнью дорожу.

— Не бойся. Давайте осмотримся.

— Зависть…

Ее глаза сверкнули. — Если обитатели достаточно глупы, чтобы напасть на нас, они познают мой гнев. И гнев Гарата. Если ты думаешь, что ЭТО разрушения — ты вскоре убедишься в обратном. Так-то, дорогой. Идем.

— Да-с, госпжа.

— Фамильярность рождает шутовство. Как огорчительно.

Тук и Леди Зависть вышли на площадь. Сзади сегуле несли своего бесчувственного мастера.

Вдоль внутренней стороны стен валялись человеческие кости — иные обугленные, иные сырые и красные. Все дома, выходившие на площадь, сожжены, двери выбиты. Повсюду виднелись поломанные и разжеванные кости домашней скотины — коров, лошадей, собак.

В центре площади их ожидали трое — без сомнения, жрецы. Бритые головы, рваные и выцветшие одеяния. Один выступил вперед.

— Привет, странники. Послушник заметил вас на дороге, и мы втроем поспешили навстречу. В знаменательный день посетили вы славный Бастион: увы, этот день также ставит ваши жизни под великую угрозу. Мы посмеем предложить вам сопровождение, и тем сделать более вероятным ваше выживание в страстных… послеродах Братания. Если вы согласны… — Он указал на широкую улицу. — В начале улицы Илтара мы удалимся с пути исхода, но вы все же станете свидетелями чуда.

— Идеально, — сказала Зависть. — Благодарим вас, святые люди.

До начала улицы было не более пятидесяти шагов, но как раз в это время тишина города сменилась слитным гулом, сухим шепотом, исходившим из центра Бастиона. Баалджагг и Гарат возвратились и встали по сторонам Леди Зависти. Сену и Туруле поставили носилки у стены углового дома и тоже повернулись к улице, положив руки на мечи.

— Жителей Бастиона захватила воля Веры, — сказал жрец. — Она наступает, как лихорадка… лихорадка, которую сможет потушить лишь смерть. Но помните, что Братание впервые была пережито в этом самом Бастионе четырнадцать лет назад. Тогда Провидец вернулся с Горы, возглашая Слова Истины, и их сила распространилась вовне… — Голос священника прервался от некой эмоции, вызванной его же речью. Он склонил голову, затрепетав всем телом.

Речь продолжил другой жрец. — Здесь Вера процвела впервые. Караван из Элингарта разбил лагерь около городских стен. В ту же ночь чужеземцы были награждены. Через девять месяцев смертный мир был одарен Первенцем Мертвого Семени. Сегодня дитя вошло в возраст, и это породило новый росток Веры — случилось второе Братание под руководством Первенца, Анастера. Сейчас вы увидите его — и мать рядом с ним — ведущего новорожденную Тенескоури. Их ожидает война на далеком севере — нужно наградить неверный град Капустан.

— Святые люди, — сказала Леди, повышая голос, чтобы перекричать растущий шум голосов, — простите мое невежество. Дитя Мертвого Семени — что же это такое?

— Момент награждения неверующих, госпожа, часто сопровождается непроизвольным отделением жизненного семени… и оно истекает даже после смерти. В такой момент женщина может лечь и принять в себя семя мертвеца. Рожденные таким способом — самые святые среди народа Провидца. Анастер — первый, достигший взрослого возраста.

— Это, — сказала Леди Зависть, — экстраординарно…

В первый раз Тук увидел на ее лице мертвенную бледность.

— Дар Провидца, госпожа. Дитя Мертвого Семени несет видимый знак смерти, целующей жизнь — доказательство самой Награды. Мы знаем, что чужеземцы страшатся смерти. Верные — нет.

Тук прокашлялся, склонился к жрецу. — Раз Тенескоури покидает Бастион… кто-то остался в живых?

— Братание абсолютно, сир.

— Иными словами, не поддавшиеся лихорадке были… награждены.

— Точно.

— И съедены.

— У Тенескоури есть свои нужды.

Тут беседа кончилась, потому что с улицы полилась людская масса, быстро заполнившая площадь. Во главе молодой человек, единственный верхом — впрочем, его скотинка была старой, истощенной, с провисшим животом и язвами от слепней на шее. Вдруг голова всадника повернулась в сторону группы пришельцев. Он вытянул длинную, тонкую руку и завопил.

Его крик был бессловесным, но последователи все поняли. Сотни лиц повернулись к ним. Потом люди побежали.

— Ох, — сказала Леди Зависть.

Второй священник отскочил. — Увы, наша защита недостаточна. Приготовьтесь получить награду, иноземцы! — С этими словами все три жреца убежали прочь.

Леди Зависть подняла руки, и внезапно ее окружили громадные звери. Оба как молнии помчались навстречу толпе. На камни полилась кровь.

Сегуле оттолкнули Тука назад. Сену встал перед Завистью. — Пробудите нашего брата! — крикнул он.

— Согласна! — сказала та. — Не сомневаюсь, что Тоол сейчас покажется, но у них будет слишком много дел, чтобы еще и состязаться.

Кожаные ремни задрожали, и Мок встал с носилок. Оба меча уже были в его руках.

Ведь и я тут, но про меня забыли. Тук принял решение. — Поразвлекитесь! — сказал он, пятясь в сторону узкой улочки.