Марко Леонетти - Клыки Асуры

Юноша не мог принять решение — наверное, первый раз в жизни он был вынужден ослушаться приказа. Ведь речь шла о жизни его отца. С другой стороны грабитель был близок к осуществлению своей цели, и его следовало остановить. Ганглери терпеливо выждал пару мгновений.

— Твой выбор? — потребовал он.

— Я читаю его мысли, — сказал Парамурди своему сыну, — не верь лжецу. Он что-то задумал, и если ты сейчас же ничего не предпримешь, он… Ох!

— Яд начинает действовать, — подсказал наемник.

Тандар-убийца демонстративно повернулся спиной к молодому брахману и зашагал к алтарю, на котором покоилась древняя реликвия. Это подтолкнуло Валанха на действие, заставив, наконец, сделать выбор. Он устремился к человеку — но не к врагу, вошедшему в храм и отыскавшему дорогу в святилище, а к тому, кто был дорог ему больше спокойствия Асуры.

— Глупец! — слабо простонал Парамурди.

Ган небрежно скинул защитную оболочку, предохранявшую таинственный предмет от попадания света. Наемный убийца не смог сдержать возгласа изумления, ибо то, что покоилось на алтаре, не поддавалось описанию. Вот он секрет почитателей вендийского бога…

Вор затаил дыхание и осторожно потянулся к святыне жрецов.

От прозрачного зеленоватого ларца, вылитого из цельного стекла, исходило слабое мерцание, чуждое по своей природе всякому живому источнику света. Но не само вместилище так удивило похитителя сокровищ, гораздо большее изумление и даже какой-то неопределенный страх у Ганглери вызывал сам таинственный предмет, заключенный в куб болотного цвета.

Зубы…

Черная челюсть нечеловеческого размера, выкрашенная в несколько слоев матовой краской, напоминающей золу от костра.

Кисть вора с легким дрожанием накрыла святыню храма…

Взгляд Гана упал на Валанха, который уже вытащил кинжал из раны в груди отца и теперь занимался тем, что выводил яд. Безотчетная злость затмила разум наемника, хотя Ганглери и сам не мог объяснить причину ее появления.

Какое право имели эти жрецы укрывать эту ценность от всего мира?

Во имя ночи, они не смогут помешать ему, унести это из темных залов ветхого каменного здания!

Тандар-убийца бережно открыл свою шкатулку из слоновой кости, которую всегда хранил на крайний случай. В зеленоватом блеске мелькнула искра, отразившаяся от крошечных железных телец.

— Урказз! Анар лодр! Унар тарак кшьют!

Шепот, изрекший древнее заклинание, вернул к жизни стального гнуса. Механические насекомые воспарили над ларцом, и воздух заполнило дребезжащее гудение множества железных крылышек. Рою не нужно было указывать, кого убивать. Кровожадные бестии выпивали кровь всех, кто находился поблизости — всех, кроме своего хозяина. Тот, кто их сотворил, не был человеком и от него, жестокого мастера, детище унаследовало страсть к смерти. Разбуженные по зову нынешнего хозяина, маленькие стальные убийцы были обречены рвать плоть и пить кровь своих жертв до последней капли, подогреваемые огнем неутолимой жажды.

Эта ночь должна была стать для Ганглери последней. Странно, что ему вообще посчастливилось уцелеть. Возможно, король воров родился под счастливой звездой, а, возможно, его побегу из храма способствовали высшие силы,

Потом он еще не раз будет вспоминать, как в Рубиновую Палату ворвался Синкху Пленитель, когда железные насекомые почти съели Валанха, как ловкие и чудовищно быстрые руки Святого Хранителя переловили почти всех стальных кровососов, и как эти же руки схватили его за полы плаща — и тогда Ган подумал, что настал его конец.

Ему чудом удалось выскользнуть из хватки, оставив от своего плаща длинные лоскутья. Однако это было лишь началом кошмара. После того, как в коридоре появился второй хранитель, Паарадж, — Безликий Демон второй раз за ночь оказался как никогда близок к смерти. Огонь и волны обжигающего света, срывающиеся с левой руки брахмана, унизанной золотыми перстнями, неслись за ним вдогонку до самого выхода. Убийственное сияние грозилось спалить его дотла. Он достиг заветной черты. Но даже и там, когда открылось ночное небо, и вора, всего обожженного, с дымящимся ожогом на правой щеке, встретили хитро подмигивающие звезды, Паррак едва не отправился в подземное царство, потому что Гану показалось — даже не показалось, а он точно видел, как с темного неба в храм нисходит сам богоподобный Кфурус со своей свитой, чтобы покарать дерзкого разбойника.

Уже когда отчаяние затопило наемника с головой, когда страх с неимоверной силой сдавил его горло своими липкими руками, Ганглери понял, что спасся. Темный предмет, унесенный из Рубиновой Палаты, хранил его. Синкху и Паарадж не успели спасти жизнь Валанха — укусы мелких кровососов выпили всю жизнь из вен юноши. Учитель Парамурди тоже был близок к тому, чтобы последовать за своим сыном — яд кинжала сделал свое дело, а нападение стальных убийц Ганглери окончательно вытолкнуло старика за черту мира живых. Лишь огромная сила воли связывала старого вендийца с храмом, он готовился передать секрет своим последователям, и только после этого — спокойно умереть. Братья-хранители склонились над телом умирающего, чтобы услышать его последнюю волю.

— Вы должны знать правду, — сказал наставник брахманов. — Выслушайте меня и поверьте всему сказанному, ибо умирающий не может лгать. Секрет, который я хранил все это время… Вам, преданным почитателям Асуры, будет трудно поверить тому, что вы услышите, но, тем не менее, в моих словах не прозвучит ни слова лжи и не прольется ни капли черной клеветы… Паарадж, теперь ты займешь мое место старшего хранителя, и должен узнать страшный секрет. Пусть твой брат Синкху разделит его, потому как вам двоим предстоит вернуть то, что вор унес из храма…

Речь наставника оборвал приступ агонизирующего кашля. Азах настойчиво звал старца в свое подземное царство. Парамурди собрал остатки воли и продолжил. Голос его сделался твердым, как камень, и зловещим, словно темное грозовое небо.

— Асура не всегда был благим защитником Вендии. Сотни лет назад, до того, как состоялась Великая Битва, перевернувшая мир, он был одним из самых жестоких демонов, и имя его было…

Парамурди перевел дыхание.

— … Вишварупа, что значит «обладающий всеми формами». До того, как питары разрушили подземный дворец асуров, которые правили родом людским с помощью угнетения и страха, он слыл самым коварным демоном и мог принимать самые ужасные из ужасных обличий. Но твердыня асуров пала, а с нею подошло к концу правление демонов в мире. Выжил только один — тот, кого в настоящее мы почитаем, как покровителя нашей страны. Вишварупа, видя страшную гибель своих собратьев, преобразил свой ужасный облик — исчезли длинные когти, без сожаления отбросил он свои клыки, не раз вонзавшиеся в человеческую плоть, жадный блеск горящих красных глаз навсегда угас. Возможно, питары приняли его за одного из своих, и Вишварупа не разделил участь своих собратьев-демонов. Так или иначе, он пережил Великую Битву, которую наши предки запомнили, как Великую Катастрофу.