Наталья Михайлова - Земля Горящих Трав

Неска улыбнулась.

— Да, Житель так сказал. Значит, будущее скоро наступит?

— Не знаю, — проворчал Йанти. — Может, брехня это все… Только договор на всякий случай заключим. Вдруг есть будущее?

— Забыла совсем: у меня ведь колбаса в сумке и батон, — Неска опять вернула Йанти пиво и зашуршала пакетом. — Бери. Ты тут живешь? — она неопределенно махнула рукой в глубину свалки.

— Нет, в городе, — буркнул Йанти. — Я наладчик терминалов оплаты.

Как он ни уверял себя, будто презирает все общество сверху донизу, но невольно гордился, что относится к разряду людей, имеющих постоянную работу.

— И я в городе живу, — поморщилась Неска, — А сюда приезжаю иногда… Не спрашивай, где работаю: ненавижу свою работу. И всякую ненавижу… И город этот ивельтский — тоже, — она стукнула сжатым кулаком себя по коленке. — Люблю скорость, люблю свободу, хочется уехать за город и гнать по трассе, пока не наступит ночь, уехать далеко в лес… И пусть хоть псевдообъекты сожрут.

— Тише! — Йанти придержал пакет едой, который чуть не упал на землю. — Ненавидишь работу — так не работай, пусть ивельты на пособие раскошеливаются. Многие так делают… А псевдообъекта я двину арматурой подлиннее…

Девушка засмеялась, и Йанти тоже. Йанти хлопнул ее по спине, а она его — по плечу, потом Йанти обнял Неску одной рукой и чуть ближе придвинул к себе.

— Знаешь, что нам всем надо сделать?

Сиюминутная гордость от того, что хозяева дали ему работу, у Йанти уже прошла. Он снова вспомнил свою обычную социальную злость.

— Взять да поувольняться всем. Пусть боссы сами себе терминалы налаживают, машины чинят, жратву готовят. А мы бы жили на пособия — и пусть как хотят.

— Для пособия надо зарегистрироваться на бирже труда, — напомнила Неска. — Если на бирже тебе дают работу по специальности, ты должен идти, а то перестанешь получать пособие.

Йанти засмеялся:

— Ага. Тогда надо идти — и все портить: работать псу под хвост. Уволят — и будешь со спокойной душой получать пособие. Вот бы все люди так сделали. Это называется саботаж. Посмотрел бы я тогда на боссов!

Теперь рассмеялись оба.

— Они бы тогда пособия перестали платить, — посерьезнев, заметила Неска.

— Ну и стало бы, наконец, все ясно! — сжал кулаки Йанти. — А то они благотворители, нам только задницу им поцеловать остается. Устроили нам сытую жизнь, сволочи, а сами себе все загребли да еще Землю скармливают своему паразиту.

Неска резко тряхнула прямыми, расчесанными на косой пробор волосами. Их успел припорошить мелкий снег, она была без шапки, а мотоциклетный шлем лежал рядом. Йанти необычайно четко высказал ее собственную мысль: что элита подкупила людей сытостью, бросила им кусок, а сама владеет абсолютно всем и хищнически выкачивает жизненные ресурсы Земли. А люди за дешевую колбасу продали и мир Горящих Трав, и свои права.

— Боссы не любят, когда мы об этом думаем, — жестко сказала Неска. — Знаешь, я слышала? Какой-то толстый мужик выходит из машины и говорит по мобиле: "Это поганое быдло на улицах жрет дешевое пиво и обсуждает власть". Ух, как они не любят, чтобы мы их обсуждали! — она расхохоталась.

Йанти опять протянул баллон с пивом:

— Держи…

Неска молча взяла и как следует отхлебнула:

— Хочешь, я потом в город тебя подброшу?

— Угу… Я из района «807».

— И я оттуда же! — обрадовалась Неска. — Наверное, Черный Житель это знал, как ты думаешь?

Йанти кивнул головой:

— Наверное, знал.

Дьорви, голубоглазый хельд, родился в Хейфьолле. Он, как и Ярвенна, был полукровкой: сыном человеческой женщины и поморника. Поморниками назывались в Обитаемом мире не только крупные чайки, но и дети моря — земнородные, живущие во фьордах севера. Обитаемый мир иным путем, чем мир Горящих Трав, искал общий язык со своим человечеством: он стремился иметь с людьми общих потомков.

Дьорви был высокий, худой юноша с короткими льняными волосами и мужественными, как у типичного хельда, чертами лица: твердым подбородком, четко очерченными скулами. Дьорви сам не мог бы сказать, прожил ли он большую часть жизни на суше или в воде. Он умел задерживать дыхание почти на час. Постоянное плавание развило его грудную клетку, мышцы рук и ног.

Поморник-полукровка работал в рыболовецкой общине Хейфьолле смотрителем морских угодий. Его делом была разведка и наводка судов на косяки промысловых рыб. Заочно он закончил биологический факультет в Ирменгарде.

В бурном холодном море Хельдвик Дьорви с детства чувствовал себя как дома и даже ночевать часто оставался в береговых скалах. Друзья и соседи знали его задумчивым, тихим юношей. По суше Дьорви ходил неторопливо, зато плавал быстро и прекрасно себя чувствовал в самой холодной воде. Сын поморника мог нырять на глубину более сорока саженей. На груди под обычной голубой или светло-серой рубахой он носил талисман: круглый, с дыркой, камешек на шнурке и пучок перьев своего тезки-поморника. Таков и был алтарь Дьорви: перо поморника, галька и морская вода.

Жизнь Дьорви изменили статьи Ярвенны из Лесной Чаши, которые все чаще попадались ему в журналах. Ярвенна писала о своем эксперименте: как она жила на лесной поляне на Земле Горящих Трав, словно обычная полевица. Призыв Ярвенны повторить опыт в других природных нишах не прошел даром. Дьорви написал заявление, что хочет стать землепроходцем.

Больше всего по климату Дьорви подходил пустой каменистый Хирксон. Там даже валуны казались знакомыми, как в Хельдерике в Обитаемом мире. Дьорви стал тамошним поморником. Он нашел себе в скалах тесную пещерку для жилья, устлал ее сухими водорослями. Несмотря на пронзительные ветра и холодную воду, он и в воде, и на суше был одет в одни холщовые штаны, без рубахи, лишь со своим талисманом на груди: хельду не привыкать.

Только когда неприветливое рокочущее море начинало покрываться льдом, Дьорви возвращался на родину в Хейфьолле.

Однажды недалеко от гряды подводных камней, погрузившись на дно, Дьорви заметил деревянный корпус длинной весельной ладьи, косматый от водорослей. Поморник подплыл ближе. В первый миг его напугала резная голова морского змея с разверстой пастью, которая украшала торчащую вверх носовую часть. Дьорви метнулся в сторону, и только через миг понял, что она неживая.

Ныряльщик поплавал вокруг, убил ножом небольшую рыбу и направился к берегу, чтобы ее съесть. Дьорви не собирался разводить костер. Живя как поморник, он даже не думал о горячей пище. И только вечером перед сном, в тесной сухой пещерке в скалах он сосредоточился и вспомнил свое человеческое «я» и имя. Дьорви делал это для того, чтобы не превратиться в поморника насовсем. Случись это с ним, землепроходцам не так-то просто было бы найти его в морской пучине, чтобы вернуть рассудок и память.