Джеффри Арчер - Месть Бела

Конан отхлебнул вина, утер губы тыльной стороной ладони и продолжил:

– Темень была в зале – хоть глаз выколи. Друзьям моим это все равно, а я так не могу. И потом, по лазу тоже, что ли, в потемках брести? Вдруг и там ловушки какие, их-то поводыри мои не знают, и если я не увижу вовремя, то пропадем все.

«Стойте», – шепчу, а сам опускаю Иштар на пол, вытаскиваю кляп. Руку, правда, держу рядом с ее ртом, чтобы заткнуть сразу, ежели вздумает кричать.

Где, спрашиваю, факелы?

«Сложены в нише, справа от входа, там же и огниво», – отвечает она, кротко глядя на меня.

Молодец, думаю, девочка, одумалась. И снова затыкаю ей рот кляпом.

«О чем ты у нее спросил?» – слышу шепот Ко-эна. Ну как им объяснить, что такое факел? Лучше промолчать. Молча делать дело. Нащупать факелы, выбрать один, зажечь.

«Теперь чего, куда?» – спрашивает Везунчик.

«Самому, – говорю, – интересно. Под каким ковром? – смотрю на Иштар. – Кивни».

Она кивает в сторону одного из цветастых ковров, какими увешаны все стены. Подхожу, куда показали, приподнимаю нижний край громадного ковра, свечу факелом. Вижу – действительно, дверца. Сую факел Везунчику в руку:

«Держи эту штуку вот так, не роняй, не наклоняй».

А сам отгибаю нижний край ковра насколько возможно, дотягиваюсь до дверцы. Та легко, без скрипа отъезжает наружу, подпирая ковер, чтоб не валился на голову, открывая темный вход в потайной лаз. Молодец, думаю, Иштар, совсем хорошая девочка.

«Я слышал, ты открыл дверь», – за спиной стоит Коэн.

«Да, лаз на месте», – забираю факел у Везунчика.

«Идем?» – спрашивает тот.

«Погоди, – говорю, – только сниму оружие со стены»…

Табуретная ножка, которую Конан добросовестно таскал за собой, лежала сейчас на пиршественном столе «богов» среди чаш с остатками вина, объедков и огрызков. Там ей и оставаться. Оружие, развешенное в изобилии по стенам, давало возможность киммерийцу перевооружиться. Он не долго выбирал. Двуручный обоюдоострый меч Конан, как всегда, предпочел всему остальному. Но вот – варвар провел большим пальцем по лезвию – клинок туповат. Вздохнув (что делать?), снял висевшие рядом с мечом заплечные ножны, отделанные шитьем и камушками. Ножны не воина, а щеголя, надевать противно, но других нет.

Вооружившись сам, Конан подумал о своих спутниках. Подумал о том, что Коэн не откажется от своей палки в пользу чего-нибудь железного и заостренного и будет прав, даже не стоит предлагать ему. Лучшее оружие не то, что прочнее и острее, а то, к которому привык, что срослось с твоей рукой. Другое дело – Везунчик. Стражники – те хоть с тупоносыми палками обращаться обучены, а обыкновенные причащенные вообще никакого боевого оружия с роду не держали. Впрочем, вору должен быть известен нож, а где нож, там и… Конан пробежал взглядом по стенам. Вот, пожалуй. Он подошел и снял со стены кинжал с широким лезвием и загнутым острием.

– Держи, – киммериец вложил кинжал в руку Везунчика. – Большой нож.

– Конан, мне не нравится Иштар, – приняв оружие, прошептал вор.

– А что такое?

– Дышит плохо. Зло, но уверенно. С радостным ожиданием. Не должно быть так в ее положении… – Везунчик усилил голос: – Зря, я успею всадить большой нож ей в глотку.

– Если я раньше не сломаю ей хребет, – пообещал Коэн.

«Бедная женщина», – подумал Конан и сказал:

– Я понял вас. Она полезет в лаз первой. На случай ловушек. Сейчас я только распутаю ей ножки…

И рука варвара толчком в спину направила освобожденную от пут на ногах Иштар в сторону лаза.

«Богиня», повинуясь тычку, сделала два шага, оглянулась и впилась в Конана взглядом глаз с сузившимися от злости зрачками. Киммерийцу неожиданно припомнились рассказы о колдунах, воспламеняющих при помощи взгляда. Владей Иштар этим искусством, быть бы варвару горсткой пепла.

– Иди-иди, – почти ласково поторопил он женщину. Ту, которую не так давно брал на мягком ложе, ту, что теперь стоит с кляпом во рту. Да, вот такие…

– Метаморфозы, – подсказал Симур.

– Что? – не расслышал Конан.

– Случаются вещи и похуже.

– Вот дальше такие вещи и начались…

Иштар сделала еще один шаг к темной дыре потайного выхода. Потом шаг в сторону. Развернулась и бросилась между Конаном и Козном. Она вовремя нагнулась, и дубинка слепого стражника просвистела над ее опущенными плечами. Оказавшись за мужскими спинами, Иштар не задумываясь прыгнула на один стул, с него на другой, потом на стол.

– Значит, там ловушка, – пробормотал Конан. Он один из их мужской троицы не ловил сейчас сбежавшую «богиню». Коэн и Везунчик бесшумно обходили с разных сторон стол, напряженно прислушиваясь.

Одно из двух, думал Конан. Или это ложный лаз, тупик и ловушка, или настоящий, но начинающийся ловушкой. Гадать можно было долго. И гадать киммериец не стал. Три ковра на трех стенах? Что под одним – известно. Что под другими?

Под следующим – который хотел лишь приподнять Конан, но рванул так сильно, что сдернул со стены, и ковер рухнул на пол, разнесся звон полетевшего на мраморную плитку пола оружия, – не было ничего, кроме серого камня, облепленного плесенью. Варвар припустил к противоположной стене, напрямую, через стол, на котором уже не было неукротимой Иштар. Она, неукротимая, – киммериец бросил взгляд на бегу – загнанная в угол Коэном, уворачивалась как могла от его палки. Везунчик находился рядом, прислушивался к борьбе, потирал колено, болезненно кривясь – видимо, досталось-таки от Иштар.

Конан уже повернулся в профиль к этой сценке, уже преодолел стол и подбежал к последнему неисследованному ковру. Приподнял его нижний край. После чего рванул его на себя, отдирая от стены, – под тканной завесой скрывалась еще одна дверь.

«Надеюсь, это настоящий выход, а тот липовый, или одна большая ловушка. Правда, подлые подарочки «богов» могут ждать и здесь…»

Не успел Конан додумать эту мысль, как распахнулась дверь. Но не потайного хода, а того, через который они зашли в зал. В проем хлынул свет новых факелов.

– Дикарь! Я так и знал! Убейте его!

По голосу Конан сразу признал кричащего. Харакхта. Не теряя ни мгновения, киммериец бросился к торцу стола, вцепился в край руками. Он знал, что ему нужно сделать. И незамедлительно. Это даст им неплохое преимущество. Стол, противоположный торец которого находился прямо напротив входа в зал, нужно двинуть, загородить им проход. Столище тяжеленный, но северянину случалось толкать предметы и поувесистей. Ну!

Вот оно – проклятье Бела! Киммерийца предавали его собственные руки. Их сотрясала презренная дрожь, они отказывались повиноваться хозяину. Страх дополз до желудка, заставив тот сжаться в комок. Выступил пот и за несколько мгновений сделал тело варвара липким.