Кирилл Алейников - Клятва

– Тебе придётся вспомнить, дорогой мой. Иначе ты умрешь, – хищно улыбнулся Миронов и бросил взгляд на лежащего вблизи человека с ножом в глазу.

От этого якобы случайного взгляда Лось задрожал и издал хриплый стон. Он честно пытался вспомнить тот вечер, но не мог. Он, Зуба, ещё двое. Избили Миронова и его девку. Когда? Где это было? Зуба, он… Зуба!

– Ты убил Жеку! – внезапно воскликнул Лось почти фальцетом, стараясь отползти от Миронова. Никогда ещё его рассудок не был так остр и ясен, как сейчас. Он сразу всё понял. И почему умер Зуба; и почему он лежит здесь в крови рядом с двумя трупами; и почему вдруг его просят вспомнить тот злополучный вечер.

Сознание Лося пронзило ледяной стрелой понимание того, что он сейчас умрёт. В ближайшие минуты – может быть секунды – он будет убит. Обязательно будет убит. Миронов сошёл с ума и мстит за случай полугодовой давности.

Но нет, вспыхнули алым слова в мозгу наркомана, не я один, и даже не вдвоем с Зубой…

– Ленинский район, улица Победы Коммунизма, дом восемнадцать, квартира 42, – ясно сказал он.

Миронов удовлетворенно кивнул и поднялся на ноги. С минуту он смотрел в глаза, полные страха глаза избитого парня, а затем плавно поднял тяжелый черный ботинок и так же плавно опустил его на горло Лося. Глаза того широко раскрылись, выпучились и вот-вот бы лопнули или выскочили из орбит, но внезапно та искорка, которая даёт взгляду ощущение живого, погасла; тело его обмякло.

Миронов убрал ногу с трупа и пошёл прочь, за угол здания. Домой. Спать.

Если бы он захотел, то смог увидеть, как бесформенное облачко тумана, отдаленно напоминающее силуэт человека, отделилось от мертвого тела Лося и пролетело метр в сторону, пытаясь вспорхнуть ввысь. Но вместо того, чтобы лететь вверх, оно медленно опустилось к самой земле и погрузилось в неё, не оставив ни единого следа.

Миронов вышел из автобуса на улице Победы Коммунизма.

Ещё низкое весеннее солнце уже катилось к горизонту, и всё вокруг обрело длинные лохматые тени. Слякоть, которая преследовала жителей города весь день, подмёрзла, превратившись в скользкий гололёд.

Миронов огляделся. Повсюду стояли старые, облупленные хрущёвки и деревянные строения непонятно какого века. Поразительно, но абсолютно все дома выглядели так, как будто последние годы в них никто не жил. Облезшая штукатурка выставляла напоказ каменную кладку стен; здания словно были поражены страшной болезнью и медленно умирали. Торчащие как попало трубы водостоков походили на корявые пальцы чудовищ, обхвативших ветхие человеческие жилища. Стены, на сколько хватало глаз, были исписаны переправленными на сто рядов политическими лозунгами, до омерзительности скучными признаниями в любви, пошлыми словами и ещё более пошлыми рисунками.

Горы мусора вперемежку с прошлогодней листвой необъятными кучами лежали вдоль стен и заборов, за которыми виднелись искореженные остовы автомобилей и накренившиеся бараки непонятного назначения.

Весьма специфической оказалась победа коммунизма.

Люди здесь ходили словно зомби – угрюмые их глаза шныряли туда-сюда из-под шапок, подозрительно щурились и как будто кололись, словно видоизмененные листья кактуса.

Миронов никогда раньше не был в этом районе города, и пообещал себе без нужды здесь более не появляться. В целом окрестности производили весьма неприятное впечатление, как будто эту часть планеты уже давно миновал Армагеддон.

Импортный маршрутный автобус казался чем-то посторонним, даже потусторонним среди местной грязи и увядания.

Красивая девушка прошла мимо Миронова, цокая каблучками высоких сапог, и одарила его лучезарной улыбкой. Облако благоухания, неотступно следовало за ней. Девушка как будто была сказочной принцессой или волшебной феей среди поселения мерзких гоблинов. Да, её внешность сильно контрастировала с окружающей обстановкой; впрочем, душа у этой девушки обстановке соответствовала полностью, так как "сказочная фея" была на самом деле обычной "ночной бабочкой", проституткой, торопящейся на работу.

Интересно, хмурые и озлобленные лица прохожих – это результат воздействия на людей столь неживописной и отталкивающей обстановки, или же разруха вокруг – своеобразное воплощение людских душ? Не место красит человека, а человек – место. Что стоит собраться жителям какого-нибудь дома и навести порядок в своем дворе, собрать в кучи и сжечь мусор, поставить на место поваленные заборы, отчистить от копоти хотя бы собственные окна? Учить детей не ломать всё вокруг и не гадить где приспичит?

Минутные размышления Миронова по поводу быта аборигенов внезапно прекратились. Он почувствовал, что цель, а точнее – цели его визита в наихудший район города совсем близко. Перед его внутренним взором отчетливо встала картина запущенной "хрущевки": пожелтевшие от времени и сигаретного тумана обои повсеместно отклеивались от стен, начиная с потолка, старенький зашарканный линолеум вспузырился и разваливался на отдельные загнившие куски, густо покрытые ржавчиной трубы ожидали собственной смерти при начале отопительного сезона.

Это был притон. Наркоманский притон, где собирались неудавшиеся подростки, чтобы жадно вдыхать пары синтетических клеев, олифы, чистого ацетона, бензина и других полезных веществ, от которых водопадом лилась в полиэтиленовые пакеты слюна, в ушах трещала словно работающий за домом трактор барабанная дробь, движения, мимика и речь становились резкими и ужасающе-смешными. Употребляли здесь и героин, кокаин и всю прочую гадость, что так щедро поставляют нам "друзья" из Азии и Ближнего Востока. Подростки, конечно же, не знали, что польза вдыхаемых или вводимых в вену веществ выражается не в галлюцинациях и воздушном кайфе. Не знали они и то, что эти вещества с чудовищной скоростью разрушают абсолютно все внутренние органы, какие могут быть у людей.

Парни, которых искал Миронов, сидели в крохотной грязной кухоньке и старательно измельчали грязными ногтями кусочки прессованного зелья, именуемого в народе "гашишем". На столе перед ними лежала полупустая пачка "Беломорканала", трёхрублевая зажигалка и спичечный коробок с наркотическим куревом. Кроме кухни была ещё небольшая комната, где мирно сопела утомленная жизнью и ханкой парочка: сомнительного вида молодой человек и ещё более сомнительного вида девица.

Миронов посмотрел на окна третьего этажа, где и находилась вышеописанная квартира. Губы его задела улыбка хищного и оттого опасного зверя. Обойдя дом, он оказался в его разбитом дворе и направился в один из подъездов. Двери на входе в подъезд не было, как не было в нем ни единого чистого места, куда можно было бы поставить ботинок, не опасаясь вляпаться в лужу человеческих испражнений, кучу битого стекла или использованный презерватив.