Макс Мах - Твари Господни

– Давайте посмотрим, – предложил он, еще раз полюбовавшись на свое "озарение", но теперь уже как бы со стороны. Идея ему определенно понравилась. – Хотите кое-что узнать о роли личности в истории?

– Да, – сказал Кайданов, с видимым интересом посмотрев на Виктора.

– А это возможно? – улыбнулась Рэйчел, даже не пытавшаяся казаться серьезной.

– Ничего невозможного нет, – усмехнулся в ответ Виктор, но отвечал он не Рэйчел, и не Кайданову, а Лисе, которая вслух ничего не спросила, но именно такой вопрос он видел сейчас в ее глазах. – Кое-кому я это когда-то уже объяснял. Там, где действует магия, не существует непреложных законов природы. Ведь так?

– Так, – неожиданно улыбнулся Кайданов, переходя, на русский. – Валяйте, Виктор, выкладывайте свой туз!

"Н-да… " – надо сказать Кайданов его тревожил не меньше, чем Рэйчел. Судя по тому, что видел и чувствовал Виктор, любовь кроила и перекраивала Германа настолько решительно и бесповоротно, что страшно становилось, потому что приходилось учитывать и истинную природу этого очень непростого колдуна, о которой кроме Виктора за этим столом никто, кажется, не подозревал. Впрочем, возможно, об этом догадывалась Рэйчел – ее тонкую интуицию со счетов сбрасывать не стоило – и в этом, возможно, и заключалось спасение Кайданова.

– А ты, что скажешь… Дебора? – теперь Виктор открыто смотрел на Лису, стараясь при этом сохранять полную непроницаемость. Ее силу всегда следовало принимать в расчет, а после прошедшей ночи, длившейся без малого двое суток, тем более.

– Не знаю, – без улыбки ответила она. – Я не уверена, что хочу это знать. Но ладно, если общество настаивает…

"Ладно, – мысленно повторил он за ней. – Пускай… Она сама-то понимает, что смотрит теперь на нас сверху вниз?"

– Ну что ж, – сказал он вслух. – Коли все согласны…

На этот раз "Хрустальный шар" дался ему не то, чтобы совсем без труда, но как-то обыденно просто, а ведь это, как ни крути, была Девятая Ступень, но, кажется, "воскрешение" и любовь не прошли для него бесследно. И для него тоже .

Над столешницей возникла прозрачная, наполненная искристым голубоватым сиянием сфера. Она повисла над центром круглого стола, за которым все они сидели, и начала медленно вращаться вокруг своей вертикальной оси, одновременно увеличиваясь в размерах, так чтобы каждый из присутствующих смог дотянуться до ее призрачной поверхности.

– Теперь, – сказал Виктор, поднимая руки. – Каждый из нас должен возложить ладони на этот шар, так чтобы касаться его поверхности всеми пальцами.

– А дотянемся? – С интересом спросил Кайданов.

– Дотянемся, – с усмешкой на губах успокоил его Виктор. – Шар всегда будет таким, каким требуется, чтобы все могли достать. Положите руки и думайте о своей жизни. О чем угодно, но вопрос о том, что случилось в Берлине два дня назад иметь в виду надо обязательно.

С этими словами он возложил руки на шар и закрыл глаза. В следующее мгновение он почувствовал, что и все остальные последовали его примеру, но почти одновременно с этим приход знания вытеснил все прочие впечатления, и Виктор растворился в потоке света.

– Вот и все, – сказал он, открывая глаза и отрывая руки от потускневшей, утратившей свою волшебную силу сферы. Как и всегда после волхования с "хрустальным шаром" ему было тяжко и муторно, но на этот раз еще и тоскливо, хотя, нельзя сказать, что ничего из того, что открыл им шар, не было известно заранее.

– Значит, – медленно сказала Лиса, наблюдая за тем, как растворяется в воздухе волшебный шар. – Если бы я не пришла тогда к тебе в Замок…

"То погибла бы двадцать третьего сентября в Рязани… "

– Мы трое были бы уже мертвы, – закончил за нее Кайданов.

– И все было бы кончено, – Виктор встал из-за стола и пошел к сервировочному столику, заставленному разнообразными бутылками. – Коньяк, как мне кажется, пьют все?

– Значит, я решила за всех, – Лиса тоже встала со своего места и пошла в противоположную сторону, к высокому, выходящему в осенний сад окну.

Виктор задержал взгляд на ее отражении в зеркале и мысленно покачал головой, когда в ее руке возникла зажженная сигарета. На этот раз самая обычная.

– Ты ничего не решала, – сказала ей в спину Рэйчел. – Ты просто делала то, что считала правильным.

– Правильным, – как замирающее, отзвучавшее эхо, повторила за ней Лиса. – Правильным…

"Она… " – Виктор не успел додумать эту мысль, когда внезапно у ног медленно идущей Лисы воздух "потек" и заструился, и почти сразу, без перехода, возникли и побежали по паркету слабо светящиеся завихрения, похожие на пыльные смерчики, вспухающие под порывами ветра на сухом проселке. Вот только воздух в комнате остался неподвижным, и никакой магии Виктор не ощущал. Впрочем, уже в следующее мгновение, когда разрозненные невразумительные движения чего-то там – Ну не воздуха же, в самом деле! – слились и образовали стремительный, голубоватый с фиолетовым отливом смерч, поднявшийся от ног Лисы, и заключивший ее тело в подобие бешено вращающегося кокона, он все-таки поймал где-то на границе своих чувств слабый отголосок какого-то неведомого ему колдовства…

Порыв ветра ударил ей в лицо, но это не было обычным движением воздуха. Ветер судьбы пах мятой и медом, и еще горечью степной полыни. Лиса сделала еще один шаг, чувствуя, как токи времени пронизывают ее тело, как прошлое и будущее входят в нее, растворяясь в ней, растворяя ее в себе…

"Нет, – решила Лиса, обдумав еще раз свою вполне идиотскую идею. – Ничего из этого не выйдет. Как там пелось? " Никто не даст нам избавленья, ни бог, ни царь и не герой ?"

И в самом деле, глупо и по-детски наивно было строить будущее подполья на зыбкой почве безумной надежды, что кто-то там – "А есть ли он вообще, этот кто-то?" – кто знает и может больше других, возьмет на себя тот груз ответственности, который тащили на себе Лиса и немногие другие, имевшие дерзость сопротивляться уготованной им судьбе.

"Бессмысленно, – поняла она сейчас. – В Замок никого еще не пропустили, так почему же должны впустить меня?"

Эта была горькая правда, и удивляться можно было лишь тому, что Лиса при всей своей хваленой трезвости, поддалась – пусть и на время – жалкому искушению решить все проблемы одним махом и…

"И чужими руками", – безжалостно закончила она начатую мысль.

"Это от отчаяния, – призналась она себе, и это признание породило волну жестокого гнева. – Ну так пусти себе пулю в лоб, сука! И не мешай людям работать…"

В Город она в тот раз все-таки пошла, но оставалась недолго, всего несколько часов объективного времени, а потом дела и обстоятельства надолго задержали ее на "этой стороне", и с Твином она так и не встретилась. И в Рязань двадцать третьего сентября приехала, не зная, что уже раскрыта и объявлена во всесоюзный розыск. Однако дело было не только в том, что она не успела еще увидеть свое лицо по Центральному телевидению. И не в том, что трансляции новостей в вагоне не предусматривалось. В тот день ей фатально отказало чутье, или, может быть, голова была занята другим… Ее опознал милиционер на городском рынке, а дальше… Просто ее вдруг оставила удача. Что бы она ни делала, все было не так, не вовремя или вообще никак. А вот загонщики, как ни странно, действовали на редкость разумно и слаженно. Вот и говори после этого про провинциальные нравы. Впрочем, никакого "после" для Лисы уже не случилось. Все началось и закончилось вечером двадцать третьего сентября в Рязани. Она дралась отчаянно и продержалась гораздо дольше, чем можно было предположить, но почему-то так и не решилась остановить время. И время ушло…