Ксения Баштовая - Пыль дорог

С ее лица пропал всякий намек на улыбку:

— Донна Корсолиани приняла решение, что она слишком стара для подобной работы, и предложила этот пост мне.

— Добровольно? — невинно поинтересовался эльф.

— Абсолютно,— не менее честно ответила эльфийка. Ирдес помолчал и медленно начал:

— Я к вам по делу, благородная донна. Случилось так, что совершенно случайно я нашел на улице кольцо, которое очень напоминает гильдейский знак. Оно не ваше? — Бубновый туз протянул эльфийке перстень с жемчужинами.

— Увы, благородный дон,— усмехнулась дама, вскидывая руку с тяжелым золотым украшением.— Это простое совпадение. Гильдейский знак Червовой гильдии никто никогда не терял.

Дон Герад безразлично пожал плечами:

— Ну что ж, было приятно пообщаться, благородная донна.— Онразвернулся, собираясь уходить, и услышал за спиною беспечное:

— Заходите еще, благородный дон!

В «Пьяном гноме» были заняты все столики. Молодая орчанка, жена трактирщика, порхала от кухни к залу, едва успевая разносить заказы. Впрочем, сидящую у самого выхода парочку: чистокровного темного эльфа и мужчину, в чьих предках были не только люди,— это не особо волновало. Эльф задумчиво тасовал колоду карт, неподалеку от его собеседника стояла, прислоненная грифом к стене, старая гитара с поцарапанным корпусом.

— Надолго в Алронд? — задумчиво поинтересовался картежник.

— Да, думаю, до весны.

— Почему так надолго? Хозяин гитары поморщился:

— Это ведь тебе приходится часто кочевать, а мои песни нескоро надоедают.

Эльф ухмыльнулся:

— Что я всегда ценил в тебе, Най, так это самокритичность.

— Так кто ж спорит.

Разносчица на пару мгновений задержалась у столика неподалеку от стойки, а затем, шустро подбежав к собеседникам, чуть слышно обронила:

— Прошу прощения за беспокойство, господин Лингур, но господин за тем столиком хотел бы с вами поговорить.

Музыкант покосился туда, куда указывала орчанка, и только скривился:

— Я разговариваю с другом, господин за тем столиком подождет.

Картежник, заинтересовавшись бахвальством своего друга, удивленно оглянулся и, разглядев за столиком у стойки одиноко сидящего темного эльфа-полукровку, тихо сказал:

— Най, я, конечно, все понимаю, но лучше, если тебя подожду я, простой джокер, а не бубновый туз Алронда.

Музыкант поперхнулся вином и поспешно подхватил гитару.

Ночь спустилась на спящий Алронд. Звезды золотой пылью осыпали черный бархат небес. И лишь тихий гитарный перебор колыхнул тишину в Ольховом переулке. Голос певца разорвал молчание летней ночи, и казалось, сама луна, горевшая у шпилей королевского дворца, спустилась пониже, чтоб послушать песню. Песню на языке кочевых племен, песню, в которой звучали тоска и мольба, песню, от которой по щекам сами бежали слезы. Песню о любви.

Голос певца, то бархатный, то звенящий, взмывал до небес.

Но сердитый женский шепот услышали все участники этого маленького спектакля:

— Ирдес, прекрати! Детей разбудишь!

И, словно в ответ на этот выкрик, вверху скрипнула створка распахнувшегося окна, разгорелся светлячок огненного заклинания, и послышалось радостное детское верещание:

— Папа! Папа пришел!

Исполнявший серенаду менестрель, стоявший в кругу света, отбрасываемого магическим фонарем, неслышно скользнул в темноту, а эльф шагнул вперед и чуть слышно обронил:

— Эрика, прости меня, а? И какая разница за что?

Примерно через час.

— Честно, все было именно так!

— Ну-ну.

— Но я действительно заходил в Червовую гильдию лишь для того, чтобы отдать кольцо!

— Будем считать, что я поверила.

— Великий дух! Эрика, по-твоему, получается, если я захожу в Пиковую гильдию, то это лишь для того, чтобы заказать твое убийство?

— Вполне возможно.

— Эрика, солнце мое, обещаю, если мне когда-нибудь настолько надоест брак, я все сделаю сам!

Выписка из приказа №...

«5. Объявить Фабиару Кроссарту о наложении дисциплинарного взыскания в виде предупреждения о неполном служебном соответствии...

6. Объявить Фабиару Кроссарту благодарность за поимку особо опасного преступника и досрочно снять дисциплинарное взыскание...»

Корпус гитары поседел от придорожной пыли — Найрид принципиально не убирал инструмент в чехол. К чему? Пока развернешь плотную ткань, пока проверишь все колки — не изменилось ли натяжение струн... Атак — перебросил гитару со спины на грудь, провел кончиками пальцев по деке, стирая пыль, и можно играть. Настройка придет сама. В процессе.

Мужчина усмехнулся, вспоминая слова знакомого: «Вот за это я не люблю гитаристов: только начнешь мелодию слушать, так им одна струна не понравится, вторая — и до вечера настраивать будут!»

Пальцы медленно коснулись струн, извлекая на свет несмелую, чуть задумчивую мелодию. Менестрель пришел в Септиан на рассвете и собирался до вечера заработать на ночлег и ужин.

Город походил на огромный базар. Впрочем, это и не удивительно — до северных границ Дикой степи рукой подать: выйди через южные ворота из города, полдня пути — и ты на месте. Перекликались торговцы, кто-то торопливо убеждал покупателя: «Вазьми тавар, да? Весь Гьерт обойдешь — не найдешь лучше!», чумазая девчонка в коротком платьице с заплатками уверенно срезала кошелек у задумавшейся горгульи.

Пальцы сами выводили легкую, быструю мелодию — Найрид не смотрел ни на черный, отполированный частыми касаниями до блеска гриф, ни на струны.

Внезапно гитара взвизгнула, оборвав пение на неестественно высокой ноте — тонкая струна лопнула, полоснув музыканта по пальцам и свернувшись тугим кольцом. Тихо ругнувшись, менестрель принялся возвращать инструменту рабочий вид — до вечера было еще далеко.

Брошенная неловкой рукой тяжелая золотая монета ударилась о верхнюю деку гитары и упала на дорогу, полностью утонув в пыли. Найрид, уже несколько минут игравший с закрытыми глазами, вздрогнул, и столь бережно выплетаемая мелодия оборвалась, когда большой палец вместо пятой струны ударил по шестой.

— Эй, менестрель,— нетерпеливо спросил молодой дворянин, остановившийся напротив музыканта,— а быстрые мелодии играть умеешь?

Ладонь замерла над струнами:

— Разумеется, лорд. Желаете услышать что-то конкретное?

Юноша задумчиво потер щеку:

— Как насчет «Танца со смертью»?

Найрид, усмехнувшись, опустил глаза: дворянин знал, о чем спрашивать,— лишь несколько музыкантов в Гьерте могли похвастаться тем, что способны исполнить подобный заказ.

Пальцы ласково коснулись струн.

Широкое барэ, короткий перебор — струна, захлебываясь, еще не успевала отзвучать, как начинала петь новая. Резкий бой. Глиссандо. А вслед за этим — ладонь приглушила звучание гитары.