Александр Шаповалов - Серая нить. Книга первая.

Нечисть успела подняться и сделать несколько шагов в направлении Вена. Тварь, не привыкшая к новому телу, неуверенно сделала несколько шагов, но с каждым новым шагом её движения становились все увереннее. Времени разбираться что к чему не было. Тварь атаковала, и тело сотника отреагировало быстрей, чем его мозг.

Деревянные мечи рубили не хуже, чем настоящие, и буквально через несколько мгновение с монстром было покончено. Куски его плоти валялись вокруг сотника, превращаясь в гниль прямо на глазах.

Огел не стал дожидаться, пока нежить придет в себя, решил действовать проверенным методом. Он выхватил из-за пояса дедовский топор и метнул его, целясь в грудь. Тварь заметила летящий топор, но не успела отклониться. Секира, проломила грудь, остриём вонзаясь в сердце. Тварь упала, схватилась за рукоятку секиры, тужась вытащить его. Но заговоренное оружие не собиралось просто так даваться в руки нежити. Пальцы одержимого дымились и трещали, словно хворост в костре, но не могли вытащить топор.

Огел подошел к телу, внутри которого засела нечисть, и нанес удар кулаком, защищенным деревянной броней, размозжив череп твари. Тело, изогнувшись дугой, завыло так, что по коже пошел мороз. Через несколько тинок труп начал темнеть и разолгаться, превращаясь в кучу вонючей слизи.

Тварь неслась на Надмира, абсолютно не опасаясь меча. Когда нежить готова была вцепиться в горло, юноша резко присел и полоснул, пролетавшего над ним одержимого, по животу. Перекатившись через плечо, юноша перешел в нижнюю стойку. Но тварь с распоротым животом даже не помышляла о нападении. Она скулила и ползла прочь по земле, а вывалившиеся кишки волочились за ней. Они вздувались на солнце, словно пролежали несколько дней на жаре, распространяя по округе запах разложения. Надмир подскочил к ней и нанес несколько ударов, отсекая голову и конечности. Каждый раз, когда он наносил удары ему казалось, что рядом лопался огромный пузырь и вокруг становилось чуть светлей. Наконец он устал кромсать нежить, отошёл в сторону и уселся на опрокинутую телегу, тупо уставившись на останки поверженного врага. Горячка боя потихоньку отпускала, и Надмир к своему удовольствию отметил, что выворачивающая в начале тошнота и слабость отступили. Мир вновь был для него полон звуков и цвета.

Аруш не стал уклоняться от атаки твари. Он встретил её серией ударов. Каждый из них, мечник сопровождал заклинанием, от которого нежить скручивало.

Одержимый сделал шаг, после чего раздался хруст, и сломанная кость разорвала кожу, выскочила наружу. Нежить упала на руку, та, не выдержав груз тела, подломилась. Тварь упала на бок, от чего ребра прорвали телесную оболочку. Одержимый лежал не в силах сделать ещё что-либо, захлебываясь кровью и гноем, в который превращалась его плоть.

Мечник опустил меч и потянулся за мешочком с опилками коры волшебного дерева, на миг упустил тварь из поля зрения. Нежить воспользовалась заминкой, схватила оставшийся целой рукой обломанную кость и метнула её, вложив в бросок все оставшиеся силы. Кость пробила кожаный доспех, глубоко вошла в плечо, ниже ключицы.

Аруш от удара повалился на землю. Он едва удерживал себя, чтобы не схватится за торчащую кость. Прикусив до крови губу, мечник рванул с пояса мешочек, подошел к издыхающей твари и стал сыпать на неё оставшийся порошок. Нежить стала таить прямо на глазах, превращаясь в дым, который тут же разгонял поднявшийся ветер.

Когда все было закончено, Аруш сел на землю и вытащил нож. Он сжал зубы, чтобы не закричать и разрезал ремни, удерживающие доспехи. После того, как одежда была снята, взору открылась жуткая картина. Кожа вокруг торчащей кости была черной, дальше она становилась бордовой, потом ярко красной. Краснота быстро расползалась по телу, чернота увеличивалась, но не так быстро. Несколько воинов подбежали к мечнику, хотели ему помочь.

– Нет, не походите ко мне, – остановил их Аруш. – Я обречен. Не обращая внимание на слова мечника, воины стали готовить носилки.

– Вы что не слышите меня, – закричал мечник, – или хотите сдохнуть вместе со мной.

Дружинники остановились, не зная, что делать, растерянно оглядываясь по сторонам. Слишком убедительны были последние слова чужеземца.

– Слушайте меня, времени почти не осталось, – дыхание мечника участилось, на лбу выступили капли пота, краснота достигла шеи. – Как только чернота достигнет головы, срубите её, тело сожгите на костре.

Мечник закашлялся. Когда приступ прошел, он молчал ещё несколько тинок, набираясь сил. Его лицо побелело, словно всю кровь высосала, засевшая в плече, кость твари.

– Разойдись, дорогу, дайте пройти, – раздались голоса. Через несколько мгновений показался сотник.

– Аруш, что с тобой друг? – спросил Вен и опустился перед мечником на колени.

– Не приближайся, я заражен, – предостерег мечник Вена. – Как только чернота дойдет до головы, считай я труп. Если меня не обезглавить и сжечь, то вскоре превращусь в такого же монстра. На тебя вся надежда, – мечник с мольбой посмотрел в глаза Вена, – не позволь мне превратится в то, с чем я воюю всю жизнь.

– А ты, друже, погодь хоронить себя, – произнес сотник и приставил вновь собранный шест к торчащей кости.

Кость задымилась и начала плавиться, словно восковая свеча. Избавившись от засевшей кости, сотник разъединил шест и, держа концы над раной, закрыл глаза, и стал что-то шептать.

Через несколько тинок из разъединенных частей шеста выросло несколько маленьких, нежных листков. Вен сорвал один из них и вложил в рот мечника. Соком из других листков сотник окропил рану.

– Жуй, давай, а не кривись, словно девица, – цыкнул сотник.

Аруш не верил в выздоровление. Он не раз видел, как умирали его товарищи, раненые нечестью, но все же сделал несколько жевательных движений.

Рот наполнился горечью, язык начал неметь и разбухать, губы одеревенели и потеряли чувствительность. Ещё через какое-то время мечнику показалось, что сама зима поцеловала его, заморозила кровь и тело.

Сквозь сон мечник почувствовал, как кто-то открыл ему рот, в следующий миг в его горло стали вливать какую-то гадость. Аруш застонал и открыл глаза.

– Командир,– раздался голос, – кажись чужестранец очухался. Послышались шаги, и вскоре к Арушу подошел сотник.

– Глаза открыл, значить жить будет, – сделал вывод Вен.

– Слава богам, – Аруш узнал хрипловатый голос северянина, – жаль было бы потерять такого воина. К губам раненого поднесли ковш с водой, и мечник стал с жадностью пить.

– Долго я так валяюсь? – напившись, спросил Аруш.

– Третий день, уж думали не выкарабкаешься, – ответил Вен.

– Жертвенник, что с ним? – поинтересовался мечник.