Скотт Линч - Красное море под красным небом

— В чем дело?

— Кончилось наше время у помп, сэр! Мы не можем работать бесконечно. И нам нужна еда!

— Будет и то, и другое, — ответил Локки. — Через десять минут.

Хотя он не знал, откуда возьмет людей; в его распоряжении только больные, раненые, выбившиеся из сил и занятые на другой работе. Можно поменять палубную вахту и людей у помп, но это отодвинет катастрофу всего на несколько часов.

— Что значит не перевернули часы?

— Капитан Ревелл, сэр, простите, но у нас не было времени ни переворачивать часы, ни бросать лот… с тех пор как… даже не знаю, с каких пор. Давно уже.

Лысый Мазукка и его помощник скорее просто цеплялись за руль что было сил, чем управляли с его помощью кораблем. У руля стояли две пары моряков. Воздух был наполнен воющим ветром и секущим дождем. Море непрерывно обрушивало на нос корабля волны в двадцать футов и выше, обдавая палубу белой пеной; вода доходила Локки до лодыжек. Они давно уже бросили попытки держаться курса на юг, и теперь ветер тащил корабль на запад. И вновь, и вновь поднимал его на валы высотой в дом.

Краешком глаза Локки заметил промельк желтого света — это сорвался и упал в море штормовой фонарь; вскоре с ним будут знакомиться любопытные рыбы.

Придерживаясь за край нактоуза, Локки лихорадочно листал мокрые страницы судового журнала. Последняя торопливая запись в нем гласила: «3 часа пополудни 7 дня месяца фестала 78 года Моргайте, скорость 8 узлов, да спасет Ионо наши души».

Локки не мог припомнить, когда был третий час пополудни. Буря превратила полдень в тьму, как в глотке акулы, а бесконечные молнии превратили эту тьму в некое подобие сумерек.

— По крайней мере мы знаем, что мы где-то в Медном море, — попробовал он перекричать гул. — Скоро буря утихнет, и тогда мы проведем замеры и определим свою широту.

Легко сказать… От страха и усталости у Локки кружилась голова; серый мир клубился и вращался во всех направлениях, а последняя холодная еда вылетела из Локки за борт… боги знают как давно. Если бы на палубе в этот миг появились контрмаги и предложили отвести корабль в безопасность, Локки целовал бы им сапоги.

Над головой неожиданно послышался громкий звук: сначала взрыв, затем свист бьющихся на ветру снастей. Мгновение спустя звук, еще более громкий, повторился, за ним послышались хлопки, словно удары кнута о плот.

— Берегись, наверху! — закричал где-то впереди Джабрил; Локки и весь корабль подбросило на гигантской волне. Локки упал, и это спасло ему жизнь. Когда он, отплевываясь, шлепнулся на мокрую палубу, какая-то тень пролетела за его левым плечом. Треск, крики, внезапная тьма: что-то с головой окутало Локки.

Парус! Локки пополз, чтобы выбраться из-под него. Сильные руки подхватили его и поставили на ноги. Руки принадлежали Жеану, который упирался в правый поручень юта. Падая, Локки проскользил несколько футов. Бормоча слова благодарности, он повернулся — и увидел то, чего опасался.

Брам-стеньгу сорвало. Ветер или качка порвали ее крепления. Парус упал вниз и вперед, повис на снастях над палубой и теперь раскачивался, как гигантский маятник. Полотнище накрыло руль, четверых рулевых нигде не видно. Локки и Жеан одновременно бросились вперед, пробиваясь через мокрую парусину и рваные веревки, а на них тем временем продолжали сыпаться сверху мелкие обломки. Локки уже чувствовал, как неуправляемо движется корабль. Надо схватить руль и держать его.

— Все наверх! — крикнул Локки со всей убедительностью, на какую был способен. — Все на палубу спасать корабль!

Жеан кряхтел под тяжестью рангоута упавшей брам-стеньги; он упирался в мачту и хрипел от напряжения. Дерево и парусина сдвинулись, потом рухнули на палубу. Несколько ручек обоих рулевых колес раздробило в щепки, но сами колеса, в общем, не пострадали. Локки увидел, как Лысый Мазукка медленно ползет по палубе к рулю; второй человек лежал поблизости с разбитой головой.

— Хватай руль! — кричал Локки, оглядываясь в поисках помощи. — Хватай проклятый руль!

Он обнаружил, что вцепился в Джабрила.

— Капитан, — кричал ему в лицо Джабрил, — мы сейчас выйдем из ветра!

«Повезло, — подумал Локки, — я хотя бы знаю, что это значит». Он толкнул Джабрила в сторону штурвалов и вместе с Жеаном сам схватился за один из них.

— Лево руля!

Локки закашлялся: по крайней мере в этой команде он уверен. Рыча от напряжения, они с Жеаном пытались поставить руль в нужное положение. «Красный вестник» чуть повернул и устремился в пропасть между валами; через мгновение он станет к волнам бортом, и тогда пиши пропало. Темная волна, невероятно тяжелая, захлестнула правый борт и залила всех. Легкое предупреждение.

Но вот Джабрил добрался до штурвала и налег на него; сопротивление руля уменьшилось; через секунду к Джабрилу присоединился Мазукка, и Локки почувствовал, что корабль дюйм за дюймом поворачивает. Наконец его нос снова стал резать волны. Они выиграли время, чтобы подумать о катастрофе, вызванной упавшей мачтой.

Из трюмов через люки выскакивали матросы — фигуры, казавшиеся в свете штормовых фонарей нечеткими. Над ними вспарывали тьму молнии. Локки, Жеан, Джабрил отдавали команды, и никто не думал, кто сейчас старше. Минуты превратились в часы, часы казались днями. В полном хаосе моряки продолжали бороться; замерзшие, усталые, испуганные, они боролись с ревущим ветром и бездной под ними.

— Три фута воды в трюме, и она не поднимается, капитан.

У Аспеля, доложившего об этом, рука кое-как перевязана рукавом, оторванным от чьей-то куртки.

— Хорошо, — сказал Локки, держась за грот-мачту, как раньше Калдрис. Все суставы и мышцы в его теле кричали о своем недовольстве; Локки чувствовал себя тряпичной куклой, набитой стеклом и вдобавок промокшей. Но в этом он ничуть не отличался от остальных уцелевших на борту «Красного вестника». Как сказал однажды Цепп: если отчаянно хочешь умереть, это бесспорное свидетельство того, что ты жив.

Предосенний шторм превратился в уходящую темную полосу на северо-западном краю неба; он выплюнул корабль несколько часов назад. Волны теперь были пять-шесть футов высотой, свинцовые тучи никуда не делись, но по сравнению с настоящей бурей это был сущий рай. До Локки доходило достаточно траурного света, чтобы он догадался, что сейчас день. Некоторым образом.

Он осмотрел палубу; повсюду рваные тросы и обломки рей. Обрывки паруса бьются на ветру, матросы бранятся, спотыкаясь об упавшие части оснастки. Жеан трудился на баке, сооружая первую за боги знают сколько времени горячую еду.

— Будь оно все неладно! — выбранился Локки.

Спасение обошлось им дорого: троих унесло за борт, четверо серьезно ранены, двое мертвых (один из них — Калдрис). Мирлон, кок, стоял у руля; мачта, падая, проткнула его, словно копье божества, и раздробила голову.