Уильям Дитрих - Розеттский ключ

— Что, дьявол их разрази, они делают? — удивленно проворчал Нед. — Почему не нападают по-настоящему?

— Может, ждут, когда мы побежим за водой или снарядами, — предположил Мухаммед.

— После того, как они заглотят все наши пули?

По-моему, они рассчитывали, что мы бросимся бежать — их бывшие противники, должно быть, обладали меньшей непоколебимостью, — но французы не дрогнули. Наши защитники ощетинились, как дикобразы, и туркам не удавалось пробить бреши в каре.

Клебер, не слезая с лошади и не обращая внимания на свист пуль, медленно проезжал сзади по сторонам квадратов и подбадривал людей.

— Держитесь, молодцы, держитесь! — хрипло восклицал он. — Помощь придет.

Помощь? Бонапарт был в Акре, слишком далеко. Возможно, турки затеяли с нами какую-то хитрую игру, желая дать нам вдоволь попотеть и подергаться от страха, прежде чем предпринять предпоследнее массированное наступление.

Однако, поглядев в подзорную трубу, выданную мне сэром Сиднеем, я усомнился в том, что мы вообще дождемся решительной атаки. Многие отряды упорно держались позади, предоставляя возможность другим первыми попытаться прорвать наш строй. Часть воинов раскинулась на траве и устроила пикник, другие прилегли отдохнуть. И это в разгар сражения!

Солнце, однако, припекало все сильнее, и наша выносливость постепенно таяла, а их самоуверенность возрастала. Запасы снарядов подходили к концу. Мы начали затягивать время залпов и стреляли уже в самую последнюю секунду, чтобы не тратить попусту ни одной драгоценной пули. Они почувствовали наши сомнения. Естественно, раздался многоголосый ликующий вопль, турки пришпорили коней, и волны кавалерии устремились на нас, как прибой на берег.

— Ждем… ждем… пусть подъедут ближе… огонь! Так, так, отлично, второй ряд, огонь!

Лошади с диким ржанием падали на землю. Роскошно одетые янычары кувыркались в пыли. Лавируя между упавшими сотоварищами, вперед вырывались отчаянные храбрецы, но, когда они подъезжали к нашим рядам, их встречали ощетинившиеся штыки, и лошади становились на дыбы. Турецкие пистолеты и мушкеты оставили отметины в наших рядах, но на их стороне убитых было несравнимо больше. Поле боя буквально покрылось лошадиными тушами, и турки уже с трудом добирались до нас, преодолевая такие препятствия. Мы с Недом и Мухаммедом помогали оттаскивать раненых французов на середину каре.

Наступил полдень. Раненые стонали, вдобавок изнывая от жажды, как и все мы. Наш холм выглядел сухим, как египетская гробница. Солнце зависло в зените, обещая спалить нас или окончательно сломить сопротивление, а турки начали перебрасываться язвительными замечаниями. Много французов выбыло из строя, и Клебер отдал приказ перегруппироваться в одно каре, чтобы укрепить ряды защиты и боевой дух усталых солдат. Создавалось впечатление, что все мусульмане мира собрались тут против нас. Поле вспахали конские копыта, и к небу высокими столбами поднимались пылевые облака. Турки попытались обогнуть холм Джебель аль-Дахи и зайти сверху к нам в тыл, но егеря и карабинеры, оставленные в старой крепости крестоносцев, дали им решительный отпор, и они беспорядочно скатились вниз по склонам, позволив нам уменьшить их численность огнем по флангам.

— Огонь!

Прогремел очередной залп, сопровождаемый едким и ослепляющим дымом, ошметки пыжей разлетелись, как падающие снежинки. Над полем разнеслось ржание уносившихся прочь лошадей, уже без седоков. В который уже раз зубы откусывали концы патронов, и драгоценный порох высыпался на полки ружейных замков. Земля вокруг побелела от бумажных клочков.

Часам к трем дня мой язык стал ватным и еле ворочался во рту. Над трупами громко жужжали стаи мух. Некоторые солдаты от долгого стояния под палящим солнцем теряли сознание. Вялое бессилие турок было очевидным, и тем не менее мы не могли сдвинуться с места. «Конец наступит, — подумал я, — когда мы все передохнем от жажды».

— Мухаммед, если турки нас одолеют, то нам надо будет прикинуться мертвыми и дождаться, когда они уйдут. А ты можешь спастись как мусульманин. Нет нужды разделять судьбу безмозглых европейцев.

— Аллах не учил человека бросать друзей, — с суровой непреклонностью ответил он.

Потом вдруг началось странное волнение и разнеслись оживленные крики. Прошел слух, что в долине на западе заблестели ряды штыков.

— Ура, к нам идет маленький капрал!

— Разве мог Бонапарт так быстро добраться сюда? — недоверчиво произнес Клебер и поманил меня к себе. — Давайте-ка доставайте свою морскую трубу.

Английская подзорная труба давала более сильное увеличение, чем обычные французские трубы.

Я последовал за ним, покинув безопасное каре, и мы направились к уязвимому склону нашего холма. Путь наш проходил через кольцо павших мусульман, некоторые стонали, раскинувшись в траве, их алая кровь растекалась по примятым колосьям зеленеющей пшеницы.

С полуразрушенных бастионов крестоносцев открывался панорамный вид. Пожалуй, теперь, обозрев окрестности, я обнаружил, что турецкие войска еще более многочисленны, чем казалось. Тысячи всадников перемещались и кружили по долине, жестикулируя и ведя споры о дальнейших действиях.

Множество их воинов уже полностью окружило подножие нашего холма. Вдали виднелись палатки, обозы с провиантом и бесчисленные толпы маркитантов и слуг. Наша дивизия напоминала голубую скалу в море, окрашенном в красные, белые и зеленые тона. Одна решительная атака — и они, конечно, начисто сметут наше построение! Тогда мы бросимся врассыпную, и это будет конец.

Хотя они пока явно не собирались атаковать.

— Вон там, — показал Клебер. — Вы видите французские штыки?

Я вглядывался в окуляр, пока у меня не заслезились глаза. На западе колыхались волны высокой травы, но я не знал, чем вызвано такое волнение — порывами ветра или продвижением пехоты. Эта покрытая пышной растительностью земля скрывала армейские маневры словно суету муравьев.

— Возможно, там действительно проходит колонна французов, так сильно колышутся травы. Но как вы и сказали, разве удалось бы им добраться сюда так быстро?!

— Мы сдохнем от жажды, если придется долго торчать здесь, — сказал Клебер. — Или люди начнут разбегаться, и их перережут, как цыплят. Не знаю, идет ли к нам подкрепление, но вскоре все должно выясниться.

Он поспешил обратно, и я следом за ним.

— Жюно, начинай формировать колонны. Надо достойно встретить наше подкрепление!

Люди взбодрились, надеясь с безнадежностью отчаяния, что изменение боевого строя не повлечет за собой опустошительную вражескую атаку. Когда каре перестроилось в две колонны, турецкие кавалеристы заметно оживились. У них появилась возможность атаковать нас с тыла и флангов. По полю уже разносились их радостные крики и громкие звуки сигнальных труб.