Юрий Никитин - Истребивший магию

Он ответил, с тяжелым вздохом сбрасывая с себя прыгнувшего на спину:

– Бессмертны только идеи… Да и то не все.

– Но они неуязвимы!

– Неуязвимы, – прорычал он, – пока не уязвишь… как следует… И бессмертны, пока живые…

Одного он с ревом поднял над головой и резко бросил на землю, но подставил колено. Монстр ударился спиной, как о валун. Сочно хрустнуло, Барвинок отпрянула и стояла, трепеща всем телом, а Олег уронил на землю половинки чудовища, что еще дергаются, живут, а он тут же встретил пинком другого, ударом наотмашь свалил третьего, пригнулся и подбросил снизу набежавшего зверя так, что тот обрушился еще на двух подбегающих сзади и повалил их.

Дрался Олег, как она заметила с изумлением, хладнокровно и так точно, словно и не человек, а богомол, предельно правильно хватающий добычу, или паук, что никогда не промахивается. Чудовища же, напротив, толкались и мешали один другому, каждый стремился наброситься на волхва, не обращая внимания на соратников.

Отбросив посох, он ухватил одного за ногу и начал вращать вокруг себя, сбивая остальных. Когда осталось чистое пространство, а другие держались за пределами круга, он сделал два шага к домику и с силой шарахнул об угол чудовищем.

Сильный треск заставил Барвинок снова вздрогнуть. Тело зверя разломилось на части, потекла зеленая жидкость. Голова откатилась дальше всех, руки и ноги остались при корпусе, но тот разделился пополам в том месте, куда пришелся удар.

– Это лучше, – прорычал Олег.

Он хватал их, вскидывал на воздух, разбрасывая остальных телом пойманного, а его самого с силой бил об угол дома. Когда их осталось двое, оба попятились. Олег сам резко подался вперед, ухватил одного и, взмахнув над головой, как топором над поленом, с силой ударил о землю.

Человек с хитиновым телом развалился на части. Последний кувыркнулся в воздухе и прыгнул головой в почву. Барвинок не успела сказать «мама», как тот, быстро-быстро дергаясь всем телом, ушел в землю, словно в болото.

Она со страхом посмотрела себе под ноги, впервые ощутив, что твердь, по которой ходит, не такая уж и незыблемая.

Олег присел на корточки перед последним, у того от удара оторвались обе руки и голова, с интересом рассматривал, а когда Барвинок робко приблизилась, сказал задумчиво:

– Наверное, из жарких стран…

У нее зверски болело ушибленное плечо, кружилась голова и слегка подташнивало.

– Почему? – пискнула она только для того, чтобы дать понять, что она существует и помощи не требует.

– Хитин, – пояснил он.

– И что?

– Не дает испаряться влаге, – пояснил он. – Такой зверюке кружки воды хватит на месяц. В пустынях, где нет колодцев, это весьма, даже очень…

– Вижу, – сказала она раздраженно, – тебя даже не покусали!

Он покачал головой.

– Жалеешь?

– Тебе не помешало бы!

– Зачем?

– Чтобы нос не задирал!

– Не люблю, – буркнул он, – когда кусают. А ты чего такая злая?

– Мог бы посочувствовать, – сказала она обвиняюще. – Мне выбили плечо, я ударилась головой, на меня плюнули… вроде бы я порвала платье… а тебе интересно, из каких они стран?

– Знание, – сказал он значительно, – сила. Никогда не знаешь, когда и где пригодится. Но я уже убедился, что обычно пригождается. А платье… что платье? Ты все равно красивая. Только волосы вот… Ты их растрепала нарочито?

Она вспыхнула от злости.

– С чего бы?

– Чтобы мне понравиться, – ответил он настолько мирно, что прозвучало хуже любой наглости. – Растрепанные женщины… интереснее. Что-то в них есть, есть…

Она фыркнула.

– Я знаю, что вам всем нравится в растрепанных, но ты молчи, чурбан!.. Один убежал, ты видел?

Он пожал плечами.

– Пусть…

– Приведет других!

– Вряд ли, – обронил он.

– Почему?

– Эти не справились, – объяснил он тяжеловесно, – так что в следующий раз пришлют нечто иное.

Она вскрикнула:

– Что?

– Я пока не провидец, – ответил он сухо. – Пойдем. Чем скорее доберемся до главной сволочи, тем меньше перебьем слуг.

Она отшатнулась, на него смотрела в ужасе:

– Кто ты?

Он пожал плечами:

– Человек. За которым ты увязалась.

Она возразила горячо:

– Я ни за кем не увязывалась!.. Ты спас меня от волков, я решила, что с тобой безопасно пройти часть пути, такой и от медведей отобьется с легкостью…

– Медведи не ходят стаями, – напомнил он.

– Зануда, – сказала она. – Значит, эти звери напали не случайно? Они искали тебя?

– И нашли, – уточнил он.

Она все еще вздрагивала, страх остался в огромных глазищах, а щеки бледные, но голос почти не дрожал, когда она сказала торопливо:

– Значит, ты с кем-то ведешь борьбу?

– Ни с кем не веду борьбу, – ответил он.

– Но почему тогда…

– Я веду борьбу с чем-то, – уточнил он.

Она всплеснула руками:

– Тебя не понять!.. Но я… ладно, до города уже близко. Дойдем все-таки вместе, без тебя будет еще страшнее. Надеюсь, теперь нападут не скоро.

– Кто знает, – ответил он задумчиво. – Кто знает…

– Ну ты же сам сказал!

– Я сказал, – уточнил он, – эти не нападут. А вот другие…

– Нападут?

– Обязательно.

– Ты умеешь говорить приятное!.. Когда нападут?

Он сдвинул плечами.

– Если окажутся под рукой, то прямо сейчас. Если далеко…

Она с надеждой смотрела в темное звездное небо, скорее бы рассвет, в ночи везде черно и везде страшно, из-за деревьев высовываются костлявые руки, из кустов кто-то неотрывно смотрит, в траве что-то сопит, а над головой пролетело нечто огромное и жуткое…

Олег на обратном пути вслушивался, иногда опускался на корточки и щупал землю, взгляд становился отстраненным, словно в этот момент волхв уходит мыслью в неведомые дали.

Однажды он что-то проворчал, лицо стало довольным, выпрямился и взялся за амулеты на груди. Барвинок внимательно следила, как он вытащил один, зажал в ладони и произнес короткое заклинание.

Земля под ногами дрогнула, Барвинок услышала далеко-далеко в глубине сочный треск, словно лопнул переспелый арбуз, мощно загудело, донесся неясный шум.

Олег прислушался, лицо прояснилось.

– Ну вот и все, – произнес он довольно. – Все!

Она смотрела, как он небрежно отшвырнул камешек, теперь этот амулет бесполезен, поправил лук за плечом.

– Что все? – спросила она почти враждебно.

– Это сделано, – пояснил он. – Берем коней и едем в город. Хотя можно и поспать остаток ночи, если хочешь.

– Хочу, – сказала она. – Глаза слипаются, и я устала. Но лучше поедем. Я не желаю быть с тобой ни минуты больше, чем необходимо.

– Тогда в путь, – согласился он.

– Чем раньше выедем, – сказала она уже без надобности, – тем быстрее расстанемся.

Он кивнул, хотя мог бы и поспорить немного, бесчувственный чурбан, для приличия или вроде того, хотя вообще-то с такой красоткой не должен бы расставаться добровольно. Тем более так равнодушно. Чурбан, настоящий чурбан.