Юрий Никитин - Истребивший магию

Олег сказал нетерпеливо:

– Все, уходим!.. Хочешь их спасти – лечи причину болезни, а не признаки.

Его конь быстро пошел вперед, перед ним разбегались, словно это он все вызвал, Барвинок стиснула зубы и послала свою лошадку следом, удивляясь, откуда это чудовище знает основное правило лекарей.

Темная фигура волхва мелькнула на окраине и пропала, только слышался тяжелый стук копыт его могучего коня. После багрового зарева пожара мир казался темным, глаза привыкали к тьме медленно, и если бы не лошадка, что упрямо мчалась за конем волхва, то потеряться здесь было бы совсем легко…

«Все-таки он меня переоценивает, – мелькнула у нее быстрая мысль, – я все-таки городская неженка».

Впереди на звездном фоне выросла гигантская фигура на коне, Барвинок охнула в страхе, но это оказался волхв, он ждал, а когда обратил на нее свой взор, глаза его загорелись, как две звезды.

– Здесь придется коней оставить, – сказал он ровным голосом.

Она охнула:

– Прямо в степи?

– Перед нами уже не степь, – ответил он.

Ей показалось, что он повел рукой, дунул злой ветер и словно унес некий черный туман, всего в двух шагах высятся огромные деревья, высокие, мрачные, чем-то особенно пугающие, и деревьев этих сплошная стена, загородившая весь мир.

– Ой, – сказала она, – откуда они взялись?

– Они тут и были, – буркнул волхв. – Слезай и топай следом. Или возвращайся.

Сам он соскочил на землю, ослабил подпругу, забросил повод на седло. Конь остался на месте, только посмотрел под ноги в поисках травы. Барвинок постаралась зажать страх в кулачке и тоже покинула седло. Под ногами хрустнул камешек, в сердце начал заползать непонятный ужас.

– Кони подождут, – сказал волхв и уточнил: – Эту ночь. Если не вернемся… утром уйдут.

Ее сердечко затрепыхалось, как птичка в кошачьих лапах.

– А почему мы не вернемся?

Он буркнул:

– Советую вернуться прямо сейчас.

– И не мечтай, – ответила она с вызовом, но отвага покинула моментально, голос на последнем слове жалобно пискнул.

– Хорошо, – сказал он, – тогда запомни! Ни в коем случае не касайся ни одного из деревьев. Ни в коем случае!.. Иначе… иначе это все. Запомнила?

– Запомнила, – ответила она ошарашенно.

– Тогда не отставай, – сказал он резко. – Я не могу их вечно держать видимыми.

Он пошел быстро и не оглядываясь. Барвинок почти побежала за ним, волхв на ходу сорвал с груди один из амулетов и швырнул на землю. Появился слабый рассеянный свет, Барвинок чуть воспрянула духом, иначе как ночью в лесу да не удариться лбом о дерево, а фигура волхва уже мелькала далеко впереди.

И, лишь углубившись за ним, она с ужасом поняла, почему ее сердце замерло при одном виде этого леса. Деревья все превращены в камень, даже мелкие веточки, что кое-где уже отвалились под собственной тяжестью.

С некоторых стволов сползла кора, тоже каменная, устрашенному взгляду не во что упереться: совершенно прозрачные, если бы не пыль и грязь, их бы не увидеть вовсе, а в тех местах, где кора отвалилась только что, сквозь дерево можно смотреть насквозь и жутко видеть его висящим в воздухе над корявым пнем, где кора уцелела.

Она торопливо шла за волхвом, напуганная и жалкая, чувствуя себя мелкой мышкой, что всего боится, все старалась догнать, страшась задеть деревья даже рукавом, но он все равно оставался далеко впереди.

Она вспомнила, что этот жуткий лес нужно проскочить как можно быстрее, а то либо оживет и схватит их, либо что-то еще случится страшнее, все-таки сумела наддать, догнала и спросила в спину:

– Что же это такое?

Он то ли не понял вопроса, то ли понял по-своему, буркнул:

– Защита.

– Такая простая?

Он ответил нетерпеливо:

– Она очень непростая. Но у меня как раз на такую есть амулет. Потому идем здесь, а не с другой стороны.

– А что там?

Он отмахнулся:

– Привычный набор. Ловушки, западни, проваливающиеся плиты, ножи из стен, звери…

– Страсти какие!

– Ему жизнь дорога, – сказал он недобро.

– А кому не дорога? – возразила она.

Он пожал плечами.

– А ты не слышала о самоубийцах?

Впереди между деревьями замерцала лиловая стена. Олег повел рукой, призрачный свет исчез, потемнело, но теперь они шли на эту странную лиловость, что заливает мир мертвенным светом с каждым шагом все ярче.

– Теперь ни звука, – шепнул Олег.

– Молчу, – прошептала она, – но я не могу идти, как ты, бесшумно!

– Он ловит только человеческую речь, – ответил он, едва шевеля губами. – Все!

Она шла за ним, трепеща всем телом, лиловый свет становился все ярче и зловещее, двигаться становилось труднее, будто шла через воду, грудь сдавило, дышать вся тяжелее, но волхв не останавливается, только наклонился вперед, продавливаясь сквозь плотный, тяжелый и вязкий воздух.

Тяжесть исчезла разом, Олег лишь ускорил шаг, а она едва не упала, перестав ломиться через незримую стену. Перед ними выросли массивные ворота из толстых досок, широкие железные полосы скрепляют их в единую стену. Барвинок даже не успела повести глазом, чтобы увидеть стены, как волхв поднял руку, ворота дрогнули под незримым напором, там затрещало, створки подались вовнутрь, выворачивая петли.

Олег перешагнул через обломки упавшего на пол толстого деревянного засова, помещение мрачное и хмурое, Барвинок опять не успела ничего рассмотреть, как впереди вспыхнул багровый свет.

Ощущение такое, что кто-то спускается по невидимой лестнице с огромным пылающим факелом в руке, только огонь неподвижен, свет не колышется, не пляшет по стенам.

Ее сердце в тревоге запрыгало и затряслось. Свет стал ярче, к ним приближается человек в темной, добротно сшитой одежде, которую она четко рассмотреть не сумела, вместо лица страшно горит сгусток пурпурного огня.

Нет, даже не лица, вместо головы яркий багровый шар, она вроде бы иногда улавливала очертания глаз, носа или губ, потом понимала, что это кажется. Человек спустился в самом деле по лестнице, теперь Барвинок ее увидела, ровный и спокойный, излучающий не только багровый свет, но и уверенную силу, величие, мощь.

Олег сказал громко:

– Приветствую тебя, Перевертень!.. Смени личину.

Из огненного сгустка прогремел нечеловеческий голос:

– Но я таков…

– Я знаю, – отрубил Олег, – каков. А разговаривать, не показывая своих глаз тому, с кем общаешься, свинство.

Голос прогремел властно и мощно, но Барвинок уловила в нем сильнейшее изумление:

– Ты пришел говорить?

– Сам видишь, – ответил Олег.

– А как я должен увидеть?

– Я ничего не разрушил, – пояснил Олег.

В его спокойном голосе была такая убежденность, что даже Барвинок поверила, будто они вдвоем пришли к могучему магу только пообщаться. Возможно, и волхв тоже верит, что поговорят, и все, умные ж не дерутся, а они оба ух какие умные.