Юрий Никитин - Истребивший магию

На горизонте то появлялись, то исчезали таинственные призраки гор, синеватые, тающие в дымке. Несколько раз на полном скаку проносились через дикие рощи, где не ступала нога человека, множество сухого бурелома, строевые деревья, а когда выскакивали, горячее солнце злорадно било в бок огненными стрелами.

Она вспомнила яростную схватку с магом Перевертнем, плечи сами собой передернулось, а внутри похолодело.

Волхв едет суровый и погруженный в думы, она догнала и прокричала обвиняюще:

– С тем озером ты мог бы стать королем!

Он посмотрел на нее в удивлении.

– Всего-то?

Она поперхнулась, словно в рот влетел большой майский жук.

– А что… тебе мало?

Он сказал безучастно:

– Один мой знакомый, я его знавал еще атаманом запорожских казаков, стал им недавно… Вроде бы добился своего, простой варвар из Киммерии – и вдруг на королевском престоле!.. Правда, не вдруг, долго к этому шел, но дело не в этом. Что-то на троне не стал счастливее сам и людей не смог сделать лучше, чем они есть… Вот так-то. Еще один, близкий друг детства, не раз мою шкуру спасал, сейчас королем в Барбусе, но только и думает, как улизнуть оттуда… Так что мечта стать королем – это как мечта голодного о куске хлеба. Наелся наконец и думает: как, это все?..

Она вздрогнула.

– А тот… который не мылся… он что, в самом деле царский сын?

– Колоксай?

– Да!

– В самом, – подтвердил он. – Кроме того, он герой, а это повыше, чем царский сын или даже царь. И уже знает, что есть власть и повыше, чем царская…

Он выглядел таким самодовольным и вещающим только непреложные истины, что злость заполнила ее всю и едва не выплеснулась из ушей, что было бы весьма некрасиво, она перевела дыхание, успокаивая разбушевавшееся сердце, и спросила ехидно:

– Старый вопрос, так до сих пор и не разрешимый… В общении с женщинами мужчины умнеют или глупеют?

Он пожал плечами.

– Есть и другой вариант.

– Другого нет!

– Есть.

– Какой?

Он проворчал:

– Остаются такими же. Не понимаю, почему в вашем присутствии надо меняться? Мне вот без разницы. Вон, смотри, синичка прыгает, червячков клюет… Хорошенькая какая, верно?

– Ну, милая… – пробормотал она, – и что?

– А то, что я вот посмотрел, – объяснил он насмешливо, – и не стал ни умнее, ни глупее. А она может сколько угодно думать, что я меняюсь, глядя на нее…

Она прошипела:

– Ну ты и свинья…

Он ухмыльнулся, взгляд устремлен вперед, лицо суровое, красиво жесткое, словно умело вырезано из камня, а она чувствовала, что у нее от жары взмокли подмышки, и старалась оттопыривать руки, когда волхв не смотрит, чтобы встречный ветер успевал высушивать, это ужасно, когда мокрые пятна, а еще и запах, неприятно постельный…

Олег время от времени бросал на нее взгляд, однажды коротко бросил:

– Привал. Ненадолго.

– Хорошо, – прошептала она и почувствовала, что еще вот так версту – и она свалится с коня. – Если устал, то отдохни. И кони пусть переведут дух…

– Да-да, – ответил он. – Главное, кони.

– Конечно, – шепнула она упрямо.

Он спрыгнул, протянул к ней руки. Она не успела возразить, как он снял с седла, словно ребенка, поставил на землю и сказал отечески:

– Присядь. Будешь веточки в костер подбрасывать.

– Какой костер? – спросила она.

– Будет, – пообещал он.

Она без сил опустилась на землю, а буквально через минуту волхв принес целую гору отборных сухих веток. Дважды ударил кресалом о кремень, искры полетели прямо в просушенный солнцем мох и тут же взвились веселыми огоньками, а следом принялись расщелкивать мелкие прутики, лизать средние и жадно поглядывать на крупные.

Она огляделась, место совсем дикое, хотя рядом мелкий ручеек, с десяток деревьев, странно перемешанных: два дуба, один клен, остальные все ясени, крупные, но держатся со скромным достоинством, даже не колышут ветками, как простонародный клен.

С другой стороны нечто грозное, настоящее ущелье, даже отсюда чувствуется, что глубокое, а та сторона удалена почти на полверсты. К счастью, дорогу не загораживает, если только не свернет там дальше и не протянется на сотни верст…

Она с трудом поднялась и сходила к ручью, он весело скачет по галечному ложу, устраивая крохотные водовороты, вода холоднющая и такая прозрачная, словно ее и нет вовсе, а только обжигающий холод. Она присела на корточки, жадно напилась, зачерпывая в обе ладошки. Надо бы вернуться, но не удержалась, села и опустила в холодные струи голые ноги.

Через несколько минут холод охватил от кончиков пальцев и до головы, начала стучать зубами, но, как ни странно, ощутила себя почти отдохнувшей.

Когда вернулась, на небольшой скатерке уже разложены свежий хлеб, мясо, сыр, соль, две печеные рыбины. Мясо только что прожаренное, ноздри уловили аромат.

Она спросила виновато:

– Это сколько я там проторчала?

– Недолго, – утешил Олег. – Это я быстрый.

– Не мог не похвастаться, – буркнула она.

Он смолчал, всматриваясь в даль. Вскоре она тоже увидела, как из-за холмов вынырнули всадники. Сперва ей показалось, что проедут мимо, но вожак повернул в их сторону, и все послушно последовали за ним. Она насчитала шесть человек, еще три лошади плетутся сзади, тяжело нагруженные тюками.

– Олег, – позвала тревожно.

– Вижу, – ответил он.

– Их шестеро, – напомнила она. – Все мужчины.

– Пятеро, – поправил он. – Одна женщина.

Она покосилась на него краем глаза.

– Вот уж не думала, что ты и в женщинах разбираешься… Да, похоже…

Отряд приближался безбоязненно, однако она видела, что перестроились в широкую дугу, так смогут действовать разом. Впереди высокий красивый мужчина с синими улыбающимися глазами, пухлыми губами и тяжелой нижней челюстью, такой тип всегда нравится женщинам. Еще широк в плечах, поджар, оголенные руки толстые и сильные.

Справа и слева в седлах покачиваются такие же крепкие, прожаренные солнцем мужчины. У всех рукава рубах завернуты выше локтей, на лицах выражение полного превосходства, что не понравилось даже Барвинок, а уж на Олега она страшилась и взглянуть, мужчины сразу ощетиниваются, когда на них смотрят вот так.

Да еще в присутствии женщины… двух женщин, поправила она себя: один из всадников хоть в мужской одежде, но неуловимо отличается от остальных. Под пристальным взглядом Барвинок женщина сняла шляпу, тряхнула головой, и на плечи обрушился водопад черных, как смоль, волос.

Эта стерва еще и красива, подумала Барвинок зло. Смуглое лицо с длинными загнутыми ресницами, пышные и зловеще ночные волосы, длинные и блестящие, как мех соболя; угольно-черные глаза, крупные и нечто таящие в глубинах; губы полные, налитые горячим соком…

Она с трудом оторвала от нее взгляд, страшась даже увидеть, как смотрит на нее волхв.