Юрий Никитин - Истребивший магию

– Поехали, – сказал Олег коротко.

– Ты не заплатил…

– Заплатил, – буркнул Олег. – Намного раньше.

– А-а-а…

Больше спрашивать не решилась, волхв полон тайн, хотя иногда и кажется, что уже близка к полной разгадке их всех, но пока да, надо терпеть и подхихикивать, стараясь не раздражать мужское чванство.

За воротами города волхв пустил коня в галоп, Барвинок не успела послать свою лошадку следом, как та стрелой сорвалась с места и моментально догнала, а дальше мчалась рядом с жеребцом, злорадно кося на него хитрым глазом.

Потом город остался далеко позади и вообще пропал, на горизонте в сизой дымке проступили далекие горы, белые пики ярко выделяются на синеве неба, а перед конями раскинулась холмистая и пестрая долина, где среди зелени угадываются темные рощи и голубые пятнышки мелких озер.

– Тебе просто везет, – сказала она, – у тебя всякий раз находится именно тот амулет, что спасает твою шкуру.

Он покосился на нее удивленно.

– Ты чего вдруг?

Он поморщилась.

– Да вот никак не могу выбросить тебя из головы.

– Тебе нужно, – посоветовал он, – выбросить гораздо больше.

Она кивнула.

– Знаю. Ты вообще-то мелочь, я тоже, может быть, о чем-то большом размышляю.

– Ого, – сказал он с уважением. – Насколько большом? С этого коня или больше?

Она фыркнула и отвернулась с достоинством. Кони срезали крутую дорожную петлю и снова вышли на укатанную колесами телег до твердости камня землю.

Барвинок с удовольствием подставляла лицо встречному ветру, вскоре забыла, что поклялась больше не разговаривать с этим чудовищем, спросила что-то, но он не отвечал и очень внимательно смотрел в сторону от дороги. Барвинок прервала рассказ и тоже попыталась что-то увидеть в серых от пыли кустах, а когда ничего не получилось, раскрыла рот и хотела уж спросить язвительно, чем вызван такой интерес к бурьяну, не потому ли, что не выносит женского общества, но кусты раздвинулись, на дорогу вышла крохотная девчушка лет пяти, худая и с большими печальными глазами.

Платьице старенькое, сшитое из лоскутков, уже ветхое. Она вздрогнула, увидев двух взрослых, остановилась в испуге, палец озадаченно сунула в рот и смотрела на огромных всадников с изумлением, но без страха.

– Ребенок, – ахнула Барвинок, – какая милая малышка! Как она здесь оказалась?

Она круто остановила коня, Олег тоже натянул повод, брови его сошлись над переносицей.

– Да, действительно…

– Разбойники напали, – предположила Барвинок. – Убили всю семью, а ее пощадили. Или она сама убежала и спряталась. Иди сюда, девочка!

Она соскочила на землю, но лошадка тревожно переступала с ноги на ногу и норовила убежать, пришлось удерживать ее за повод обеими руками.

Девчушка пропищала тоненьким голоском:

– А вы меня не обидите?

Барвинок чуть не всхлипнула от жалости и умиления.

– Ни за что! Иди ко мне…

Она присела и, удерживая конский повод, протянула руки. Девочка доверчиво пошла к ней. Когда Барвинок уже готовилась принять ее в объятия, сверху опустились мускулистые руки, девочка взлетела в воздух.

Барвинок посмотрела вверх, Олег уже на земле, его конь стоит спокойно, а сам волхв держит малышку на вытянутых руках, словно первый раз в жизни взял ребенка на руки, рассматривает ее, как нечто удивительное.

Она вскочила и сказала с раздражением:

– Что это на тебя нашло? Вроде бы детей на руки не хватал по дороге…

– В смысле, – переспросил Олег, – тебя не брал на руки? На то много причин.

Она спросила язвительно:

– Каких же?

– Первая, – ответил он серьезно, – ты для меня уже не загадка. А вот этот ребенок… Почему в лесу, далеко от любых жилых мест? Почему у нее такое чистое платье?… Девочка, ответь мне, почему?

Ребенок пропищал тоненьким голоском:

– Мне страшно… а еще я потеряла куклу.

– Найдется, – пообещал Олег. – Так почему?

– Потому что, – протянула девочка протяжно, голос ее начал меняться, – потому что…

Барвинок не успела насторожиться, смотрела все еще с умилением и жалостью, а на Олега с гневом, как руки девочки удлинились, она ухватила волхва за шею. Лицо страшно изменилось, вытянулось, превращаясь в волчью морду. Ее зубы звонко клацнули возле носа волхва, но он с усилием держал ее на вытянутых руках, затем наклонился, наступил на хрупкое тельце и начал разгибаться.

Ее руки тянулись и тянулись, медленно истончаясь. Волхв наконец разомкнул их на своей шее, Барвинок не успела глазом моргнуть, как перехватил чудовищного ребенка за ногу и начал крутить им, как оглоблей. Безобидная девчушка быстро превратилась в огромного волка, Олег сделал два быстрых шага к придорожному камню и, прицелившись, хряснул о него чудовище головой.

Сухо треснуло, словно лопнул в костре раскаленный валун. Во все стороны плеснуло красным, будто с высоты упал и разбился большой кувшин с густым вином.

Олег выпустил из рук ногу чудовища, остановился и потряс головой. Глаза стали озабоченными.

– Что-то слабею, – сказал он уныло. – Раньше мог часами крутиться. А теперь голова кругом идет.

Барвинок дрожала и большими глазами смотрела на распростертое на дороге у камня мохнатое тело. Клочья детского платьица сорвало ветром, еще когда волхв вращал над головой, череп раздроблен, но мускулистые лапы с острыми когтями еще дергаются, оставляя в твердой земле глубокие царапины.

Барвинок пропищала:

– Это что… было?

Он пожал плечами.

– Меня мелочи занимают мало. Марш в седло… сердобольная!

Она взобралась в седло униженная, прибитенькая и почтительная. Волхв вскочил в седло быстрый и уверенный, кони сразу пошли в галоп, спеша удалиться от неприятного места, наконец в ее красивой душе начала подниматься волна протеста. Ишь, разгордился, видя ее унижение, откуда она могла знать, мог бы и оценить ее доброту и ласковость, она – женщина, что любит детей, подбирает птенчиков, выпавших из гнезда, и не разрешает злому петуху топтать бедных курочек. А вот он – злой и жестокосердный, ничто в нем не шелохнулось при виде ребенка, потому и не попался на ее хитрость, так что умение все замечать вовремя не есть хорошо, если идет от недобрости…

Впереди начал вырастать лес, веселый и солнечный, однако дорога опасливо свернула, стараясь не приближаться даже к опушке, мало ли чего, Олег же без колебаний пустил коня напрямик.

Она хотела напомнить ехидно, что кто прямо ездит – дома не ночует, но вовремя прикусила язык, а то вдруг и в самом деле предпочтет дорогу, а ей самой хочется побыстрее добраться до мест, где много людей, особенно мужчин, где шумно и весело, много торговых лавок…

Деревья стоят редко и проскакивают за спину быстро, на земле скользят призрачные кружевные тени, но постепенно веселый и солнечный остался далеко за спиной, кони с каждым скоком углублялись во все более темные и негостеприимные дебри. Деревья все чаще оказывались покрытыми мхом, сперва только снизу и с одной стороны, Барвинок тут же похвасталась знанием сторон света и даже объяснила тупому волхву, как их определять по мху, затем стволы оказались под слоем мха почти до веток, да и сам мох становился длиннее, неопрятнее, темнее, в нем появились трупные пятна разложения, а от деревьев шел запах гниения.