Юрий Никитин - Истребивший магию

Стиснув челюсти, она демонстративно обогнала волхва и пошла впереди. Тропка всего в одну ступню, приходилось крепко держаться за веревку и стараться не смотреть вниз. Она чувствовала, как ноги ноют от напряжения, а пальцы рук приходится разжимать волевым усилием. Организм страшится падения и хватается за веревку сам по себе, хозяйку не спрашивает. У той непонятные для него и непригодные для выживания принципы, что его совершенно не устраивает.

– Дурак, – сказал она ему люто, – ты хоть неразумный, но я-то разумная? Не спорь…

Но дурак и есть дурак, его трясет, он оглядывается, а как только она ему сказала, чтоб не смотрел вниз, тут же посмотрел, после чего и у нее похолодели внутренности, а их совместные пальцы начали разжиматься на веревке.

За ее спиной послышался равнодушный голос:

– Чё встала?.. Спишь на ходу? Давай пойду впереди…

Она хотела ответить что-то красивое и гордое, но не получалось, горло пересохло, а язык прилип. Олег обогнал, ухитрившись даже в таком узком месте не прижать к стене, на что у нее не было бы права возразить и возмутиться, а если он и прижал, то было так мимолетно, что едва успела ощутить жар его тела, а ноги совсем ослабели, но волхв уже шел впереди, сумрачный голос его звучал ровно и немножко печально:

– Никаких разбойников, драконов, великанов… Как хорошо! Чистый воздух, опрятные камни… Ты заметила, даже птиц нет!

– И что, – прохрипела она за его спиной, – что тут хорошего?

– Можно мыслить, – сказал он, – можно строить длинные логические цепочки, и никто не помешает. Это же замечательно, когда только ветра свист…

Она с раздражением отряхнула кисть руки, где что-то резко зачесалось.

– А муравьи?

Он сказал уважительно:

– Муравьи везде живут. Как и люди. Потому что – обществом. И законы соблюдают… А ты их так грубо.

– Да уж, – отрезала она. – Для меня люди дороже.

– А для меня смотря какие, – ответил он.

Каменная дорожка впереди оборвалась, дальше ветхий мостик из толстых прутьев, но веревка все еще на месте, к камню прилегает так плотно, что кое-где перетерлась. Барвинок держалась за нее, как за спасение, но прутья под ногами сразу же заскрипели и даже затрещали, как только она сделала первый шаг.

Дрожа и едва не закрывая глаза от ужаса, она шла вдоль стены, уже повернувшись к ней лицом и двигаясь бочком, как краб, и вдруг локтем уперлась в твердую, как дерево, спину. Олег стоял неподвижно и смотрел перед собой застывшим взглядом.

Деревянный мостик обрывался у его ног. Далеко-далеко внизу белеют испачканные кровью клочья разорванной одежды. Барвинок разглядела обглоданный череп. Остатки грудной клетки угрожающе смотрят в небо заостренными ребрами, остальные кости звери растащили по норам.

Олег сказал сухо:

– Во всяком случае, ему не надо беспокоиться насчет мази от морщин.

Она ахнула:

– Ты бессердечный!

Но странным образом ощутила себя легче, этот гад сумел вызвать у нее гнев и обратить на себя. Олег потрогал веревку, брови сдвинулись над переносицей.

– Вон там снова мостик. Просто один пролет провалился. Видимо, у того парня задница была тяжеловата… Хотя это его не спасло.

Она вскрикнула:

– Пролет? Какой пролет, если тут начало, а там конец? Самого моста нет вовсе!

– Зато сохранилась веревка, – обронил он.

– И что?

– Можно по ней.

– Что?

– Повторяю для глухих, можно по одной веревке.

– Здесь одна и есть, – заметила она язвительно.

– Я имею в виду, – пояснил он, – ручками, ручками…

– А ноги?

– Пусть болтаются в воздухе, – разрешил он. – Длиннее вырастут.

– Я длиной своих довольна, – сухо сказала она.

Он снова подумал, посопел и сказал решительно:

– Не возвращаться же! Хватайся за меня, а я пойду по веревке. Ручками, как уже сказал.

Дрожь пронзила ее с головы до ног, голос сорвался на писк:

– Ни за что!

Он пожал плечами.

– Ладно, ты не ребенок, сама сказала. И у тебя своя дорога. Прощай, было весьма интересно, весьма…

Он решительно взялся за веревку, но, прежде чем его ноги соскользнули с уступа, Барвинок прыгнула ему на спину и крепко обняла за шею.

– Ладно! Но если убьемся, ты у меня наплачешься.

– Хорошо, – согласился он.

Она закрыла глаза, ощутив, что он повис на руках и начинает двигаться, перебирая ими по веревке. Долго терпела, как показалось, наконец открыла глаза, руки волхва прямо над нею, ставит ладони близко одна к другой, потому и так медленно, а веревка дрожит, натянутая настолько туго, что…

Холод пробрал ее до мозга костей, на веревке уже начали рваться мелкие волоконца. Как раз под руками Олега тихонько щелкают, но рвутся и рвутся, сперва медленно, потом чаще и чаще…

Она открыла рот и хотела предупредить, но язык не желал поворачиваться, а пальцы занемели… к счастью, иначе бы уже разжались. Веревка сухо треснула, они полетели вниз, и тут Барвинок наконец-то завизжала. Их несло, несло, несло и наконец со страшной силой ударило, но почему-то ударило только Олега в правый бок, а она сумела удержаться на его спине.

Олег все так же держался за веревку, теперь уже за один конец. Всхрюкнув недовольно, он начал подтягиваться и с усилием всползать наверх. Барвинок продолжала визжать, а потом до нее дошло, что они повисли, так и не долетев до дна страшной пропасти.

Она сперва повернула голову и посмотрела опасливо вниз, сколько осталось до дна, потом взглянула вверх и пискнула в ужасе: им никогда не добраться так высоко!

– Олег, – проговорила она дрожащим голоском, – я не могу разжать руки! Они… у меня не разжимаются.

Он спросил хрипло:

– А зачем… разжимать?

– Вдвоем не подняться!

– А я вот попробую, – буркнул он и продолжил подъем.

Она висела на нем, как клещ на породистой собаке, Олег поднимался медленно, однако без остановок на отдых. Барвинок не верила глазам, но спасительный уступ приближался, приближался. У нее затеплилась надежда, что все обойдется, случится чудо и они спасутся, но Олег впервые остановился.

Она прошептала ему на ухо испуганно:

– Только не разжимай рук!.. Только не разжимай!

– Не буду, – пообещал он. – Ты тоже… это… держись…

Голос его был отстраненным, она спросила пугливо:

– Что-то случилось?

– Да, – ответил он задумчиво. – Не понимаю… почему за слоем песчаника идет слой базальта, хотя на том конце расщелины наоборот?.. В смысле, за базальтом сразу песчаник? Или там не эта часть ущелья? Тогда как это получилось?

Она прошипела ему в ухо:

– Ты с ума сошел?

Он подумал и ответил с некоторым сомнением:

– Вроде бы нет. А ты? Представь, твое платье разорвали пополам, ты смотришь на половинки, но одна из полотна, а вторая почему-то из сукна…