Кэтрин Куртц - Святой Камбер

— Promitto. Обещаю.

— Pax Domini sit semper tecum.

— Et cum spiritu tuo.

— Ora pro me, Prater, — прошептал Энском с едва заметной улыбкой.

Камбер улыбнулся в ответ.

— Dominus vobis retribuat. Да вознаградит тебя Господь.

Энском обвел взглядом остальных — Джорема, Ивейн и Райса, наблюдавших за Камбером, потом снова посмотрел на нового собрата.

— Я хочу предупредить тебя об опасностях, возможно подстерегающих тебя. Вероятно, ты и сам предвидишь их, но все равно придется поупражняться в осмотрительности. Ты обнаружишь, если уже не догадался, что совершаемые священниками обряды не менее сильны, чем мирские действия Дерини (говоря мирские, я имею в виду деринийское значение этого слова, ибо само по себе это определение неточно). Возможно, поэтому даже в наших мирских делах мы стараемся строго придерживаться принятых правил. Мы знаем или по крайней мере имеем представление о протяженности, высоте и глубине воздействия сил, которые, призываем в помощь.

Он снова посмотрел на присутствующих, а потом на Камбера.

— Итак, возлюбленный сын мой, я не стану предупреждать тебя как всякого рядового священника, потому что ты один их самых необыкновенных людей, каких мне доводилось встречать. Я просто желаю тебе выполнять принятые этой ночью обеты и прошу остаться после окончания обряда посвящения и отслужить первую в твоей жизни мессу. Джорем, подай, пожалуйста, Книгу.

Когда Джорем принес лежавшее на алтаре евангелие, Энском встал и знаком попросил подняться Камбера. Взяв его за правую руку, развернул Камбера лицом к дочери и зятю.

— Слушайте все, присутствующие здесь; Камбер Кайрил был освящен для деяний Господних и сана священника. Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь.

Джорем поклонился и передал евангелие Энскому, не отрывая взгляда от лица отца; Энском положил книгу на руки Камбера.

— Господь принял клятву и да не раскается. Теперь ты священник навеки, — объявил Энском. — В день великого гнева будь десницей Господа нашего.

Камбер поцеловал книгу и передал Энскому.

— А теперь вознесем к Господу наши ликования! — возгласил архиепископ, широко улыбаясь и обнимая Камбера. — Джорем, иди же, обними своего отца, теперь он и брат твой.

Он отошел, и его место занял Джорем. Джорема сменила Ивейн, со слезами радости уткнувшаяся в плечо, и Райс, которого Камбер обнял с отцовской любовью.

— Счастья и почестей вам, преподобный Камбер, — Райс улыбнулся, и его солнечно-желтые глаза весело заблестели. — А теперь, если ты уже закончил принимать поздравления, мы с нетерпением ждем от тебя подарка — твоей первой мессы. Можно помогать тебе служить ее?

Самые близкие и любимые прислуживали ему. В тонкостях ритуала помогали Джорем и Энском, Ивейн и Райсу было не до мелочей, их переполняла нечаянная радость.

Камберу показалось, они понимают, что это означает для него, а то, чего не могут постичь, принимают на веру. Он почувствовал эту веру, когда они опустились на колени, чтобы принять благословение из его священных рук, и видел ее в восторге дочери, когда ее муж, прощаясь, обнял Камбера, прежде чем воспользоваться Порталом для возвращения домой.

С Джоремом все и так было ясно, тут не требовалось искать подтверждений. В блеске глаз сына разом читалось все, его переполнявшее.

Они не говорили об этом, пока Энском тоже не удалился и не пришла пора укладывать облачение и алтарные принадлежности. Джорем свернул свою и отцовскую ризы, бережно уложил в кожаную дорожную сумку и с улыбкой обратился к Камберу:

— Что скажешь, отец?

Камбер, соскабливавший воск, растекшийся от западной свечи, взглянул, широко улыбаясь.

— Ты теперь произносишь эти слова иначе, заметил?

— Отец? — Джорем засмеялся и отнес западную свечу к остальным.

— А разве ты не изменился?

— Я надеюсь, ты не станешь требовать ответа, — Камбер тоже развеселился. — Джорем, я не чувствовал себя таким счастливым уже много лет. — Убрав последнюю каплю застывшего воска, Камбер сжал ее между пальцами, воск вспыхнул и сгорел без следа. Продолжая задумчиво улыбаться, он вытер руки о синюю сутану и принялся помогать Джорему прибирать алтарь.

— Знаешь, — продолжал он, встряхнув расшитый покров, — наверное, никогда не сумею объяснить это на словах, даже тебе, тому, кто знает точно, о чем я говорю. Ты сам-то что-нибудь понимаешь?

— О да. — Джорем отложил в сторону только что свернутую им ткань и взялся за другой конец покрова, что держал Камбер, глядя отцу в глаза и улыбаясь.

— Что ж, я рад потому, что не уверен, что я понимаю. Это нечто восхитительное, величественное, грандиозное и, откровенно говоря, немного пугающее… поначалу.

— Пугающее? Да, думаю, так и есть в каком-то смысле, — согласился Джорем. — Мы приняли на себя огромную ответственность. — Он положил сложенный покров на другие и, облокотившись на стопку, взглянул на Камбера. — Однако это стоит того. Испуг скоро проходит. Но восхищение — никогда, впрочем, я бы и не желал этого.

Камбер кивнул.

— Возможно, страх необходим как напоминание об ответственности и средство усмирения гордыни. Так и должно быть.

— Верно.

Джорем в последний раз оглядел часовню, вздохнув, взял покровы и сумку с облачением и направился к выходу.

— Я заберу это и оставлю тебя одного. Полагаю, тебе нужно несколько минут одиночества, прежде чем ты вернешься к себе. Свечи я уберу утром.

Камбер кивнул.

— А что с дискосом и потиром? Они тоже останутся до утра?

Джорем взглянул на кожаный футляр возле свечей и опустил глаза.

— Они принадлежали Элистеру, отец. И, по-моему, теперь должны принадлежать тебе. Если не возражаешь, я не хотел бы присутствовать при твоем новом превращении в него, сегодня ночью это выше моих сил.

— Джорем, мне известно, что ты не одобряешь…

— Нет, не то, уже не то, — Джорем покачал головой и наконец поднял глаза. — Я понимаю, что ты сделал и почему. Я не могу передать, как я восхищен тем, что ты совершил нынче. — Он на мгновение отвел взгляд. — Но слишком редко ты будешь просто Камбером Кайрилом, а не Элистером Кайрилом. Я бы хотел, чтобы в моих воспоминаниях о сегодняшней ночи ты остался самим собой.

Потрясенный, Камбер несколько секунд смотрел на сына, потом крепко обнял его. Когда Джорем отстранился, на его губах была улыбка, на глазах блестели слезы. А когда он торопливо кивнул и поворачивался к выходу, улыбка превратилась в усмешку.

Камбер смотрел вслед сыну полным любви взглядом, потом наклонился за коробкой, где лежали потир и дискос Элистера Келлена, Взмахом руки он погасил свечи у стен и все остальные, кроме лампады, сотворив шар серебристого света.

Поклонившись лампаде, отец Кайрил выскользнул из комнаты. До возвращения в покои Элистера Келлена и в его мир предстояло выполнить еще одно.