Кэтрин Куртц - Святой Камбер

Большинство толпившихся в середине поспешили к креслам, стоявшим вдоль стен в три ряда, — занимать места. На галерее в противоположном конце залы, битком набитой народом, Камберу показалось, он заметил огненно-рыжую голову Райса, но, возможно, это была ошибка.

Но времени гадать не было — епископ Юстас с теплым приветствием занял место возле Камбера. Весельчак Юстас не мог не заметить задумчивости своего коллеги. Пришлось объяснять утомление часами ночных молитв. Можно было считать, что в определенном смысле это не совсем неправда. Да это и не интересовало коллегу-епископа. Зато он узнал о посетившем отца Элистера во время бдения решении; во время голосования присоединиться к мнению большинства. Юстасу этого оказалось достаточно — он был человеком и деринийским вниманием к тонким оттенкам чувств никогда не отличался.

Юстасу не терпелось поболтать. Он сообщил о том, что Джорему после вчерашнего остается только сидеть смирно. Вот сестра и зять, не видевшие неопровержимых свидетельств, могут вмешаться. Кстати, они сейчас на галерее в свите королевы. Оспаривать святость Камбера лично он, Юстас, не советовал бы ни родне, ни прочим. Он готов поручиться, что сегодня будут убеждены даже законченные маловеры.

Сам он уже убедился. Того же мнения придерживаются еще по крайней мере трое епископов. Ивейн Мак-Рори Турин, любящая дочь покойного графа, если и усомнится в его святости, то только по незнанию. У ее мужа тоже не будет сомнений, все прекрасно знали о преданности Целителя Райса Турина тому, кто стал ему тестем. Королева же до замужества была подопечной Камбера.

Звук фанфар заставил разговоры стихнуть (к немалому облегчению Камбера), а потом в залу с противоположных дверей одновременно вошли король и примас-архиепископ, сопровождаемые пением Те Deum , Все собравшиеся встали, чтобы поклониться, а король и примас направились к помосту в сопровождении секретарей. На короле была темно-зеленая мантия и корона из переплетенных листьев и крестов, поблескивавшая на посеребренной черноволосой голове, Джеффрай был одет в полное церковное облачение: митру, расшитую драгоценными камнями ризу. Вчера он, как и любой другой епископ, был в пурпурной сутане и шапочке.

Все это не ускользнуло от зрителей, когда двое сели на места — Синхил чуть-чуть раньше архиепископа. Это был дворец Синхила, но Совет Джеффрая. Как примас Гвиннеда архиепископ Джеффрай имел преимущества в делах церкви.

После вступительной речи Джеффрая и кратких итогов предыдущего дня Кверон представил двоих Слуг святого Камбера, которые сопровождали его во время визита к могиле Камбера в Кайрори, и предоставил им самим рассказать завороженному собранию о своих находках (или отсутствии таковых).

Двое дружно рассказали довольно захватывающую историю о том, как летом, темной безлунной ночью, они тайно пробрались в фамильную часовню Мак-Рори и прошли в склеп, к могиле покровителе. Пришлось убрать обычные деринийские преграды, выставляемые с целью защиты могилы от грабителей, а потом они заглянули внутрь.

Подняв крышку гробницы, они, ожидавшие увидеть закованный в свинец гроб графа Кулдского, ничего подобного не увидели! Могила была пуста!

Слушатели изумленно вздохнули, словно услышали это впервые, — настолько их захватила красочная история. Кверон заметил произведенный эффект, но решил развить успех, обратившись к расспросам свидетелей. Откуда им известно, что Камбер вообще был в этой могиле? Может быть, она всегда пустовала?

Нет, напомнил ему один из свидетелей, некий Чарльз, прежде бывший пекарем в деревушке рядом с Кайрори. Он собственными глазами видел, как тело Камбера привезли из Валорета, видел погребение, нет никакого сомнения, что могила не могла быть пустой с самого начала.

Однако ни один их двоих свидетелей не мог объяснить, каким образом человек (здесь это слово использовалось в значении простого смертного, не обладающего сверхъестественными способностями) мог перенести тело из могилы. Не брались они и судить о мотивах некоего секретного перезахоронения тела отцом Мак-Рори, о котором тот говорил. Напротив, Чарльз видел, как несколько месяцев назад Джорем и лорд Райс приходили навестить могилу. А он был послан братьями проследить: не знает ли кто-нибудь еще о том, что могила пуста. Зачем Джорему и Райсу понадобилось являться к могиле, если они знали, что тела там нет, как заявил Джорем? Чарльзу оставалось сделать вывод, что Джорем и Райс не знали об этом.

На этом Кверон прервал расспросы, не желая утомлять высокое собрание умозаключениями сельского пекаря. Пришел черед Райса. Тот, помня ночные наставления, категорически заявил, что ему неизвестно ни о каком перезахоронении тела Камбера Джоремом или кем-то другим. Приятно было не лгать — перевезено было тело Элистера, а не Камбера. Его заявление вполне совпало с заверениями Джорема в том, что он выполнил работу в одиночку, следуя просьбе отца, сделанной еще до того, как Райс стал членом их семьи.

Кверон расспросил и Ивейн, решив, что Камбер, возможно, поделился и с ней своей волей. Но, разумеется, Камбер не делал этого, и Ивейн могла со спокойной совестью утверждать, что она не знала о перезахоронении тела отца и не участвовала в этом. Учитывая то, что леди Ивейн не фигурировала ни в одном из представленных Квероном свидетельств, и ее деликатное положение, Кверон позволил ей удалиться, Камбер не мог не улыбнуться, прикрываясь рукой, поднятой якобы за тем, чтобы скрыть зевок, глядя, как Ивейн сделала реверанс с самым невинным видом и с преувеличенной торжественностью, какую часто изображают дамы на пороге материнства, направилась обратно к галерее. Если бы Кверон знал о ее действительном участии в деле святого Камбера, он бы не стал так спешить.

На все это ушла половина утра. К тому времени, когда Кверон закончил перекрестный допрос об исчезновении тела Камбера, многие из тех, кто отсутствовал на предыдущем заседании, заскучали. Следующее свидетельство заставило оживиться всех. Повинуясь приказу Кверона, из дверей у левого камина появился некий лорд Дуалта Джерриот, судя по одежде, рыцарь Ордена святого Михаила.

Спокойно приблизившись к тронам, Дуалта с церемонной учтивостью поклонился королю и, опустившись на колени, поцеловал кольцо архиепископа. Он избегал встречаться взглядом с королем, прекрасно зная, что, придя сюда, ослушался его приказа, и молился о скорейшем избавлении от этой пытки и королевского гнева.

В расспросах Дуалты Кверон не пользовался никакими деринийскими штучками, обратившись к обычной формуле вопрос-ответ, когда речь шла о личности Дуалты и его роли в том, о чем вскоре узнает Совет. Кверон объявил, что, принимая во вниманием число представленных свидетелей, он не в состоянии повторить проделанное им вчера и показать, что именно видел Дуалта, Но с согласия Дуалты он уже считал его мысли и убедился, что юный рыцарь говорит правду.