Кэтрин Куртц - Святой Камбер

Пусть Дуалта сам расскажет свою историю. Юноша получил михайлинское военное образование, известное столь же славной репутацией, как гавриилитское обучение для Дерини. Кверон выразил уверенность, что молодой человек сохранил точные воспоминания, и его правдивый рассказ будет интересен высокому собранию.

Камбер тоже не сомневался в этом.

Собравшиеся затихли, когда Дуалта начал повествование о событиях, предшествовавших чуду: о том, как он вошел в комнату настоятеля вслед за своим спутником (он не станет называть имени) и нашел Келлена лежащим без сознания и явно боровшимся с некой силой, оказывавшей влияние на все и вся в комнате.

Камбер отметил, что Дуалта предпочел не упоминать имени Синхила. Это могло означать только то, что Кверон приберег короля в качестве последнего и главного козыря, так как невозможно было закончить этот рассказ; не открыв имени таинственного зрителя.

Райс и Джорем пытались облегчить положение Келлена, продолжал Дуалта, но было ясно, что нечто, противостоящее викарию, обладало куда большей силой, чем все они. Лорду Райсу удалось выяснить, что это были остатки злобных чар Эриеллы, угрожающих Келлену с той ночи в Йомейре, когда он убил коварную принцессу.

Потом Келлен перестал дышать, его лицо медленно синело, в то время как Райс и испуганный Джорем опустили его на пол и принялись делать ему искусственное дыхание, стараясь вернуть настоятеля к жизни.

Рассказывая свою историю, Дуалта словно перенесся в то время, как это было с Гвейром, хотя ни Кверон, ни кто-то другой не способствовали этому. Теперь он говорил так, будто боровшаяся за свою жизнь жертва колдовства лежала перед ним в зале, который превращался под его мысленным взором в спальню отца Элистера.

— О, Господи, если бы Камбер был здесь! — воскликнул Дуалта, падая на колени и с мольбой воздевая руки к небу. — О, Господи! Камбер бы мог спасти настоятеля!

Будто пораженный молнией, Дуалта замер, стоя на коленях. Слушатели застыли вместе с ним. Постепенно начало меняться выражение лица юноши — от отчаяния к испуганному удивлению.

Затем тихим, дрожащим голосом Дуалта описал увиденное им. Как лицо Келлена на мгновение окуталось дымкой тумана и начало принимать черты лица Камбера Мак-Рори, а прежнее лицо будто исчезло.

— Видение длилось недолго, — сказал Дуалта. — Казалось, что Райс был менее всего смущен случившимся, он вроде принял это как помощь в исцелении. Когда Целитель закрыл глаза и склонил голову, должно быть, погружаясь в транс, видение растаяло, туман растворился, и лицо вновь приобрело черты Элистера Келлена. Джорем же уткнулся руками в лицо и плакал до тех пор, пока все не кончилось.

Лицо Дуалты стало белее его пояса, а глаза были устремлены в пол перед ним, и зрители почти увидели то, что по-прежнему стояло перед его мысленным взором. Руки застыли в воздухе, словно он держал за руку того, кто стоял рядом с ним на коленях. Как будто отвечая невидимому собеседнику, слегка повернул голову.

— Да будет благословенно имя Господне! — горячо прошептал он и набожно сложил руки. — Он послал благословенного Камбера, чтобы помочь нам! — воскликнул он. — Господь послал Камбера спасти слугу своего Элистера!

Когда он в умилении склонился, Кверон тихо подошел и положил руку на его плечо, нагнувшись, сказал на ухо несколько слов, которых не слышали завороженные зрители. Спустя несколько секунд Дуалта поднял голову и посмотрел на Кверона, потом на короля, архиепископа и публику. На губах появилась тень нервной, застенчивой улыбки.

— Прошу простить меня, преподобные отцы, Государь, — забормотал он, обращаясь к Синхилу в особенности и расправляя плащ трясущимися руками. — Я хотел…

Джеффрай отрицательно покачал головой.

— Извинений не нужно, лорд Дуалта, Ваш рассказ на многое проливает свет. Отец Кверон, вы хотите, чтобы лорд Дуалта продолжал?

— Не стоит, ваша милость, — Кверон поклонился и повернулся к Синхилу. — Ваше Величество, мы подошли к весьма трудному моменту, ибо следующее свидетельство должно быть представлено человеком, вне всякого сомнения, вам известным. Разумеется, я могу попросить лорда Дуалту продолжить, но…

До этого момента Синхил следил за рассказом, сосредоточенно поджав губы, иногда прикрывая глаза, словно от яркого света, хотя пламя факелов и огонь в камине вовсе не слепили публику. Камбер, конечно, знал, что Синхил закрывается не от света, и был уверен, что Кверон тоже это понимает. Джеффрай, который вчера прочел мысли Кверона, старался не смотреть на короля. Впрочем, ему и не нужно было делать этого, остальные епископы и все в зале устремили взгляды на владыку Гвиннеда.

Сердцем Камбер рвался к королю. Кверон действовал безжалостно. Теперь Синхил не мог избежать расспросов. Кверон может постараться быть помягче, но не отступит.

— Ваше Величество? — спросил Кверон, будто не был уверен, что король расслышал прежние слова.

Синхил поигрывал печаткой на большом пальце, стараясь казаться бесстрастным.

— Я не знал, что король обладает властью при дворе архиепископа, — произнес он, не поднимая головы. Архиепископ Оррис взглянул на Кверона, потом на Джеффрая, который так ничего и не сказал, и, наконец, на Синхила.

— Сир? Этот свидетель известен Вашему Величеству?

Синхил медленно кивнул, не решаясь поднять глаза и встретить так много взглядов. Может быть, они втроем договорились? Джеффрай и Кверон заранее приобщили Орриса к своей грязной работе, чтобы принудить Синхила говорить… Синхил не станет лгать, не утаит самой жуткой правды. Вздохнув, король повернулся лицом к Оррису.

— Он известен мне очень хорошо, архиепископ.

— Почему бы нам не выслушать его? — не отступал Оррис.

Синхил не ответил, и сидевший рядом с Камбером Юстас, прочистив горло, встал.

— Ваше Величество, прошу меня извинить, но я не понимаю, что здесь происходит. Я человек простой. Мне не по душе интриги и тайны. Если есть еще один свидетель, так пусть он выступит. Знакомство с Вашим Величеством не освобождает от того, чтобы сообщить правду по такому вопросу.

— Вы, несомненно, правы, епископ, — начал Синхил спокойно, предпринимая последнюю отчаянную попытку избежать этого разговора. — Не освобождает. Но… будь оно проклято! — Он взглянул на Юстаса. — Вам, должно быть, известно о моих сложных чувствах к Камберу. Я и есть этот свидетель!

Послышались вскрики удивления, так как до этой минуты большинство из присутствовавших в зале не догадывалось о том, кто эта безымянная персона. Точно ветер, пронесся по комнате шепот смущения, постепенно затихший. Синхил молчал. После нескольких секунд неловкой тишины заговорил Кверон.

— Ваше Величество, приношу извинения. Я не собирался принуждать вас поступать против вашей воли.