Ксения Чайкова - Ее зовут Тень

— Жуть-то какая, — поежился граф, вспоминая прекрасных девушек с длинными мокрыми волосами и глазами цвета воды под луной.

— Да сейчас и вахта-то не моя была, — вдруг проказливо улыбнулась Тень, опять на мгновение избавляясь от маски равнодушной к жизни профессионалки. — Цветик должен был дежурить, да только дрыхнет он, как пшеницу продавши. Хорошо, что я чувствовала неладное и не снааа. Иначе быть бы нам всем сейчас умертвиями — вам добротными, статичными, а мне — оживленным и довольно злобным. Хотя и не лишенным привлекательности.

— И сколько они так проспят? — поинтересовался Торин, оглядываясь на мирно посапывающих солдат и отмечая, что последняя реплика Тени не была лишена грустной нотки. А ведь она явно не так равнодушна к себе, как хочет показать!

— До утра, — отозвалась храна. — С первыми лучами солнца чары рассеются. Ложись и ты, Торин я покараулю.

— Может, лучше ты поспи? — великодушно предложил Лорранский. Вспомнив, что девушка прошлой ночью охраняла стоянку, а этой, похоже, не спала и вовсе.

— Ты что?! — ахнула Тень, едва ли не начиная знаки храмовые творить в ужасе от подобного святотатственного предложения. — Не надо, не надо, я сама!

— Не доверяешь? — возмутился Лорранский, мигом преисполняясь праведного гнева. В самом деле, кем мнит себя эта нахальная девчонка? Подумаешь, героиня великая — полтора десятка полуголых красоток разогнала! Да с этим в одиночку справилась бы и ее демон вонато. А уж сам Лорранский и подавно!

— Извини, Торин, — тихо отозвалась храна, — не доверяю. Только не в том смысле, о котором ты подумал. Просто я боюсь, что эта нежить опять скопом из озера полезет, а ты все-таки мужчина. Сам не захочешь, а засмотришься. А они в это время нас всех тихонько передушат. Ложись спать, до рассвета еще далеко.

Торин обиделся. Но лег. Была бы честь предложена, а насильно в мир надлунный не тянут.

Бессонные ночи никому на пользу не идут. К утру я уже откровенно клевала носом — поняв, что в сидячем положении сну я вообще проигрываю с разгромным счетом, я вскочила и начала мерить ногами озерный берег, время от времени недоверчиво косясь в сторону воды. Оттуда ничего не лезло, внутренний голосок подленько нашептывал, что напуганные русалки и носу не посмеют высунуть из родных омутов, но я старательно отмахивалась от него, а заодно и от оживившихся комаров, и продолжала свои прогулки, скользя на мокрых от росы камнях и спотыкаясь о невидимые в траве коряги. Как я и предсказывала, чары спали с рассветом, и при первых же лучах солнца, робко выглянувших из-за макушек опоясывающих озеро дубов и вязов, зачарованные солдаты начали подавать признаки жизни. Первым проснулся и недоуменно огляделся Цветик. Я не стала ехидничать и издеваться над незадачливым сторожем, просто подошла поближе, удостоверилась, что он в состоянии нормально воспринимать окружающий мир и адекватно реагировать, и тихо попросила заступить на почетный пост дежурного, чтобы дать мне хоть сколько-то отдыха. Парень огляделся и зашипел так, что мигом подхватились все остальные. Причина недовольства Цветика выяснилась очень скоро: оказывается, большей гадины, чем я, мир подлунный просто не рождал — ну как это так, видела, что часовой заснул на посту, и не разбудила, а подло додежурила за него сама, злодейски дождалась утра и только потом растолкала, требуя предоставить хоть немного отдыха!

В общем, поспать мне так и не дали. От воплей Цветика все вскочили, быстренько позавтракали и дружно постановили немедленно пуститься в путь.

Если бы не Торин, ночное происшествие вообще удалось бы сохранить в тайне. Но графенка словно демоны за язык тянули — он мигом растрепал солдатне о красотках в соблазнительном неглиже, которые едва всех не… Тут он примолк. Видимо, графенышу очень хотелось рассказать всем и каждому о том, как я разогнала русалок, но Торин не знал, как оформить свое повествование, дабы выставить себя, так своевременно и отважно поддержавшего меня за плечи, великим героем, без которого все уже лежачи бы на дне озерном, а меня просто бестолковой помощницей в столь славном деянии. Но поскольку мой героизм явно превосходил его, а нагло врать в лицо солдатам в моем присутствии было все-таки неудобно — а вдруг я уличу, — Торин быстренько свернул свое увлекательное повествование и ограничился живописанием обольстительного хоровода, медленно кружащегося возле прогорающего костра. Солдаты в чем-то поверили, в чем-то не поверили ему и косились на меня в ожидании подтверждения или опровержения этой загадочной истории. Но я сохраняла полнейшее равнодушие и от вопросов на щекотливую тему ловко уходила, так что вскоре все уверились, что Торину просто приснился излишне романтичный и откровенный сон.

Впрочем, не зря говорят, что награда всегда находит своего героя. В моем случае, правда, она оказалась весьма сомнительной и заключалась в нескольких синяках, которые я заработала, не заметив здоровенную корягу, о которую споткнулась и растянулась во весь рост. Ветер донес со стороны озера тихое ехидное хихиканье — казалось, русалки засели в камышах и теперь с наслаждением следили, как я, ругаясь и шипя сквозь стиснутые зубы, растирала пострадавшие части тела. Хотя, возможно, никаких русалок рядом и в помине не было, а в наличии язвительного смеха повинно мое буйное воображение. Каррэн галантно просился мне на помощь, да так резво, что ухитрился даже опередить Тьму, но я уже встала сама и даже успела сделать вид, что все в порядке и ничего необычного не произошло. Впрочем, так оно и было — надо просто глаза разувать, разгуливая по берегу.

В седле стало совсем худо. Усевшись относительно удобно и спокойно, я начала откровенно засыпать. Не помогали ни щипки украдкой, ни нарочито тревожные и мрачные думы о вражьей рати, возможно крадущейся по нашим следам, ни мысленный диалог с Тьмой. Едва не брякнувшись носом вниз в пятый раз, я наконец сдалась, покопалась в сумке с магическими штучками и рискнула отхлебнуть из флакона экспериментального зелья Цвертины. Подействовало. Да только немножко не так, как предполагала магиня. Она рассчитывала, что выпивший это зелье пару суток сможет спокойно обходиться без сна, а вышла ерунда какая-то: разум по-прежнему пребывал в вязком состоянии ленивой полудремы, а тело быстро и без запинки реагировало на все происходящее, не очень-то консультируясь с головой. Впрочем, падать и клевать носом я перестала, чему была весьма рада.

В Тинориссу мы въехали, когда часы на городской башне гулко и торжественно пробили пять часов вечера. Из распахивающейся дверцы над циферблатом выскакивала почему-то не традиционная кукушка и даже не герольд с трубой, а непонятная тварь, больше всего напоминавшая жутких плотоядных демонов, водившихся только в Заброшенных землях. При виде сего ужастика приезжие, как правило, пугались и отводили взгляд, на всякий случай прося детей смотреть в другую сторону, зато горожане, с рождения привычные к этому хранителю времени, относились к нему с почтением и даже каким-то благоговением. Поговаривали даже, что если стать в полночь под башней, дождаться, когда монстр выскочит из своего домика над Циферблатом, и громко прокричать три раза: «Помоги от напасти избавиться!» — то можно излечиться от заикания и диареи. Не знаю, по мне, так при виде этакой прелести их можно только заполучить.