Ольга Сергеева - Дочь Кузнеца

Занила заставила себя пересесть на соседнюю кровать. Забралась на нее с ногами и прислонилась к спинке, обняв себя руками за плечи. Изо всех сил стараясь не закричать и не начать раскачиваться из стороны в сторону. Боги, что же с ней происходит! Она отдала часть самой себя. Также как в прошлый раз. Но тогда эта часть умерла на ее глазах. По ее воле, по ее вине! А сейчас все было по-другому. Осознание пришло внезапно и остро. Ее безумно тянуло вновь соединиться с той частью, что она отдала, или хотя бы прикоснуться к ней. Проблема в том, что эта часть теперь жила в другом человеке!

— А чем ты занималась у себя на родине? — проговорила вдруг Эзра, подтягивая колени к подбородку и как-то по-новому разглядывая Занилу. Та с недоумением посмотрела на нее. Ничего себе вопросики! Хотя, конечно, пока она поливала своей кровью ее спину, самой Эзре было нечем заняться. Кто знает, о чем она успела подумать.

— Колдуньей я не была, — проговорила Занила, заново привыкая к звуку собственного голоса.

— Я знаю, — диалог повторялся. Только роли поменялись. Занила усмехнулась.

— Я не чистила сковородок. У меня было три старших сестры. Все сковородки доставались им.

Заниле даже не нужно было закрывать глаза, чтобы снова увидеть не успевшее потемнеть дерево сруба, пронзительно пахнущее лесом и смолой, и почему-то соломой. Облачное, но пронзительно светлое небо, роняющее редкие снежинки, зато каждая — размером с орех. Кружево первого снега на кончиках не пожелтевшей травы. Речка, своевольно изгибающаяся между крутых берегов. Темная вода, не успевшая замерзнуть, гладкая, но абсолютно не прозрачная, словно и не вода вовсе, а какой-то невиданный металл. И только от каждой снежинки, медленно, словно нехотя, опускающейся на воду, редкие круги один за другим. И пушистый дым из труб, поднимающийся над деревней к такому же белому небу.

— Так все-таки, чем ты занималась? — голос Эзры не разрушил картинку, он словно вплелся в нее, лег на полотно еще одним мазком.

А Занила продолжала смотреть, до боли, до рези в глазах напрягая зрение: холмы, окружающие деревню, и высокие стройные ели, казавшиеся такими надежными стражами. Темная хвоя под белоснежным пуховым покрывалом. Чаша крошечной долины, притаившейся среди холмов. Крутой изгиб реки. Рябь темной воды, касающейся деревянных лопастей колеса, раздувающего горн небольшой кузницы.

— Я убегала к отцу в кузницу и целыми днями смотрела, как он работает. Я хотела научиться у него всему.

— Но ты же не мальчик!

— Он тоже всегда так говорил.

Картинка дрогнула и разбилась миллионом крошечных осколков, каждый из которых жалил так нестерпимо больно, проникая в сердце. Довольно! Их там и так уже довольно!

Занила продолжала обнимать свои плечи руками, словно боясь не удержать. Отвернуться к окну: наверняка там есть что-то интересное. Это хорошо, что Эзра продолжает что-то говорить. Не сразу, но какой-то фразе удалось ворваться в сознание Занилы, заставляя ее переспросить:

— Что ты сказала?

— В богатый догатский дом можно попасть не только в качестве рабыни, — послушно повторила Эзра. — Я много думала, чем тебе помочь, — объяснила она. — Ты говорила, что остаешься в этой школе, потому что хочешь попасть в один дом. Так вот, к богатым догатцам можно наняться простой служанкой, оставаясь при этом свободной!

— Ты все думаешь о побеге? — Занила спросила тихо: о таких вещах при открытой настежь двери вообще не стоило говорить. Эзра не ответила, да Заниле и не требовалось подтверждения. Все было понятно и так. — Ты уже придумала, как выбраться за территорию школы?

— Нет еще, — Эзра как-то слишком поспешно отвела взгляд.

«Знает, что это самое слабое место в ее плане» — мелькнуло в голове у Занилы.

— Зато я знаю, как снять этот проклятый ошейник! — Эзра наклонилась и подобрала острые тонкие ножницы, которые Занила, вытерла от крови, но не вернула на место, а просто бросила на кровати. — Например, вот это очень даже поможет!

Занила смотрела на блестящие металлические лезвия и ничего не отвечала. Да, если хорошенько постараться эти ножницы вполне смогут перерезать кожаный ремень.

— Ты пойдешь со мной? — глаза Эзры блестели не хуже металла ножниц и с такой же непоколебимой решимостью. — Если я придумаю, как выбраться из школы?

Шаркающие шаги пожилой рабыни, раздавшиеся в коридоре, заставили обеих девочек вздрогнуть. Занила стремительно соскочила с кровати, отобрала у Эзры ножницы и бросила их на тумбочку. А сама Эзра моментально растянулась на своей постели лицом вниз. Занила едва успела набросить на ее спину тряпку, когда этивка показалась в дверях.

— Ты долго здесь торчать собираешься? — вопрос предназначался именно Заниле. — Если эта маленькая дрянь не хочет есть, значит, это ее проблемы, — в скрипучем голосе не было ни капли дружелюбия. Не дожидаясь ответа, пожилая рабыня развернулась и пошла прочь. Эзра не стала вновь садиться на кровати, решив поизображать еще из себя больную, только повернула голову.

— Ты бы и правда пошла сама поела, пока на кухне что-нибудь осталось.

Занила кивнула головой, но с места не сдвинулась. Есть не хотелось, и уходить отсюда не хотелось тоже. Снова вернулась это странное желание прикоснуться к Эзре. Не такое сильное, как в первый раз, просто увериться, что с ней все в порядке. Занила тряхнула головой и направилась к выходу из комнаты. Остановилась еще раз в дверях, позволив себе обернуться. Эзра лежала на кровати, отвернувшись от нее, и упорно что-то разглядывала за окном. Только вот Занила точно знала, что ничего интересного в темных сырых сумерках нет.

Сырой, ветреный и блеклый, словно вылинялый рассвет тоже не принес ничего интересного. Сезон дождей был в самом разгаре, а значит ожидать существенных изменений в погоде над салевской столицей не приходилось. Рабыни, как всегда, проснулись на рассвете. Сегодня в комнате их было на одну меньше, но это вряд ли могло изменить привычный распорядок дня. Первой, как обычно и бывало, проснулась неугомонная Райша. Затем открыла глаза Занила, разбуженная шумной возней, сопровождавшей ее перемещения по комнате. А затем уже они вместе расталкивали сонную Ларку, сладко потягивавшуюся и никак не желающую верить, что уже утро. А дальше привычная до полного автоматизма процедура: короткое посещение ванной комнаты и в трапезную, на завтрак.

Из спальных комнат рабынь быстрее всего попасть в центральную часть школы, где трапезная и располагалась, можно было по крытой галерее, тянущейся вдоль всего крыла и выходящей во внутренний двор.

После этого утра Занила нашла другой путь — по темному коридору, мимо прачечной и кладовых. Он был более длинным, но у него было одно неоспоримое преимущество — не нужно было идти по галерее, старательно отводя взгляд от широких окон и открывающегося за ними двора.