Елена Малиновская - Кодекс Дракона

— Есть немного, — подтвердил Борг. — Видишь ли, Дани еще очень молодая драконица, не осознавшая собственных сил. Далеко не все черные драконы становятся палачами. Кому-то из них удается совладать со своими низменными пороками и жаждой крови, и они мирно живут среди людей, выпуская пар лишь во время охоты на овец. Но это умение приходит с возрастом и опытом. Ни один черный дракон не миновал периода отрочества, когда он часто убивал беспричинно, наслаждаясь криками и болью жертв. А приманка… Запах приманки сводит его с ума, обещая небывалое ранее наслаждение. Удивительно, что Дани так долго удалось противиться ее зову. Ведь она впервые перекинулась лишь недавно. Кроме этого, сам знаешь, что и в человеческом облике девочка подвержена приступам необыкновенной жестокости. Поэтому я действительно удивлен, что она еще не сделала попытки растерзать Лантия. Поразительно сильная личность!

Я кисло поморщился от ноток восхищения, проскользнувших в голосе Борга. Нашел, чем восхищаться. Затем подался вперед и задал вопрос, который больше всего меня мучил с начала его рассказа:

— Борг, если метаморфы наследуют свои способности от родителей, то получается, что Тайра — тоже дракон? Почему тогда она допускала все эти издевательства со стороны мужа? Почему не сделала ни малейшей попытки дать ему отпор?

Борг помрачнел. Заглянул в уже опустевший кувшин с брагой, облизнул пересохшие губы и небрежным жестом приказал принести добавки. Служанка, прикорнувшая было в углу, встала, одернула передник и с чрезвычайно недовольным выражением лица отправилась на кухню за требуемым.

— Все дело в том, что она бескрылая, — понизив голос, поведал мне Борг. Покачал головой, предупреждая мои дальнейшие расспросы, когда служанка вновь появилась в зале с посудиной, до краев полной домашним пивом. И продолжил только тогда, когда она вернулась на свое место в противоположной стороне зала: — Шени, образно говоря, ей оборвали крылья. С самого детства ее ломали. Уничтожали на корню любое проявление своеволия. Она рассказала мне про своего отца и ту сделку, которую он заключил по продаже ее девственности. Понимаешь, драконы сильно отличаются от остальных метаморфов. Наши способности к смене облика чаще всего пробуждаются после первой ночи, проведенной с кем-то. Для мужчин это не так актуально, но для женщин… Если первый опыт оказался неудачным, более того, если он обернулся насилием, то дракон может никогда не полететь. Подняться в небо — это ведь мечта. Хрупкая, ранимая, способная разбиться вдребезги. Тайру растоптало предательство отца и то, что после этого последовало. О каком полете может идти речь? Удивительно, как она вообще не покончила с собой.

Борг пригубил кувшин, не заботясь о том, чтобы налить браги в кружку. Вытер подбородок, на который упали пенные брызги, и негромко проговорил, глядя куда-то в сторону:

— Насколько я понял, бабушка Дани тоже была бескрылой. Учитывая, какой мразью, по рассказам Тайры, оказался ее отец, ничего удивительного. Это сейчас нравы в обществе стали свободнее. Раньше добропорядочная девушка узнавала любовь мужчины только после брачного обряда. Видно, мать Тайры и обожглась на этом, навсегда потеряв свои крылья. А затем и ее дочь повторила бесславный путь. Конечно, если Тайра найдет себе любящего мужчину, то все еще способно измениться. Любое сердце возможно отогреть, любому дракону подарить мечту о небе. Главное в этом деле: время и понимание.

— Поэтому ты так много времени проводил с Тайрой? — догадливо поинтересовался я. — И на похоронах Тирна, да обернется ему погребальный костер пеклом в землях мертвых, и потом. Я ведь не раз встречал тебя с ней в городе.

— Я дракон. — Борг слабо улыбнулся. — Она драконица. Пусть бескрылая, но когда-нибудь, я уверен, она познает радость ветра, бьющего в лицо. Почему бы и нет?

— И тебя не пугает проклятие, которое лежит на ее семье? — Я неприятно хрустнул пальцами — Лантий, верно, рассказал тебе, что способности Дани к магии появились не на пустом месте. Все пошло со времен ее прапра…

— Достаточно! — грубо оборвал меня Борг. — Я не желаю этого слышать!

Я неприятно усмехнулся. Вечно закрывать глаза на это печальное обстоятельство все равно не получится. Все женщины в роду Дани так или иначе имели отношение к черному колдовству. Или Борг хочет на собственной шкуре проверить — каково это, иметь в семье злобное и мстительное существо, готовое в любой момент убить всех своих родственников, пусть даже без малейшей причины? Да эту семейку надлежит выжечь каленым железом! Никогда не был сторонником очищающих тело и душу костров храмовников, но, по-моему, это как раз тот случай, когда о сострадании и милосердии стоит забыть. Если, конечно, не желаешь, чтобы ряды жертв черного колдовства пополнились тобой или твоими родными и друзьями.

— Ты слишком жесток и несправедлив, — впервые за долгое время подал голос Рикки. Поднял голову и в упор взглянул на меня своими странно светлыми глазами. — Если Тайра осмелится завести еще ребенка, то он наверняка не будет выделяться никакими особыми талантами в магии. Проклятие наподобие этого передается по ряду поколений лишь в череде первенцев. Если Дани остановить вовремя, до того, как она станет матерью, все завершится к всеобщему благополучию. Поэтому я не вижу особых причин предавать храмовому суду Тайру. Несчастная и так натерпелась.

— Неужели я слышу это от тебя? — Я ядовито рассмеялся, неприятно удивленный тем, что Рикки встал на защиту Тайры. — В таком случае ты слишком мягкосердечен для храмовника! Всем известно, что они в подобных делах предпочитают перестраховаться.

— Разве? — Рикки приподнял бровь. — Просто… Не люблю множить боль и горе на пустом месте. А вообще, забавно слышать от тебя подобный упрек. Ты первый, кто называет меня мягкосердечным. Не забывай, что если бы я предпочитал в любой тени видеть порождение бога-отступника, то ты был бы уже мертв. Потому как на твое убийство у меня имеются куда более весомые основания.

У меня по спине пробежал неприятный холодок после этих слов храмовника. Действительно, слишком опасный разговор я завел. Требую устранения Тайры из-за ее связи с черным колдовством, в то время как сам являюсь вместилищем бога-отступника.

— Ты поражаешь меня, Шени, — негромко заметил Борг после того, как Рикки резко осадил меня. — Иногда ты рассуждаешь более чем здраво. А уже через секунду вспоминаешь о таких предрассудках, которые уместны лишь среди необразованных крестьян в глухих селениях. Словно и не являешься ученым человеком, практически всю жизнь проработавшим среди книг.

— Ты забываешь о другой стороне моей жизни, — тихо возразил я, несколько уязвленный этим замечанием. — Я наемный убийца. Смею надеяться — достаточно успешный, если до сих пор не попался. Ну… Точнее, почти не попался. А значит, зачастую вынужден доверять лишь своей интуиции. Интуиции, а не разуму. И она, не буду скрывать, не раз и не два меня выручала, помогая уклониться от смертельного выпада в последний момент. Поэтому чувства для меня значат гораздо больше, нежели любые доводы рассудка. И я предпочитаю именно перестраховаться, нежели получить удар в спину в самый неожиданный момент.