Дэвид Геммел - Черная Луна

И снега здесь не было.

Карис была безнадежно пьяна. Сидя на полу, она угрюмо смотрела на опустевший кувшин. Затем перевалилась на колени, попыталась встать, но тут же зашаталась и тяжело рухнула на кушетку. Все казалось так легко, когда она обещала герцогу обуздать свою мятежную и легкомысленную натуру. День за днем проводя в изнурительных трудах, она вынуждала себя держаться, как подобает генералу. Хладнокровно и отрешенно наблюдала она за упражнениями на учебном плацу, обсуждала с купцами и чиновниками проблемы снабжения, вместе со своими капитанами разрабатывала стратегию предстоящих боев. Сегодня, к примеру, она наблюдала за тем, как Форин испытывает новые секиры — двойные, по тридцати фунтов весом каждая. Даже самые крепкие силачи из команды Форина не сразу освоились с этакой тяжестью. Оттуда Карис направилась в кузницу Озобара — посмотреть, как идет строительство катапульты, оттуда — к казармам у северных ворот, где строители и плотники горячо спорили о том, как лучше ободрать на здании крышу и возвести платформу для катапульты. И все это за одно только утро.

У Карис вдруг мелькнула соблазнительная мысль. Бежать в конюшню, заседлать Варейна и поскакать в горы, на Юг, в Лоретели! Там она сядет на корабль, который идет на южные острова — туда, где никогда не бывает зимы. «Я могла бы бегать нагой по песку, — разнеженно думала Карис, — и купаться в теплом море…»

Поднявшись снова — на сей раз удачно, — она стянула с себя штаны и рубашку и швырнула их через всю комнату. Потом схватила пустой кувшин и с силой запустила им в стену. Кувшин разбился на сотню осколков.

Услышав шум, в комнату шмыгнул слуга — и застыл с разинутым ртом, уставясь на обнаженную женщину.

— Пошел вон! — гаркнула Карис. Слугу точно вымело из комнаты.

Шатаясь, Карис добрела до балконного окна и распахнула его настежь. Не замечая холода, она вышла наружу и, свесившись за перила, посмотрела на засыпанный снегом двор. Затем смахнула снег с перил и перебросила через них ногу. И тут чья-то сильная рука ухватила ее и без церемоний уволокла в комнату. Круто развернувшись, Карис замахнулась кулаком на Неклена, но седобородый ветеран легко перехватил ее руку и швырнул женщину на кушетку.

— Ты что это себе позволяешь? — закричала Карис. — Убирайся.

Неклен повернулся к слуге, который, съежившись, переминался у двери.

— Принеси мне кувшин воды, хлеб и сыр, — велел он и опустился на колени возле Карис.

— Давай-ка отведем тебя в кроватку, — ласково проговорил он.

Карис снова замахнулась, но Неклен легко увернулся от удара и, рывком вздернув ее на ноги, почти поволок в спальню. Карис рухнула на постель и обнаружила, что потолок над ней едва заметно колышется.

— Я хочу танцевать, — заявила она. — И хочу еще выпить.

С этими словами Карис попыталась сесть, но Неклен толкнул ее назад, на подушки.

— Полежи, принцесса, покуда мы не впихнули в тебя хоть сколько-нибудь еды.

Карис ответила ему длинным и затейливым ругательством, припомнив все оскорбления, какие только знала. Неклен слушал и невозмутимо молчал. Потолок внезапно завертелся волчком, и Карис показалось, что в желудке у нее настоящая буря. Стеная, она перекатилась на край кровати, и ее стошнило прямо в тазик, предусмотрительно подставленный Некленом. И наступила темнота…

Когда Карис очнулась, в комнате уже сгустились сумерки, лишь на столике у кровати одиноко мерцала свеча. Карис села. Во рту у нее было пакостно, голова трещала. На столике стоял кувшин с водой. Карис наполнила водой кубок и жадно его осушила.

— Тебе лучше? — спросил Неклен. Ветеран сидел в кресле, почти неразличимый в сумраке. Поднявшись, он подошел к кровати.

— Сдохнуть хочется, — мрачно ответила Карис.

— Началась оттепель, Карис. Весна уже на пороге.

— Знаю, — устало отозвалась она.

— Сейчас не время плясать нагой на балконах. Гириак рассказывал мне, как в Моргаллисе ты стояла на балконных перилах. Он тогда решил, что ты спятила, но я объяснил ему, что это просто причуда. Ты склонна к причудам, Карис, и слишком легко поддаешься скуке. — Оторвав кусок хлеба, он сунул его Карис. Та без воодушевления принялась жевать. — Все в этом городе Надеются на тебя, принцесса.

— Ты думаешь, я этого не знаю?! И не смей называть меня принцессой!

Неклен лишь хихикнул.

— За свою жизнь я знавал много командиров — храбрых, безрассудных, трусливых, — но ты, принцесса, единственная в своем роде. Непредсказуемая. Разгадать тебя невозможно — остается лишь положиться на чутье. У меня когда-то был конь, похожий на тебя — то смирный, как младенчик, то бешеный, как тигр. Ох и своенравный был конь! Но, однако же, чистокровка, летел быстрее ветра и силен был, как бык. За меня он был готов и в огонь, и воду. Любил я этого коня, но никогда не понимал.

— О чем это ты болтаешь?! — гневно вопросила Карис, рывком соскочив на пол. И тут же взвыла от нестерпимой головной боли.

— Выпей-ка еще водички.

— Клянусь Шемак, да ты точь-в-точь моя матушка! — Карис осушила еще один кубок воды, поела хлеба и, подняв глаза, улыбнулась Неклену. — Ну да я все равно люблю тебя, старый конь!

— Я так и надеялся.

И только сейчас она увидела, что повязка на его левой культе пропиталась свежей кровью.

— Проклятие! Неужели это я натворила?

— Ты ведь не нарочно — просто настроение у тебя было неважное. Заживет. А теперь поговорим о более важных вещах. Я послал разведчиков на север и юго-восток. И кстати, господин оружейный мастер желает знать, угодно ли тебе присутствовать при установке катапульты.

— Еще как угодно!.. Как удалось тебе поладить с Озобаром?

— С виду он напыщенный ублюдок, но сердце у него доброе. Мне он нравится. И свое дело он знает, клянусь небесами!

— Только не пробуй украсть у него овсяное печенье, — предостерегла Карис.

Неклен громко рассмеялся.

— Знаешь, он ведь сам его стряпает. И получается у него чертовски вкусно. Он мне дал попробовать одну штучку из свежей выпечки. Заметь — только одну!

Карис снова легла.

— Далеко еще до рассвета?

— Пара часов.

— Я посплю, — сказала она. — Разбудишь меня на рассвете?

— Непременно.

Карис взяла его руку и легонько сжала. Неклен поцеловал ее пальцы, затем укрыл ее одеялом.

— Приятных тебе снов, — сказал он. — И не забудь перед сном помолиться.

— Спасибо, матушка, — с улыбкой отозвалась Карис. Неклен задул свечу и вернулся в гостиную, плотно прикрыв за собой дверь спальни.

Герцог Альбрек чуть не падал от усталости, глаза его от бессонных ночей налились кровью и слезились. Оттолкнув груду наваленных перед ним на столе бумаг, он поднялся, подошел к двери, ведущей в сад, и вышел в залитую лунным светом ночь. Бодрящее дыхание мороза немного освежило его, и он, ежась от удовольствия, долго вдыхал чистый стылый воздух. Потом слуга сообщил, что явился Неклен, и герцог вернулся в тепло своих покоев. Вид у старого солдата был настороженный.