Дэвид Геммел - Эхо Великой Песни

— Как ты похож на своего отца!

— Слишком похож — но недостаточно, — печально молвил Метрас.

В большой комнате, у двери, выходящей в палисадник, сидели двое мужчин. Пендар, как всегда, был одет изящно и дорого: в жемчужно-серые камзол и панталоны из плотного шелка и туфли из тонкой кожи. Высокий и по-юношески стройный, он красил отдельные прядки волос в золотой цвет. Второй гость был сложен покрепче, и желтизна в его бороде чередовалась с серебром.

— Дорогой мой друг! — Пендар, поднявшись, обнял Метраса и поцеловал в щеку. — Счастлив тебя видеть. Как дела?

— Отлично, Пендар. Познакомь меня со своим другом.

— У нас скорее деловые отношения, чем дружеские. Этого славного надежного человека зовут Бору. Он из племени банис-байя, живущего близ Колодезя Жизни.

Бору, встав, протянул Метрасу руку, и моряк пожал ее.

— Я рад видеть тебя, дружище, — сказал Метрас Пендару, — но я очень устал, и мне не терпится завалиться спать.

— Мы задержим вас ненадолго, — сказал Бору. — Насколько я знаю, вы только что вернулись из долгого путешествия.

— Да, мы ходили в южные льды. Плавание было удачным.

— Вы хотите сказать…

— Мы нашли то, что искали.

— Я слышал, что там, на льду, погибли вагары, а то, что вы нашли, сделает аватаров еще могущественнее. Кое-кто назвал бы ваше путешествие скорее гибельным, чем удачным.

— Только не солдат империи.

— Как сказать. Времена меняются. Песочные часы истории вот-вот перевернутся. Есть люди, которые верят, что через несколько лет этими городами снова будут править вагары. Что тогда станет с теми, кто хранит верность старой империи?

Метрас, не отвечая, посмотрел на Пендара. Тот хотел что-то сказать, но Метрас остановил его:

— Ни слова, дружище. Вам лучше уйти, а если захочешь вернуться, приходи один. Чего я не услышу, о том и докладывать не придется.

— Он прав, — сказал Бору. — Зачем терять время попусту.

— Притом не ваше время, а мое, — уточнил Метрас. — Уходите.

Бору повернулся и вышел из комнаты. Сконфуженный Пендар задержался, и Метрас положил руку ему на плечо.

— Будь осторожен, Пендар: ты вступил на опасный путь.

— Бору прав, — тихо ответил тот. — Дни аватаров близятся к концу. Когда они падут, все их друзья и союзники будут убиты. Я не хочу, чтобы и с тобой произошло то же самое.

— Неужели ты веришь, что вагаров допустят к власти? Если аватаров не станет, придут эрек-йип-згонады или партаки — вы всего лишь смените хозяев. Держись подальше от политики, Пендар, она погубит тебя.

— «Вагары», говоришь ты? «Вы»? Выходит, твоя аватарская кровь одержала верх? Мы оба с тобой полукровки, разрываемые надвое. Если правда откроется, нас положат на кристаллы, будь уверен. Аватары никогда не примут нас как своих. С какой же стати мне отдавать свою преданность и свою жизнь людям, которые осудят меня на смерть, узнав о моем родстве с ними? Они наши враги, Метрас, и когда-нибудь ты тоже это поймешь.

— Не все они враги нам. Есть такие, как Талабан.

— Как же, как же, — с лукавой улыбкой подхватил Пендар, — наш красавец Талабан. Не обманывай себя, мой милый. Он принадлежит к расе богов, и его долгая жизнь поддерживается кристаллами, пьющими жизнь из варагов.

— Уходи, — сказал Метрас.

Пендар взял свой черный плащ.

— Я часто думаю о тебе… — начал он, но Метрас, не слушая, вышел в палисадник и стоял там, пока не убедился, что двое всадников уехали. Мать вышла к нему и продела руку ему под локоть.

— Он предлагал тебе работать с ним? — спросила она.

— Да.

— И как ты, согласишься?

— Не думаю.

— Может быть, ты совершаешь ошибку.

— Кто-то наверняка ошибается: или я, или он.

Дну сталкивался с множеством трудностей. Шестьсот его рабочих начали строительство с воодушевлением, пошучивая насчет солнца, светившего и днем и ночью. Через десять «дней», когда солнце едва дошло до полудня, их настроение стало меняться.

Странно было работать под застывшим на небе светилом и после пятичасового сна видеть его почти на том же месте. Это изматывало нервы. Несколько человек сказались больными, другие страдали от бессонницы. Ссоры вспыхивали то и дело. Вскоре дошло и до убийства: один рабочий ударил другого молотом по голове, а его, в свою очередь, убил аватар-охранник. Оба трупа, как только магия сундука перестала действовать, мгновенно разложились и покрылись червями. Это сильно напугало очевидцев. Ану на каждом шагу убеждался, что ускорение времени влечет за собой целое войско трудноразрешимых задач.

Хлеб черствел на глазах, фрукты доставали из бочек уже гнилыми. Трава росла в двадцать раз быстрее, чем полагалось, — за ее ростом можно было наблюдать. Задачу с продовольствием Ану решил, распространив энергию сундука на провизию. Такой же способ он применил ко всей растительности в долине, но настроение у людей продолжало падать. Тридцать человек попросили уволить их, и Ану удовлетворил их просьбу. Их отправили домой в следующий раз, когда Ану замедлил Танец, чтобы получить продовольствие.

По предложению Шевана он выписал из города пятьдесят продажных женщин. Им построили хижины на краю долины.

Мужчинам выдавались специальные глиняные таблички, и женщины собирали их, чтобы в конце срока получить плату из казначейства. Это на время утихомирило рабочих, но потом настала двадцатидневная «ночь». Драки начались снова, и один человек покончил с собой. Ану поначалу пришел в недоумение, но потом сообразил, что солнечный свет очень важен для мозга и без него люди впадают в уныние. Поняв это, он, помимо утех с женщинами, стал предлагать рабочим крепкие напитки, легкие наркотики и устраивать после работы танцы, состязания и прочие развлечения.

На «тридцатый» день они наконец заложили основание пирамиды — правильный квадрат из блоков известняка со стороной семьсот пятьдесят футов. Ану объявил праздник в честь этого события и предложил людям выбрать Короля Основания. Победителя, десятника Яшу, увенчали лаврами, обнесли на руках вокруг будущей пирамиды и начертали на камнях его имя. Ану нравился Яша, плечистый здоровяк, умевший заливисто смеяться и подчинять себе других: недаром его артель намного опережала все прочие.

— Теперь они как будто повеселели, учитель, — с улыбкой заметил Шеван, следя за процессией.

Ану кивнул. Работа все еще шла медленнее, чем он ожидал, и он решил, что отныне люди будут работать в три короткие смены вместо двух длинных и получать вознаграждение за выполнение назначенного урока.

— Сколько камней вы укладываете в час? — спросил он Шевана.

— Неделю назад ставили шесть, теперь наловчились и близимся к девяти.

— Нужно, чтобы получалось больше двенадцати. Как дела в карьере?