Аманда Хемингуэй - Нефритовый Грааль

Позже Лили принялась рассуждать о возрасте Эффи (неизменном «темном пятне»), о том, как она, должно быть, поскользнулась и какая это трагедия для человека еще довольно крепкого и на диво здравомыслящего. Хейзл, подавленная унынием и непреходящим чувством собственной вины, не проронила ни слова.

До Дома-на-Реке следователи добрались лишь к среде. Открыв дверь, Майкл обнаружил на пороге инспектора из отдела угрозыска и сержанта полиции; вежливо представившись и предъявив предписание, они попросили его ответить на несколько вопросов.

Женщина-сержант была темнокожая, коренастая, шести футов ростом; инспектор — почти так же высок, но намного худее, с узким внимательным лицом — смуглым и бледным одновременно, тяжелым взглядом и молчаливым ртом. Его звали Побджой. Имя ему совсем не шло. Инспектор за обоих отказался от кофе тоном человека, который делает это из принципиальных соображений.

— Если я не ошибаюсь, следствие назначено на следующую неделю. Мне сказали, что мое присутствие не требуется.

— Все верно, сэр. Нам только нужны показания человека, нашедшего тело. Мы всего лишь хотели бы уточнить кое-какие мелкие детали.

Майкл изучающе глянул на офицера в штатском, оценив значительность его положения.

— Неужели ее смерть вызывает какие-то подозрения?

— А вы полагаете, что для этого есть основания?

— Ну… нет, — отозвался Майкл, слегка сбитый с толку. — Пожилая женщина, совершающая прогулку по берегу реки, возможно, после наступления темноты, падает в воду, тонет… Несчастный случай, не более.

— А что заставляет вас думать, что она гуляла после наступления темноты? — спросил инспектор.

— Полагаю, больший шанс оступиться. Если только у нее не было проблем со зрением.

— У нее было отменное зрение.

— Возможно, у нее закружилась голова, — продолжал рассуждать Майкл. — Должно быть, она немного пережила свой век. Насколько мне известно, она была прабабушкой.

— Вскрытие подтвердило, что она была необычайно крепка для своего возраста, — сообщил инспектор; и как-то неопределенно добавил: — Каков бы он ни был.

— А вы не знаете?

— Дата ее рождения не значится ни в каких документах, и родственники, по-видимому, также затрудняются ее назвать. Вы видели, чтобы она совершала регулярные прогулки по берегу? Живя здесь, вы должны знать каждого, кто ходит этой дорогой.

— Не совсем так, — ответил Майкл. — Наша полоса вдоль реки — частная собственность. Люди ходят вот там — выше по течению; тропинка не очень хорошая, так что ею пользуются не столь часто, как можно ожидать. Несколько раз я видел того старикана с собаками, но что-то не припомню, чтобы мне встречалась миссис Карлоу. В деревне видел, но не у реки. А к чему это вы клоните, инспектор?

Побджой не собирался ничем делиться.

— Я просто пытаюсь установить факты. Леди отличалась отменным здоровьем и ясностью рассудка. Она также имела репутацию особы чрезвычайно прямолинейной. Мы подумали, что если у нее было обыкновение прогуливаться берегом реки, то вы могли бы об этом знать; в противном случае маловероятно, чтобы она вдруг решила пуститься в подобное путешествие. Вы же сами сказали, что той тропинкой ходят нечасто. Да и собаки у нее не было.

— Она упала или ее столкнули? — спросил Майкл. — Такова ваша мысль?

— Следов насилия нет, — отрезал Побджой. — Тем не менее, если вы видели, как кто-то посещал интересующую нас местность за несколько дней до обнаружения тела, нам бы хотелось об этом знать.

— Кто-то, кто бы вел себя подозрительно? Не думаю.

Инспектор заставил Майкла вспомнить каждую, даже самую незначительную встречу на последней неделе. Почтальон, курьер с пачкой книг, доставка из супермаркета «Сейнбериз» в Кроуфорде, пара мальчишек, рыбачивших без разрешения, еще один собаковод…

— А ваша жена? — в заключение спросил Побджой. — Боюсь, с ней нам тоже необходимо побеседовать. Когда вы ожидаете ее возвращения?

— Примерно через месяц, — ответил Майкл. — Она в Грузии.

Теперь настала очередь инспектора смутиться.

— Она актриса и уже некоторое время находится в туре. Вряд ли она сможет рассказать вам что-то полезное; она нечасто здесь бывает.

Побджой бросил на Майкла быстрый, тяжелый взгляд, удивительным образом лишенный всякого выражения.

— Понятно, — произнес инспектор таким тоном, что Майкл задумался, что именно ему понятно. — На данный момент у нас все, хотя нельзя исключать, что придется обратиться к вам еще.

Не поблагодарив и лишь коротко кивнув на прощание, Побджой удалился, оставив Майкла наедине с его размышлениями и смутным беспокойством.

На улице сержант Хейл спросила:

— Итак, сэр, вы впрямь полагаете, что здесь что-то нечисто?

Инспектор пожал плечами.

— Возможно. — Он пока был явно не готов обсуждать данное дело. По дороге в деревню, где их ждала машина, инспектор сказал: — Встретимся в пабе примерно через час. Хочу немного осмотреться. Пообедайте.

Сержант отправилась в паб, а Побджой — вдоль Хай-стрит, как бы без всякой цели; заглянул в гастроном — купить сыра и незаметно понаблюдать за Лили Бэгот, которую он еще не опрашивал. Пока инспектор находился в магазине, заглянула Анни, по-дружески поприветствовала хозяйку, купила дюжину яиц. Побджой проследил, куда она отправилась, и несколькими минутами позже вошел в книжную лавку.

Пролистав том военной истории (сей предмет вызывал у него неподдельный интерес) и пробормотав приветствие, инспектор представился. Хозяйка лавки явно не принадлежала к тем, кто будет пересказывать досужие сплетни о Бэготах, а потому Побджой не стал попусту тратить время на попытки расспросить ее неофициально.

— А что не так? — удивилась Анни. — Конечно… конечно, гибель миссис Карлоу — несчастный случай. С чего бы кому-то вздумалось ей вредить?

— Вот это-то меня и занимает, — ответил инспектор. Почувствовав тень сомнения в тоне Анни, Побджой выдержал паузу: он хорошо знал цену молчанию в беседе с потенциальным свидетелем. Анни не отреагировала.

Она выглядит почти болезненно-хрупкой, думал инспектор: чувственные губы, спокойный мягкий взгляд, дымчатый ореол волос — нежное создание, чья душевная теплота выражена в чертах лица. И все же под этой мягкостью угадывалась сила — и, по-видимому, умение держать себя в руках.

— У меня создалось впечатление, что пожилую леди характеризовала изрядная резкость в общении, — заявил Побджой. — Насколько я могу судить, в финансовом плане от ее смерти никто не выигрывает, но она вполне могла нажить себе врагов.

— Да, она отличалась откровенностью.

— А значит, неминуемо кого-то расстраивала.

— Не особенно. Знаете, как всегда: люди делают скидку на возраст — старым и малым. Им прощают любые дерзости. Полагаю, Эффи пользовалась этим. Она всегда стремилась говорить то, что думает, и вроде бы никто особенно не возражал. И не то чтобы она была сплетницей или скандалисткой, вечно затевающей какие-нибудь склоки. Вообще-то большую часть времени она предпочитала проводить в уединении. До тех пор, пока…