Шон Макмуллен - Прозрачные Драконы

— Достаточно, Ваше Высочество, вы свободны, — произнес инквизитор. — Командир Эмтеллиан, наверное, вы следующий.

— Не могу поверить, что я сказала все это, — пробормотала, спускаясь, Сентерри, дрожа и покрываясь потом.

— Командир, скажите нам, кто вы, — сказал инквизитор.

— Я — кастелян Эмтеллиан из Виндовера, командир отряда, сам себя назначивший на эту должность.

Наступило полное молчание. Инквизитор пришел в себя первым.

— А как вы связаны с капитаном Гилврэем? — спросил он.

— Я предложил ему покинутый замок в Клаудфолле с землей в сотню квадратных миль, с тремя деревушками и хорошими пастбищами, если он приведет меня к принцессе Сентерри. Он согласился, и мы вместе разработали план, как схватить ее после выхода с Гвардией Сопровождения Путешествий из города Карунзель.

— Ты — подлое ничтожество, — медленно произнесла Сентерри, глядя на Гилврэя, но тот сидел, закрыв глаза и храня молчание.

— О, понятно. Вы хотели получить за нее выкуп? — поинтересовался инквизитор.

— Нет, я хотел жениться на ней и объединить все земли Альпенниен и Кейпфанга.

От удивления Ларон открыл рот.

— Впечатляет. Тогда у вас была бы половина территории империи и треть всего населения. Но Сентерри уже замужем.

— Виконту Коссерену подготовили славную смерть.

— Кастелян Эмтеллиан, можете вернуться на свое место. Капитан Гилврэй, подойдите сюда и встаньте возле сферы заклинания истины.

У Гилврэя был такой вид, как будто он шел на гильотину. Его глаза по-прежнему оставались закрыты, хотя лицо и было обращено к сидящим за столом, когда он встал между Эндри и Долвьенн.

— Капитан Гилврэй, расскажите о вашей службе.

— Я служил пажом при дворе Палиона в течение трех лет, затем провел семь лет в рядах ополчения, получил дворянский титул. Два года — в числе гвардейцев Сопровождения Путешествий.

— А что вы чувствуете по отношению к принцессе?

— Я обожаю ее с того момента, как впервые увидел. Я думал, принцесса отвечает мне взаимностью, но когда она вышла замуж за виконта Коссерена, я чуть не умер с горя.

— Но вы хотели предать ее?

— Нет, я собирался послать Коссерена против улан Альпенниена с Гвардией Сопровождения Путешествий, и тем временем благополучно доставить принцессу в Карунзель. Она бы стала вдовой, а я оставался рядом, и та подлая, невежественная свинья Коссерен перестал бы причинять ей боль. Принцесса, вероятно, стала бы все больше симпатизировать мне.

— Тебе? — засмеялась Сентерри. — Безземельному офицерику?

— Я жил надеждой. Надежда — это все, что есть у воина. Надежда, что на поле брани не поразит случайная стрела, надежда на повышение, надежда привлечь внимание богатой женщины.

— А что вы делали на границе с самой беспокойной провинцией империи? — спросил инквизитор.

— Старейшина Терикель попросила меня сопровождать ее. Еще в Глэсберри мы стали спать вместе, и я чувствовал, что чем-то обязан ей.

— Ты, подлый предатель! — закричала Сентерри. — Ты восхищаешься мной, ты, ты…

— У меня были дюжины любовниц с тех пор, как вы назначили меня капитаном Гвардии Сопровождения Путешествий. Но, закрывая глаза, я представлял, что каждой из них являлись вы. Терикель…

— Он говорил, я была первой! — воскликнула Терикель, вскакивая на ноги, но затем снова падая на стул.

Ларон положил руку на глаза и покачал головой. Сентерри ухмыльнулась и стала смотреть куда-то вдаль, поверх озера.

— Терикель попросила сопровождать ее сюда, на Альпенфаст, пока принцесса находилась в Карунзеле. Я приехал вместе с ней один, потом ко мне на обратном пути обратился кастелян Эмтеллиан.

— Спасибо, капитан, пожалуйста, садитесь, — сказал инквизитор. — Сейчас вы все, наверно, видите, почему заклинание истины предназначено только для храбрых людей — или для тех, у кого нет выбора. Правда горька, и вы не в силах солгать. Вас видят именно таким, какой вы на самом деле, и часто не с лучшей стороны. Мы, жрецы, соглашаемся проводить этот ритуал раз в неделю и, несмотря на боль, чувствуем невероятное спокойствие. Терикель, теперь ваша очередь.

Терикель беспокойно заерзала и, казалось, вся сжалась.

— Я… я не уверена, что справлюсь, — едва слышно прошептала она.

— Старейшина, вы уже видели истинную сущность других, теперь должны сделать то же самое. У вас нет выбора.

— Нет! Есть вещи, которые…

— Старейшина, взгляните на верхние балконы, окружающие этот. Фигуры на перилах не горгульи, это воины-жрецы с арбалетами. Любой из них может попасть в яблочко с сотни ярдов в ветреный день. Стоит мне указать на вас — и в вашу грудь полетят три дюжины стрел, едва вы успеете сделать вдох. Все присутствующие при заклинании истины равны, даже я должен выйти и отвечать на ваши вопросы, если захотите. Вперед, старейшина Терикель. Этот опыт может изменить всю вашу жизнь.

Дольше, чем остальные, шла Терикель к сфере заклинания истины. Эндри и Долвьенн хлопнули в ладоши и подошли к ней. Терикель прикрыла глаза.

— Старейшина Терикель, что я могу сказать? — начал инквизитор. — Я знаю, что вы испытываете, дорогая госпожа, и поверьте мне, я постараюсь быть как можно более благожедательным. Так, а сейчас… почему вы соблазнили капитана Гилврэя? Только чтобы в безопасности добраться сюда, минуя Альпенниен?

— Нет… нет. У меня были личные причины.

— Восхитительно, моя дорогая, восхитительно, — сказал инквизитор с благоговением. — Вы сопротивляетесь, хотя являетесь посвященной всего лишь одиннадцатого уровня. Только посвященный тринадцатого уровня некогда оказывал противодействие. Вероятно, вам стоит вскоре вновь пройти процедуру идентификации, но сейчас не об этом речь. Какие у вас были другие причины?

На лбу Терикель заблестели капельки пота, и она начала дрожать от напряжения. Рот открылся, челюсти разомкнулись.

— Легче сказать правду, — сказал инквизитор.

— Мне он… нравится.

— Это ложь! — воскликнула тут же Долвьенн.

— Это не кончится, пока мы не узнаем правду, — предупредил инквизитор.

По лицу Терикель текли слезы, и они были розоватого цвета. Вскоре их цвет потемнел, и из носа пошла кровь.

— Предать, я хотела предать, я стремилась предать! — внезапно закричала Терикель.

— Скажите нам, кого вы хотели предать, и как.

Вдруг показалось, что Терикель расслабилась, словно решила уступить неизбежному.

— Лишь предательство, предательство ради нашего же спасения. Предательство для меня — это как сильная и острая специя, поверьте, это действительно так. Я предала Ровала, человека, который был очень, очень дорог мне, когда соблазняла… других мужчин, желая добраться сюда. С моим очаровательным, страстным и галантным Ровалом все отношения были искренними, возвышенными и красивыми, пронизанными любовью, основанными на доверии и взаимной нежности. Но… нет… хватит.