Анастасия Вихоцкая - Сборник фантастических рассказов

Апрель на дворе, солнце заигрывает теплотой лучей, но от земли ещё тянет холодом.

Могильным холодом… Марк резко тряхнул головой, сбрасывая паутину тошнотворных размышлений и гадких ассоциаций.

У него есть целый год!

Год жизни, его собственной. Целый год, который надо прожить так, чтобы не было мучительно больно… Да, именно так, больно за бесцельно прожитое время. Чтобы не было…

Марк усмехнулся сам себе, вспоминая уместную цитату из Николая Островского.

Солнечные зайчики ошарашено запрыгали по поверхности весенней лужи, по-детски недоумевая от странности этих людей… То сидел с каменным лицом, то улыбается чему-то, и не спешит никуда. Ишь, развалился на скамейке!..

А Марк и вправду не спешил. Впервые за долгие годы.

Ведь у него был впереди ещё целый год! Или меньше…

Дерево, нависавшее ветвями над скамейкой, шевельнулось под порывом буйного ветра, смутно догадываясь, что всё преходяще.

Дерево тоже каждую зиму погружалось в такой глубокий сон, что он был почти неотличим от смерти. И тем не менее, весной следовало пробуждение и возрождение. Дерево шевельнуло своими многочисленными пальцами-листочками, словно беря невидимый аккорд на струнах бытия.

Бытиё отозвалось шорохом песчинок, отмеряющих вечность.

Листочкам же было наплевать на вечность. Они только недавно явились под свет божий, и думать не думали, что этот свет когда-нибудь померкнет. Ночь, она ведь не навсегда, лишь на время.

Это был удивительный год.

Никогда ещё Марк не ощущал такой полноты бытия, как в этот год. Он ведь помнил, что всё это — в последний раз.

Голубизна небес была такой пронзительной, как свист от полёта стрижей.

Мягче пуха стелились облака по небесному пути днём, и ярче россыпи алмазов сияла звёздная дорога вночи.

Пронеслась весна, осыпая щедротами буйства жизни. Сады цвели как в последний раз, не жалея сил.

Куст жасмина так распахся под окном, что месяц май в изнеможении упал у ног июня.

Зарницы лета одарили вкусом клубники, пляжным гомоном и обилием всего, что только дарит жизнь.

Осень, как всегда, пришла незаметно. Без уныния, а с торжеством самодостаточности, богатства урожая и слегка утомлённой воспоминаниями о прошедшем лете.

Ржавая листва устлала тротуар, изобразив причудливый мозаичный рисунок.

Горы арбузов истаяли к зиме.

Первый снег пометил собою ноябрь, а в декабре снежный покров прочно замостил улицы.

Деревья оголились и зябко взмахивали пустыми ветвями.

Поздно вечером, когда небо уже неотличимо от ночного, хоровод снежинок в свете уличного фонаря кружился в ледяном вальсе, и не помышляя о музыке Чайковского и сказках Андерсена.

Когда вновь пришла весна, Марк даже не удивился.

Тот же кабинет, те же двое, сидящие напротив друг друга.

Врач то одевает, то вновь сдёргивает с носа очки в тонкой оправе, пытается протереть их носовым платком и вновь надевает.

— Ну, я не знаю!.. — разводит он руками. — Результаты анализов отличные. Никаких следов опухоли!

Марк остался так же спокоен.

— Возможно, это была врачебная ошибка. Примите мои самые искренние извинения!.. Хотя я мог бы поклясться… — бормочет сам себе врач, не замечая, как улыбается посетитель.

— Пусть будет ошибка, — мягко говорит Марк, желая приободрить эскулапа. — Но теперь уже всё закончилось.

— Я так рад за вас!

— Не более чем я сам. Спасибо вам, что сказали мне в прошлый раз «до свиданья».

— Да не за что…

— И всё же, вы подарили мне незабываемый год. Год жизни. И как оказалось, не последний.

Марк присел на знакомую скамейку и запрокинул голову. Дерево стряхнуло на него несколько капель утреннего дождя и мысленно улыбнулось.

Новые листочки затрепетали, ещё не расплескав свой восторг от омовения. Они предвкушали новый круг жизни, не забывая радоваться дню сегодняшнему.

Ведь тьма не навсегда, и всякая ночь когда-нибудь заканчивается.

Р.S. Поверите, — когда рассказ был дописан, включаю вечером новости и слышу, что сегодня был Всемирный день борьбы с раком… 4 февраля.

Он шёл по снежной пустыне, а она как гигантский стол, застеленный белоснежной накрахмаленной скатертью, расстилалась перед ним плоским однообразием.

Монотонность пейзажа не столько утомляла, а скорее стирала все мысли из головы, подавляя своим одноцветьем.

Цепочка следов тянулась за ним, как поводок из прошлого, но и она быстро затягивалась лёгкой позёмкой. Властвовать оставалось лишь настоящее, но оно ни на что особо не претендовало.

Ветер, ещё недавно едва ощутимый, постепенно крепчал.

Зашуршал снег, началась низовая метель. Ветер, заигравшись, попытался бросаться пригоршнями снега, черпая их щедро и безудержно.

Человек лишь сильнее вжал голову в воротник, да пригнулся пониже. Своё движение он не замедлил.

И всё же предрассветные сумерки постепенно расходились. Серость расползалась, как ветхая ткань, и утро проглядывало довольной выспавшейся мордашкой.

Метель затихла и уснула, убаюканная крепким морозом.

Человек остановился и стал наблюдать за линией горизонта на востоке.

Полоска неба у самой земли зарозовела и приоткрыла щель, куда и ринулся солнечный луч. Над горизонтом показалось два солнца, абсолютно одинаковых с виду.

Человек усмехнулся и прижмурился. Заполярье сегодня изволило шутки шутить с утра пораньше.

Одно из солнц — ложное, хотя и не поймешь, какое из них. Разность плотности воздуха в приземном слое атмосферы даёт такой эффект. Лучи света преломляются под разными углами, и в результате объекты сильно искажаются, приподнимаются над горизонтом, двоятся, троятся и просто смещаются.

Выглядит забавно. Будто занесло тебя в края неведомые, чудес полные.

Полюбовавшись зрелищем, человек побрёл дальше.

Спустя какое-то время пейзаж изменился. Ровные очертания изломились под диковинными углами, разнообразив обстановку. Правда, идти стало трудней.

Трещины и торосы стремились стать на пути, заставить свернуть.

Человек не жаловался и не унывал. Если мог — огибал, иногда перепрыгивал, а то и сворачивал в сторону.

Гораздо хуже, что температура стремительно падала, о чём давало знать немеющее лицо.

Раздумья не омрачили, но озаботили. А что, если так…