Андрей Бондаренко - Карибская эскапада

На каминной полке возлежал кот Маркиз, демонстративно смотрящий в окно, громко постукивая своим шикарным хвостом по каминной решётке.

После цветистых взаимных приветствий, хозяин радушно пригласил нас к столу — отведать скромную трапезу.

Минут тридцать все непринуждённо ели и пили, провозглашая нехитрые тосты за здоровье всех присутствующих, и — за удивительную красоту — единственной за этим столом — дамы.

Дон Аугусто явно устал, торопливо налил в медицинскую мензурку из высокой бутыли остро пахнущий настой валерианы, выпил единым махом — словно как в молодости — стакан рома.

— Давай, Джедди, зови Томаса! — Старик от нетерпения поперхнулся, и несколько капель настоя потекли по его подбородку, оставляя неровные подтёки.

Томас, старый вест-индийский негр, служивший у сеньора кем-то вроде дворецкого и няньки одновременно, медленно и величественно вкатил в спальню журнальный столик на колёсах.

Столик был завален свертками, пакетами, книгами, открытками и коробками различных форм и размеров.

— Это, масса Аугусто, пока Вы в больнице лежали, Вам тут на день рождения разные почтенные сеньоры и сеньориты изволили прислать подарки, — улыбаясь, произнес старый слуга. Уж он то знал, что для старика подарки, особенно в больших количествах — лучшее лекарство от всех болезней.

Я стал помогать дону Аугусто разворачивать и сортировать многочисленные презенты.

Чего тут только не было — старинные, позеленевшие от времени шпаги и стилеты, морские раковины различных размеров, искусно выполненные модели парусных судов, морские карты, испещренные непонятными разноцветными значками — старик в этих местах слыл самым ярым коллекционером всего необычного, особенно, так или иначе связанного с морем.

Вдруг, одна из коробок, стоявшая на самом краю столика, странно вздрогнула, качнулась из стороны в сторону, и вновь замерла.

— Осторожно, Андреас, там кто-то живой! — Азартно выкрикнул дон Аугусто, — Вскрывайте её скорей!

С помощью первого подвернувшегося под руку кинжала я освободил крышку коробки от сургучной нашлепки и осторожно потряс коробку над столом.

Неожиданно крышка коробки отошла в сторону, и на ворох подарков звонко шлепнулся маленький чёрный котёнок.

Он ловко приземлился на все четыре лапы, встряхнулся и злобно зашипел.

Оглядевшись по сторонам, котенок уставился на старика своими немигающими зелеными глазищами.

— А это — от нас подарок, — радостно произнёс Джедди, — Её зовут — «Ночь».

— М-рррр — важно произнёс Маркиз.

Пришёл черёд и нам свои подарки делать. Доктор Мюллер подарил немецкий штык-нож, я — две банки русской тушёнки, Мари — томик стихов Гёте, а Зорго…

Капитан, волнуясь и краснея, вышел на середину комнаты, и умоляюще глядя на меня, мол — "если что — подсказывай", громко и размеренно прочёл:

В конце прочтения, от полноты чувств, Капитан даже слегка прослезился — своим единственным глазом.

— Браво, Мой друг! — воскликнул дон Аугусто, — Принято — в зачёт. Джедди, не в службу, а в дружбу, перенеси сей опус вон в ту толстенную тетрадь. Есть — тысячный пиратский стих! Ура!

Минут через двадцать, наконец-то, перешли к делу. Мари, заметно волнуясь, рассказала о Бернде, потом Зорго поведал — всё, что знал об этом деле.

— Ну, что, Джедди, — ласково спросил дон Аугусто, — Всё ещё хочешь знать — что на твоём медальоне написано?

Мальчишка лишь головой кивнул, хмуро уставившись в пол.

— Тогда так сделаем, — задумчиво проговорил старый сеньор, — Я сейчас тебе этот текст переведу, а ты за это дашь Слово, что проводишь этих сеньоров к Индейскому Нагорью — через Сизые Болота. Договорились?

— Даю Слово! — Громко ответил Джедди, с вызовом поочерёдно оглядев всех присутствующих, снял со своей шеи тяжеленный медальон и бережно вручил его дону Аугусто.

Старик с минуту смотрел на вычурные значки, на цветок розы, выгравированный под текстом, затем откашлялся, прищурил левый глаз и торжественно произнес:

Некоторое время все молчали, затем Джедди нерешительно спросил:

— И, что это значит?

— А, это, мой мальчик, старинная молитва хоббитанская, её во время похорон произносят, перед тем, как бросить на гроб — первый ком земли, — прозвучал неожиданный ответ.

— Хоббитанская?

— Да, дружок, хоббитанская.

— А, жёлтая роза, она — для чего? — не унимался мальчишка.

— Жёлтая Роза — Символ Атлантиды. Там, — дон Аугусто мечтательно прищурил глаза и отвернулся к окну, — Все — жёлтые розы выращивали… Кстати, медальон твой — называется «Огнин». Он в Средиземье большую Власть имеет, даже Драконы за обладанье Им — душу продать готовы.

Джедди удовлетворённо кивнул, поклонился, и пошёл к выходу, Кот Маркиз бесшумно соскочил с каминной полки и неторопливо прошествовал вслед за хозяином.

Мы же только непонимающе переглянулись. Какая, ещё — Атлантида, Средиземье, Драконы, к такой-то матери? Это что — шутка, розыгрыш, старческий бред? Что — это?

Попытались у старика выяснить, да, дон Аугусто тут же ушёл от вопросов, сказал, что устал очень, пожелал нам Удачи, да и попросил верного Томаса — проводить гостей дорогих….

Фрегат здесь, конечно, совсем не причём. Предстоящая дорога сугубо по суше пролегала. Просто, песня такая матросская есть, которую петь принято — перед выходом в море, в Поход Дальний.