Customer - Власть над водами пресными и солеными. Книга 1

Обычно я отмалчиваюсь: чего ради мне вправлять мозги постороннему мужчине? Легче отмахнуться от подношения, выбросить всученную тебе визитку, не ответить на телефонный звонок, не вспомнить при случайной встрече…

Мужчины неглупый народ. Им не нужны нотации, они и с пары намеков понимают, что их тут не ждут и лежанок им не греют.

Но тот, который сидел рядом со мной на ступенях домика, даже не смотрел в мою сторону. Его глаза, устремленные на нехитрую застройку переулка, были… странными. В них не было того, что почти всегда присутствует в глазах знакомящихся со мной людей — корыстного интереса или напускного высокомерия. Людям ведь только кажется, что они прекрасно маскируют свои чувства. А этот ничего не маскировал. Я для него была такой же деталью пейзажа, как и резные филенки дверей. Ничего особенного, но посмотреть приятно.

Пожалуй, рядом с этим типом я чувствую себя спокойнее, чем среди… старых друзей. Посижу тут и пойду себе.

— Не получится у вас уйти, — вздохнул тип. — Я бы на вашем месте сел ко мне в машину. Что-то скверно вы выглядите.

Тоже мне Воланд. Хорошо хоть трамваи здесь не ходят. Но лучше мне действительно сесть в машину. Губы колет, в ушах звенит, кожу на лице точно стягивает от сухости. Знаю, что это такое. Рано я вскочила, рано. Надо было никуда не ходить, не кормить Медузу с присными, а отлежаться дома еще недельку. А теперь что делать? Только принять помощь чужого мужика, ну а потом — экскаваторный ковш мерзких слухов о моей распущенности…

До дома меня довезли быстро и без приключений. Под сквозняком из полуоткрытого окошка я почти оклемалась. Ввиду моего обморочного состояния мы не познакомились, не поговорили, не пофлиртовали, счастливо избежав тошнотворных игр вроде «У ты какая!» — «Я не такая, я эдакая!» Оптимальный вариант.

По идее, мне стоило проститься с ним у подъезда, поблагодарив за рыцарский подвиг извоза меня, но рыцарь без всяких церемоний забрал у меня сумку, достал оттуда ключи и приложил плоскую магнитку к выемке замка.

А вдруг меня дома ждет муж, здоровенный жлоб с поварешкой в могучей руке?

Вообще-то, меня действительно ждал здоровенный жлоб с поварешкой. Герка, чтоб его. Когда я болею, он заявляется через два дня на третий — как часы. Сколько ему ни говори, что ничего со мною не случится, что голоса в моей голове не отдают приказов, что я не выпрыгну из окна, вообразив себя толстым сизарем вроде тех, что неприлично стонут на карнизе, — все без толку.

Меня не требовалось нести на руках, но на плечо своего спасителя я опиралась весьма ощутимо. Выскочив из квартиры, Гера подхватил меня с другого бока и бормоча «Ничего-ничего!» фактически оторвал от земли и утащил в ванную.

— Кыш… — вяло пробормотала я, стягивая через голову застегнутый пиджак, — кыш, воинство адское.

— Тьфу! — сплюнул Гера и вышел… чтоб вернуться с нейролептиками. Не в пример легче тех, что мне прописывают психиатры, но все-таки… Как же я ненавижу таблетки! Я замычала и замотала головой, словно капризная корова.

— Не надо так бояться, — раздался мягкий голос из коридора. — Это мои. Их принимают все, даже такие здоровяки, как я или ваш сын. Поспите ночку без кошмаров — чем плохо?

— Давай… сынок! — согласилась я и лихо зашвырнула таблетки в рот.

— Я поеду. — Мужской голос звучал уже из холла и обращался явно не ко мне. — Вот, возьмите. Позвоните, скажете, как у мамы дела.

Ну вот. Теперь я мама. Надеюсь, он не станет клеить ни меня, ни Герку?

«Сынуля» сунулся в ванную и с вытаращенными глазами продемонстрировал мне визитку. По бежевому фону крупными синими буквами было напечатано «ДРАКОН».

Мое общение с Медузой Горгоной не могло не отразиться на Старом Викинге. Я-то еще легко отделалась — несколько часов уныния плюс необъяснимое появление в моей жизни человека с говорящей фамилией Дракон — зато многострадальная аватара моя из верхнего мира приняла на себя всю тяжесть негатива…

Дубина волновался. Сидел рядом и держал меня за руку. И не знал, чем помочь. Потому как без меня ему и подвиг был не в подвиг, и квест не в квест.

А я прямо умирала, мечась в жару. Где-то в пустыне, на берегу мертвого соленого озера, под колючим скрюченным саксаулом. Аукнулось мимолетное желание вырваться из разбухшей от сырости столицы — и оказаться там, где пески кругом бескрайние, сушь, тишина и соленый такыр на километры и гектары вокруг. Здесь-то я и оказалась. И теперь, значит, собираюсь сгинуть ни за пачку «Беломора».

Дубина переживает за меня, но я-то знаю: пора бы ему за себя переживать. Без меня он отсюда не выберется.

Тем временем Дубина пытается меня отвлечь, а заодно выяснить подробности моей трудово-разбойничьей биографии.

— Знакомые места? — допытывается он. — Где мы?

— Кажется, да… — хриплю я. — Я через эту пустыню с каторги бежала. Только тогда зима была… Застряли мы тут намертво. Я и… как же его, черта, звали-то? Лонни… Да, Лонни. Мы шли и каждую ночь умирали. Воды у нас не было… Да ничего не было, кроме нас. Съели пса Лонни… Когда кончилось топливо, Лонни замерз… ночью. Его я тоже съела… Выжила. Теперь тебе придется съесть меня. Главное — выжить, Геркулес, главное — выжить. Все ерунда, когда выживаешь…

Пока гортань выталкивает слова, достойные конкистадора, сознание аккуратно заносит в память: ага, вот чем, оказывается, эта особа до сих пор занималась. Дружественным каннибализмом и экологическим туризмом. Дубина, значит, не первый в ее яркой, многотрудной жизни.

Именно так я о себе думаю — в третьем лице. Потому что Старый Викинг, она же Хитрая Дрянь, для меня абсолютно постороннее существо. Как и Дубина-Геркулес. И вообще все вокруг и внутри меня выглядит так, словно мир покорежила амнезия, и теперь я знакомлюсь со своей жизнью заново, по крупицам собирая досье на саму себя.

И вижу только одно: для самой себя я слишком крута. Да, моя личность постепенно закаляется в горниле приключений, но самая первая, изначальная «я» — существо довольно мягкотелое и мягкосердечное. И ни собак, ни знакомых не ест. Даже имея в плане пунктик «выжить во что бы ни стало». Зато Дрянь — существо безжалостное, беспринципное и не брезгливое. И потому ест всё.

— А откуда у тебя татуировки эти? — не отстает Дубина. — Кто их тебе сделал?

— Каторжная тюрьма, — выдыхает Викинг. — Пришлось выбирать — клеймо или эта вот… защитная роспись по всей по роже. Клеймо — больно, но быстро. Раз — и все. Потому татуировки и ценятся выше… И лицо нужно было спрятать. Когда никаких отметин нет — ты голый, беззащитный… Всем твои глаза видны, все тебя читают. Надо уметь притворяться. Я не умею… Татуировка — хорошая вещь… Охраняет.